так как общественные услуги стали ограничены. Это еще больше сократило рост экономики, усиливая тенденцию к увеличению неравенства. Пикетти говорит, что если усиление разрыва между бедными и богатыми связано с тем, как мы управляем экономикой, то в наших силах обернуть его вспять.
Аткинсон с ним согласен. В дополнение к минимальной зарплате он рекомендует стимулировать использование технологий, которые способствуют равенству. Легко считать, что новые технологии не в нашей власти, но они являются результатом нашего выбора. Если государство введет полностью автоматизированную систему записи на прием в больницах, то работники регистратуры потеряют работу, в то время как инженеры, которые разработали систему, заработают много денег. Вместо того чтобы тратить деньги на создание современных систем, правительство может сделать выбор в пользу обучения людей, чтобы они стали очень эффективными регистраторами. Это приведет к более равному доходу посредством более высокого уровня занятости (и сделает людей более счастливыми, когда они смогут говорить с человеком в больнице). А как насчет формулы Пикетти r > g? Возможно ли сократить неравенство, увеличив экономический рост выше ставки дохода на богатство? Пикетти считает, нет. Он рекомендует сократить его, уменьшая доход на богатство. Он предлагает ввести мировой налог на состояние самых богатых людей в мире. Насколько это реально? В данное время не особо, учитывая власть и влияние самых высоких гигантов в мире.
40
Зачем становиться экономистом?
Вспомните, когда последний раз вы видели в новостях экономиста, вероятно, произносящего затейливые словечки о ценах на акции, процентных ставках и т. д. Скорее всего, вы бы доверились ему, размышляя: «Что ж, экономисты должны знать, о чем говорят. А теперь пора переключиться на футбол». Вы можете подумать: «Оставим экономику профессионалам». Однако они беспокоятся скорее о своих непрактичных теориях, чем о вещах, которые могут действительно изменить жизни людей, и в общем им не следует доверять. Помните, как в XIX веке Томас Карлейль говорил, что экономика была «мрачной наукой», а Томас де Куинси предположил, что у экономистов вместо мозгов плесень!
Учитывая то, что начало этого века было сопряжено с глобальным финансовым кризисом, экономисты подверглись еще большим нападкам. Даже королева Елизавета II сомневалась в них. Во время упадка она отправилась в Лондонскую школу экономики и спросила экономистов, почему никто из них не предвидел приближение кризиса. Многие люди считали, что экономисты абсолютно потеряли связь с реальностью. Они придумывали умные математические теории, но не беспокоились о том, как работает реальная экономика вне их головы. Даже знаменитые профессоры экономики говорили то же самое.
Экономисты упрощают мир, и это нормально. Чтобы что-то объяснить, приходится опускать то, что незначительно, чтобы показать важное. Но критики говорят, что экономисты зашли слишком далеко. Они забыли, насколько сложен мир за пределами их теорий. Они сделали два опасных упрощения.
Они поверили в эффективность рынков: в то, что они ведут к наилучшему использованию ресурсов общества, и в то, что в целом люди рациональны, то есть должным образом применяют информацию для взвешивания выгод и затрат. Во время экономического кризиса рынки сбились с пути, и люди точно не вели себя рационально. Казалось, экономическая наука потерпела крах. В конце концов кто захочет стать экономистом? На самом деле в следующий раз, когда вы увидите в новостях экономистов, возможно, захотите бросить кирпич в экран, а не верить тому, что они говорят.
Но подождите минуту с кирпичом. У экономики были свои успехи. Вспомните о нашей истории, когда ученые придумали систему подбора доноров органов для трансплантаций и аукционы для продажи лицензий на мобильные телефоны. Все это было бы невозможно без грамотного применения экономических принципов. Наука о производстве и потреблении хорошо себя проявила при решении такого рода проблем.
Возможно, они кажутся слишком специализированными. В заключение нашей истории об экономике мы рассмотрим последнюю экономическую идею, которая связана с защитой нашей планеты, главного ресурса, от которого зависит наше выживание. Это не что иное, как применение основных экономических принципов, которые мы рассмотрели в этой книге.
Теория связана с глобальным потеплением, конкретной проблемой, в решении которой экономика может оказать посильную помощь и которая влияет на каждого из нас, а также наших детей и внуков. Она показывает, что экономика не изолирована от реальности, как говорят некоторые люди. Экономика сильно заботится о мире и может помочь спасти его.
Многие ученые считают, что углекислый газ, который заводы выбрасывают в атмосферу при сжигании угля или нефти, вызвал глобальное потепление – повышение средней температуры поверхности земли и океанов. Также он стал причиной более нестабильного климата. Это ведет к значительным последствиям: наводнения и засухи подорвут сельское хозяйство, особенно в Африке и Азии. Когда ледниковые покровы растают, уровень моря поднимется, и многие деревни и города пострадают от наводнения; некоторые могут стать непригодными для жизни.
Чтобы остановить глобальное потепление, всем недостаточно просто признать, что это плохо. Это само по себе не изменит наше поведение. Чтобы справиться с проблемой, нужно обратиться к экономике. Глобальное потепление – тип проблемы, который экономисты изучали снова и снова: крах рынка. Дело в том, что глобальное потепление – экстерналия. Как мы увидели раньше, экстерналия – непреднамеренный побочный эффект чего-то, например, громкой игры вашего соседа на трубе, раздражающей вас. Ему не нужно оплачивать затраты, поэтому он играет так долго. Американский экономист Уильям Нордхаус (1941 г.) считает выброс углекислого газа особым типом экстерналии, потому что она распространяется во времени и в пространстве[81]. Она охватывает весь мир, потому что углекислый газ, выброшенный немецким заводом, прибавляется к общей атмосфере земли, и именно она влияет на климат. Немецкие выбросы отражаются на фермерах в Китае и Бразилии. Экстерналия распространяется на поколения, поскольку углекислый газ, выпущенный сегодня, будет нагревать планету многие предстоящие десятилетия. Немецкие выбросы будут влиять на еще не рожденное потомство фермеров в Китае и Бразилии. Нордхаус называет выбросы углекислого газа двойной экстерналией.
Учитывая, что углекислый газ такая крайняя форма экстерналии, его выбрасывают в атмосферу слишком много. Каково «правильное» количество? Предположим, что последняя тонна углекислого газа, выброшенная заводом, причиняет вред мировой экономике в виде погибшего урожая и затопленных деревень, оцениваемый в 50 фунтов. Выгода отсутствия урона путем недопущения выброса последней тонны составляет 50 фунтов. Однако предотвращение выброса тоже будет что-то стоить.
