Последняя выходит в своей белой тунике, представляется и говорит:
— Мы, предсказатели, видим угрожающую нам опасность, но ничего не можем поделать, так как никто нам не верит.
Два младенца-присяжных начинают плакать. Судья стучит молоточком, призывая к тишине. Заседатель приносит соски, чтобы успокоить детей.
— Это проблема, с которой сталкиваются все люди, предсказывающие будущее. Их принимают либо за сумасшедших, либо за колдунов. Что бы они ни говорили, все запоминают лишь те случаи, когда они ошибались, а не те, когда они оказывались правы. Словно мы, провидцы, обязаны видеть будущее совершенно точно, а те, кто судит о настоящем, имеют право выражать свои мысли весьма приблизительно.
По залу пробегает гул. Адвокат просит привести других свидетелей. Человек в старомодном костюме выходит на свидетельское место. Его зовут Эдгар Кейси. Он рассказывает, как к нему обращались руководители предприятий, желающие получить советы насчет того, куда выгоднее поместить инвестиции. Возмущенный ясновидящий решил прекратить свою деятельность.
За ним выходит мужчина в одежде гораздо более старинной. Это Нострадамус. Он рассказывает о том, как его преследовала инквизиция, о том, что он обязан своим спасением лишь покровительству королевы Катерины Медичи, которая, к счастью, была суеверной.
Нострадамуса сменяет Калиостро. Он говорит о своем аресте, о пытках, которые к нему применяли, о своей смерти. Потом на свидетельском месте появляются Сен-Жермен, Жан де Везле, пророк Илия, Енох, евангелист святой Иоанн, за ними еще десяток неизвестных людей, которые по очереди рассказывают о судьбе непонятых предсказателей, сталкивавшихся с недоверием и враждебностью своих современников.
Адвокат продолжает речь:
— Одноглазые не только не становятся королями в стране слепых, но им часто выкалывают зрячий глаз для того, чтобы они стали похожими на других. Тех, кто видит, и тех, кто знает, не любят. Что бы ни делала моя подзащитная, ей всегда пытались помешать. Следовательно, ее нельзя обвинять в том, что она в одиночку не смогла победить глупость всего своего поколения.
— Протестую, ваша честь. Один человек в состоянии изменить ход истории, если он захочет и попытается это сделать. Кассандре Катценберг можно вменить в вину то, что она не сделала попытки.
— Не сделала попытки? Вы шутите? Она предотвратила теракт, рискуя собственной жизнью.
— Чепуха. Она должна была преследовать гораздо более важные цели.
— Вместе со своими друзьями она создала сайт в Интернете, чтобы собирать и популяризировать информацию о возможном будущем человечества.
— На мусорной свалке, при поддержке бомжей!
— Какая разница? Свалка такое же место, как любое другое, и бомжи такие же люди, как все.
— Будем говорить серьезно, ваша честь. С какой стороны к проблеме не подойди, а Кассандра Катценберг принадлежит к людям, погубившим нашу планету. И вину ее усугубляет тот факт, что она являлась редким человеком, действительно осознающим происходящее.
Толпа начинает реветь: «Казнить Кассандру! Казнить Кассандру!» Полицейские вяло сдерживают натиск разъяренной публики, но их оттесняют в сторону. Античная Кассандра бросается вперед, хватает новейшую Кассандру за руку, они обе покидают зал суда, преследуемые толпой взбешенных оборванцев. Словно армия живых мертвецов, люди возникают из ниоткуда, заполняют улицы и проспекты, пытаются ухватить предсказательниц за одежду.
— Будущее догоняет нас, — замечает античная Кассандра, которой неудобно бежать в сандалиях жрицы.
В конце концов женщины оказываются перед решеткой, за которой теснятся тысячи разгневанных младенцев.
— А это кто?
— Это грядущие поколения, — отвечает античная Кассандра. — Они еще хуже, чем те.
Предсказательницы оказываются между людьми 3000 года и толпами тех, кто придет им на смену. Младенцы загримированы под взрослых, они потрясают знаменами с изображением сосок и бутылочек. Некоторые, забравшись на вершину ограды, вопят:
— Месть! Смерть тем, кто оставил нам отравленную Землю!
— Я не готова к встрече с грядущими поколениями, — признается античная Кассандра.
В конце концов решетка со зловещим грохотом обрушивается. Армия младенцев объединяется с преследующей женщин толпой оборванцев.
— Следуй за мной! — говорит жрица.
Она увлекает девушку к холму, на вершине которого стоит Синее Дерево Времени. Они находят отверстие в стволе и в последний момент успевают укрыться в нем.
— Здесь мы в безопасности. В Дереве Времени лучше всего прятаться от времени.
Перед ними вновь темно-синий коридор. Внизу — прошлое. Наверху — будущее.
Женщины поднимаются к ветвям. Античная предсказательница указывает на один из листков.
— Нет, я больше не хочу это делать! — стонет девушка.
— У тебя нет выбора. Ты не можешь не видеть.
Юная Кассандра закрывает глаза рукой:
— Если я не буду видеть, никто не упрекнет меня в бездействии!
— Ты должна видеть!
— Нет! Мне наплевать на будущие ужасы. Меня осудят как эгоистку, так и буду ей на самом деле. Что бы я ни сделала, меня спросят, почему я не сделала больше.
— Посмотри на этот листок, а потом решай, как тебе быть. Свое поведение ты можешь определить сама. Но видеть ты должна. Поэтому… СМОТРИ!
Жрица убирает руку, закрывавшую глаза Кассандры.
Девушка с большими светло-серыми глазами с воплем просыпается и начинает быстро говорить. Остальные обитатели Искупления собираются в ее хижине. Сидя на своей импровизированной кровати, Кассандра дрожит всем телом. Ее глаза широко открыты.
— Я вижу, я вижу…
Четверо бомжей стоят вокруг нее и внимательно, уже без удивления, слушают.
— Я вижу… я вижу… дерево. Синее Дерево. Толстая ветка, на ней листок, он больше, чем другие, он дрожит, он зовет меня. На листке я вижу людей. Очень много людей. Но они неподвижны. Это произойдет завтра в одиннадцать часов двадцать пять минут в том месте, где люди не двигаются.
— Кладбище? — предполагает Орландо. — Они подложат бомбу на кладбище?
Никто не отвечает.
Ким Йе Бин представляет себе длинную процессию людей, идущих к могиле. Гроб над ней взрывается, люди падают в только что выкопанную яму, со всех сторон сбегаются служащие кладбища.
— Музей восковых фигур? — спрашивает Эсмеральда.
Все воображают музей, где посетители осматривают больших неподвижных кукол в костюмах. Толпа собирается у фигуры Наполеона, и та взрывается. Стены обваливаются, всеобщая паника, восковые конечности валяются на полу вперемешку с конечностями из плоти и крови.
— Люди неподвижны. Это тихое место. Старинное. С витражами, сводами…, — продолжает Кассандра.
— Храм. Церковь?
Девушка щурит глаза, словно от яркого света:
— Нет, люди сидят. Многие в очках. Они читают книги.
— Библиотека?
— Да… очень большая библиотека. Потолок очень высокий, в форме купола.
— Мать твою… Национальная библиотека на улице Ришелье, — говорит кореец.
137
Когда это прекратится?
138
Небо проясняется. Юные студенты в майках прогуливаются, сидят и закусывают на лужайках парка. Голуби воркуют и снуют под ногами у прохожих.
Группа бомжей в длинных плащах, грубых ботинках и надвинутых на глаза вязаных шапочках движется по улице Ришелье. Они идут в ряд, полы доходящих до щиколоток плащей развеваются.
Они останавливаются у старинного здания и долго стоят неподвижно, осматривая окрестности.
— Если твое видение верно, женщина должна появиться оттуда, — говорит Орландо.
— В любом случае, вход один, — добавляет Эсмеральда.
— Не люблю я библиотеки. Там полно поговорок и цитат, — заявляет Орландо.
Никто не отвечает.
Черный блестящий «мерседес» останавливается перед входом. Из него выходит довольно полная женщина в черном платье, солнцезащитных очках, черной косынке и черных перчатках. Она прижимает к телу сумку и решительным шагом входит в библиотеку.
— Это она, — говорит Кассандра.
— Черт, номер зеленый с оранжевым. Это дипломатическая машина, скорее всего из посольства, — замечает Орландо.
— Что это значит? — спрашивает Кассандра.
— Это значит, что полиция не имеет права их арестовать, даже если захочет, — отвечает Ким Йе Бин. — Все, у кого такие машины, могут творить бог знает что. Они могут ехать по встречной полосе и людей давить. Их охраняет дипломатическая неприкосновенность. В худшем случае, их высылают обратно на родину.
— Не люблю я посольства, — ворчит Фетнат Вад.
Бомжи разглядывают машину. Она припаркована, но двигатель продолжает работать.
То есть справиться с ними можем только мы.
