– А потом я вернулся назад в лагерь, и начал ждать вас. Солдат закашлялся, – а можно мне воды?
– Да, сейчас. Принесите же, кто-нибудь воды, – скомандовал Леонтий. Раненый продолжал. – Вот я и вернулся в лагерь, а они внезапно появились вечером, все четверо. А нас в лагере мужчин – я, священник, этот раб, да эти трое музыкантов. Трир сказал, что они что-то забыли наверху, они поднимутся, заберут и тихо уйдут, и что ему не надо скандала.
Когда они спустились, у них у всех в руках были ножи. Они схватили двух танцовщиц, но одна смогла вырваться, а вот второй они приставили к горлу нож, и сказали, что заберут её с собой. Я вступился за неё, и мне хотел помочь священник. Но у меня, кроме палки ничего не было, а у них ножи, и их было четверо. Потом они ушли.
Леонтий, повернулся и глазами начал искать Ида. Ид инстинктивно почувствовал, что сейчас произойдет, что-то очень для него неприятное и хотел незаметно скрыться, но было уже поздно.
– Эй, зеленокожий, а ну быстро, подойди ко мне. Ид послушно подошёл к Леонтию.
– Смотри мне в глаза, и отвечай. Те ножи, что ты нам дал, – они ведь там были не последние? Ты же знал, что наверху есть еще, ведь так?
– Да, – испуганно ответил Ид.
– Так почему, ты тогда спокойно смотрел, как мы тут разыгрываем эти ножи и не сказал, что там есть ещё?
Леонтий выходил из себя, и начал надвигаться на Ида, и мальчик инстинктивно попятился назад.
– Я боялся, что если у вас всех окажутся ножи, вы тогда перебьёте друг друга. Вам же нужно было только для еды и охоты, и вот теперь они у вас есть.
– Боялся он. Леонтий гремел. – Вот то, что ты боялся, – именно то, и произошло. А если бы ты сказал мне об этом раньше, – то мы бы спрятали остальное понадёжней, и они сейчас бы были у тех, у кого они должны были быть.
Леонтий замахнулся, а маленький талан сжался и закрыл лицо руками, но римлянин в последний момент сдержал себя.
Священник подал голос, – У них в руках был только один ящик. Они очень спешили. Мы говорили им, что вы должны были скоро вернуться.
Тем временем, Цэрэн растолкала всех и присела рядом с раненым, осматривая его раны. Потом поднялась, что-то сказала, и вышла из пещеры.
– Что она сказала? – спросил Хильдебальд у Эрдэнэ.
– Он потерял много крови, и если ему не приготовить что-нибудь восстановительного, а также не остановить заражение, – то он уже не увидит завтрашний восход солнца. Она сейчас пошла за травами, а вам нужно найти что-то в виде котелка, в котором она приготовит на огне снадобье.
Хильдебальд повернулся к Иду, – там наверху, есть что-нибудь такое подобное?
– Не знаю. Надо посмотреть. Ида ещё трясло от страха.
Леонтий повернулся к Хильдебальду, – Ну, теперь ты понимаешь, что нам точно надо отсюда уходить? Теперь, когда мы будем покидать это место, – всегда будет риск, что Трир придёт именно в этот момент. И теперь он вооружён.
Хильдебальд согласился, – Да, нам надо перебираться к озеру. Мы туда переправим всех женщин и детей. А ночью я со своими людьми пойду, и лично перережу глотку Триру и его прихвостням.
– Я рад, что мы понимаем друг друга, – довольно кивнул Леонтий. – Теперь надо подняться всем наверх, и вытащить оттуда всё, что нам может понадобиться. Берём все, что увидим. Пустые ящики, полные, берём и спускаем всё. Там у озера со всем разберемся. Все, что можно оторвать и может нам пригодиться, – берём, даже не задумываемся.
– Ты, зеленокожий, – Леонтий гневно посмотрел на Ида – идёшь с нами, и покажешь, что там есть. Может, есть ещё какие-то тайники на этом твоем корабле. Но сначала, мы должны найти, что-то вроде котелка. Мы должны помочь этому храброму малому. Он вступился за моих женщин. А я добро помню и помню всех, кто мне его сделал.
В течение ближайших нескольких часов, сверху было спущено всё, что могли там найти. Иду, стоило неимоверных усилий убедить всех, чтобы в запале не начали ломать модуль, потому что он их единственная возможность улететь отсюда. В ящиках нашлось нечто подобное, что можно было назвать полусферой, которую приспособили под котелок. Цэрэн приготовила в нём на огне какой-то неведомый отвар из трав. Она вынула оттуда размякшие соцветия, и, сделав из них кашицу, намазала её на раны вандала.
Хильдебальд все это время сидел, неотрывно следя за манипуляциями старухи. Он постоянно теребил Эрдэнэ, требуя объяснить ему, что именно сейчас делает старуха. В какой-то момент, девочка ответила, что бабушке уже надоели его глупые вопросы, и лучше будет, если он закроет рот, и не будет мешать.
Цэрэн хотела также смазать и раны священника, однако отец Дарион заголосил во весь голос, шарахаясь от шаманки, – Уйди от меня, старуха, не приближайся ко мне, я сам намажусь. А лучше просто помолюсь Всевышнему, и он принесёт мне избавление от ран.
Цэрэн махнула на него рукой, и, взяв котелок с оставшимся напитком, подошла к Луцинии и Неро. Старуха дала мальчику котелок в руки. – Пусть пьёт, до конца. Голова болеть не будет.
Луциния с испугом смотрела на старуху с безумными глазами, которую она и так побаивалась, а после предостережений отца Дариона, – так и вовсе, боялась к ней близко приближаться.
Неро сжал руку матери. – Мама, пей, пей. Она не обманет. Она говорит, что голова перестанет болеть.
Луциния взяла котелок усталыми руками и слегка отпила отвар, при этом, неотрывно глядя на старуху. Напиток был очень горьким и противным, и она, морщась, чуть отстранила его, от себя. Старуха склонилась над ней, и силой ей влила остатки жидкости, да так, что котелок при этом, стукнул Луцинию по зубам.
Старуха улыбнулась, одобрительно покачав головой. Потом забрала котелок из её рук, протерла его внутренность своим рукавом, и утащила с собой. Потом она подошла к раненому вандалу и села рядом с ним, взяв его руку, и начала что-то тихо говорить себе, под нос.
– А сейчас, что она делает? – спросил Хильдебальд у Эрдэнэ.
– А это она отгоняет от него злых духов.
Священник перекрестился. – Господи, прости этим невежам их безумие, и снизошли благодать твою и исцеление этому отважному юноше. Молю тебя Господи, не оставь нас в эту трудную минуту, пусть мы и заслужили все эти муки и лишения, что претерпеваем сейчас.
Цэрэн встала и, сказав что – то внучке, вышла из пещеры.
– Почему она уходит? Что она сказала? – Хильдебальд бросился к девочке.
– Она сказала, что она сделала всё, что могла, и её присутствие здесь уже не нужно, и у неё есть свои дела. А ему она уже не поможет. Всё зависит от духов и воли неба. И ещё сказала, что нам надо отсюда уходить к озеру. Здесь больше нечего делать, если конечно, мы не хотим, чтоб те злые люди, еще раз сюда пришли.
Через час колонна переселенцев, с носилками, на которых лежал раненый вандал, отправилась к озеру. В пути их застал сильный ливень, начавшийся резко и внезапно, и это затруднило, и без того медленный ход колонны. Неро шел с мамой, в конце колонны, поддерживая её с одной стороны, а с другой стороны шел Самакс.
Мэчесса шедшая впереди, то и дело, оборачивалась, и кидала ненавидящие взгляды в сторону Луцинии, и шептала Абебе. – Нет, ты только посмотри, как она закрутила ему мозги. То у неё болит голова, то нет, а этот дурачок, так и скачет, вокруг неё. Схватила мужика в оборот и не отпускает от себя. Я тебе давно об этом говорю. Хитрая она, понимает, что сейчас надо иметь надежного мужика рядом, который сможет в случае чего, тебя защитить. А то, смотри, сколько здесь здоровых мужиков. Думаешь, когда всё успокоится, – они не вспомнят про нас? Ага, размечталась. Думаешь ту актрисочку, они просто так взяли с собой? Уверяю тебя подруга, она не только готовить им будет. Да-да, не смотри на меня такими глазами. Я ещё прекрасно помню, как с нами обращались до того, как мы попали в дом к Леонтию. Да, к хорошему привыкаешь быстро, подруга. Вот и ты, смотрю, совсем забыла об этом.
А этой дряни ещё повезло, что маленькой девочкой, она попала к родителям хозяина. Они ей всегда благоволили. Вот и сынка своего, она же не от черного кобеля родила. Поди знай, кто настоящий отец её ублюдка. Но точно не из рабов. Может, поэтому и ручки свои, тяжелой работой в полях она никогда не напрягала. Нас-то, всегда таскали, на любую работу.
Я тебе точно говорю. Сейчас надо за мужика крепко цепляться и держаться за него из-за всех сил. Время сейчас такое. А эта мерзавка, моего Самакса решила себе забрать. Но он не достанется ей, пусть даже не надеется. Ну и ты тоже, Абеба, рот долго не разевай, – бери и хватай Хайле. Не смотри, что он простоват, зато погляди, как он на тебя засматривается. Будет у тебя послушным, как собачонка. А то, потом – не ты будешь выбирать, а тебя выберут, и слова твоего даже не спросят.
Ид тоже шел в самом конце, рядом с Неро, благоразумно решив, что лучше, не попадаться сейчас Леонтию на глаза. – А я, наверное, знаю, отчего у твоей мамы, эти головные боли. Это все из-за аварии. Оттого, что она слишком резко вышла из состояния сна.
