– Уберите деньги. Я сам заплачу, – сказал Харитонов и вложил кредитку в кожаную папку со счетом. – Кстати, если вас интересуют мои бытовые привычки, то, приглашая женщину в ресторан, я всегда плачу сам.
В машине она повторила свой вопрос:
– Зачем вам понадобилось, чтобы мы с Карлом поженились?
– Ну, разве это так сложно понять? – улыбнулся Харитонов, включая зажигание. – Наше с вами сотрудничество стало бы еще плодотворней и интересней.
– А если бы я, оказавшись в Германии, вышла из-под вашего контроля? – тихо спросила Алиса.
– Если бы да кабы… Ну, жить-то вам хотелось, Алиса Юрьевна, и сейчас хочется. К тому же ваши родители оставались бы здесь. Вот вам, кстати, насчет зыбкости чувств. Я ведь вас подцепил тогда, в восемьдесят третьем, исключительно на чувствах простых и понятных. На любви к маме с папой.
– Скажите, а вы не опасались тогда, в восемьдесят шестом, что у Карла могли возникнуть подозрения на мой счет? Слишком уж все гладко получалось. Меня, кстати, очень удивило, когда он принес анкеты из ОВИРа, сказал, что все уже готово. Насколько я знаю, не так просто в те годы выпускали за границу, даже в соцстраны.
– Фирма веников не вяжет, – хмыкнул Харитонов. – Он ничего не заподозрил потому, что у него брали деньги. Взятки. Он давал, а у него брали. Он вас как бы выкупил.
– Много потратил, не знаете?
– Порядочно, – кивнул Харитонов.
Глава 31
Инга отказалась идти в город. Она слонялась по яхте мрачной тенью, ни с кем не разговаривала и, как успел заметить Натан Ефимович, периодически прикладывалась к бутылке.
Уже стемнело, а Карла все не было.
– Мне пора, – сказал Подосинский, – странно, что он до сих пор не вернулся. Я не могу улететь, пока его не увижу.
Было заметно, что он нервничает.
– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Бренер.
– Да, я понимаю, – рассеянно кивнул Подосинский и в десятый раз взглянул на часы. – Скажите, когда она орала, что он ее бросил, это была просто истерика? Или у них действительно произошел какой-то конфликт?
– Геннадий Ильич, – покачал головой Бренер, – мне еще не хватало разбираться в их конфликтах.
– Нет, ну это ерунда какая-то. Я просто очень устал. У меня дела стоят, пробормотал Подосинский и вышел на палубу.
– А что вы так беспокоитесь? – произнес ему вслед Бренер. – Основная часть их работы уже выполнена.
– Он должен довезти вас до Берна, – ответил Подосинский, оглянувшись.
– Разве Инги и трех арабов не достаточно? – удивился Бренер.
– Нет.
«А ведь Карл говорил мне ночью, что сегодня мы расстанемся, – вдруг вспомнил Натан Ефимович, – стало быть, он действительно не вернется. И правильно. Он не дурак. Он просчитал ваш хитрый план, уважаемый Геннадий Ильич».
План был действительно хитрый. Подосинский выложил его Натану Ефимовичу очень тихим шепотом, хотя, кроме верного Эдика, никто на яхте по-русски не понимал.
По прибытии в Швейцарию террористы будут арестованы местной полицией, и освобожденный профессор должен обратиться к швейцарским властям с официальной просьбой созвать пресс-конференцию. Разумеется, ни Карл, ни Инга, ни арабы этого знать не должны. Для них все выглядит иначе. И профессор, естественно, ни слова им не скажет. Он ведь не сочувствует террористам, которые его так жестоко похитили. Но он должен знать, что произойдет в действительности, и быть готовым.
Террористы уверены, что в Берне просто передадут Натана Ефимовича из рук в руки людям Подосинского, получат свои деньги и исчезнут куда им угодно.
«У Подосинского есть какая-то договоренность со швейцарскими спецслужбами или с Интерполом, – догадался Бренер, – исчезновение Карла путает ему всю игру. Он не мог предположить такое. Он не сомневался, что бандиты доведут дело до конца, ведь с ними должны расплатиться те люди, которым они якобы передадут меня в Берне. И у них нет оснований подозревать подвох… Впрочем, это уже мои домыслы. Неужели Кард действительно просто зял и смотался без денег? Но как сумел он просчитать все заранее? И зачем тогда вообще взялся за эту операцию? Или он заподозрил неладное сегодня утром, когда Подосин-ский сообщил, что обстоятельства изменились и меня надо переправлять в Швейцарию, а вовсе не в Россию?»
Бренер вышел на палубу, поднял воротник куртки, закурил.
– Скажите, Геннадий Ильич, они работают исключительно за деньги? Или есть еще что-то идеологическое?
– Бандиты? Да, в основном за деньги. Что касается арабов, они работают еще и против Израиля. Это их идеология. Но тоже, разумеется, не бесплатно. На одной идеологии далеко не уедешь.
– А Майнхофф и его фрейлейн?
– Только деньги.
– Ну, тогда он непременно вернется, ведь вы, как я понял, еще не расплатились с ними?
– Смешно, в самом деле, – хмыкнул Подосинский, – вы меня утешаете.
– А я вообще сострадательный человек. Мне даже эту бандитку Ингу жалко. Кстати, вот и она. Почти трезвая.
Инга появилась на палубе причесанная, слегка подкрашенная. Спиртным от нее не пахло. Вероятно, она успела принять душ, привести себя в порядок и выпить какую-нибудь антиалкогольную таблетку.
– Думаю, больше нет смысла ждать, – спокойно произнесла она по-английски, – мы завершим операцию без Карла.
– Может, его просто арестовала полиция? – предположил Бренер.
– Исключено, – покачала головой Инга, – вы не знаете Карла. Его невозможно арестовать. Здесь, на Кипре, у него надежные связи, он воспользовался ими, чтобы улететь в Москву. Он уже наверняка в самолете.
– Зачем ему в Москву? – чеканя каждое слово, произнес Подосинский.
По голосу было слышно, что новость эта для него более чем неприятна.
– Какая разница – зачем? – пожала плечами Инга. – Мы завершим операцию, вы расплатитесь со мной. Я получу его долю. Что вас не устраивает?
Подосинский промолчал. Он не мог сказать ей, что его не устраивает.
В спецслужбе любой страны найдется человек, который захочет получить лавры за арест знаменитого Майнхоффа. Подосинский через подставных лиц вышел на таких людей в Швейцарии.
Суета вокруг биохимика Натана Бренера должна быть тщательно продумана и организована. Без содействия местных властей не обойтись, возможны всякие неприятные сюрпризы, прежде всего со стороны вездесущего МОССАДа.
Безопасность профессора, быстрый и правильный подбор представителей средств массовой информации, частичная закрытость предстоящего судебного процесса над террористами и прочие необходимые условия гарантировались в том случае, если Карл Майнхофф попадет в руки конкретных людей из Бернской тайной полиции и Интерпола.
Зная, что у международного террориста есть серьезные связи в Швейцарии, опасаясь, что каким-нибудь невероятным, причудливым образом слухи о готовящейся в Берне ловушке могут просочиться, Геннадий Ильич подстраховался. О том, что конечный пункт операции вовсе не Москва, а Берн, Карл узнал от него только сегодня утром. Неужели все-таки хитрый террорист заподозрил что-то и решил исчезнуть?
Разумеется, арабы с Ингой запросто могли доставить профессора к месту назначения. Самая трудная часть операции уже позади. Но швейцарцам и Интерполу нужен был Майнхофф. Именно Майнхофф был им обещан в качестве награды за содействие. Геннадий Ильич крайне редко давал твердые, определенные обещания, но если уж давал, то выполнял. Малейший изъян в репутации мог осложнить жизнь и поломать планы.
Планы Геннадия Ильича простирались в необъятную, ему одному ведомую даль. Он строил умопомрачительные конструкции, создавал хитрые сложные механизмы вроде бы из воздуха, потому что руками ведь не пощупаешь, не заглянешь внутрь, не подглядишь через щелочку, одним глазком, как тйм все крутится, вертится, как цепляются друг за друга колесики и шестеренки, каким образом приводятся в движение государства со своими деловитыми важными чиновниками, банки и концерны, нефтяные месторождения и бандформирования.
Хмуро уставившись во мрак холодной кипрской ночи, Геннадий Ильич нервничал всерьез.
– Инга, вы можете дать моему человеку кипрские связи Карла? – быстро спросил он.
– Пожалуйста, – равнодушно кивнула немка, – но там тоже скажут, что он полетел в Москву. Вы напрасно потеряете время и деньги.
– А в чем, собственно, дело? Почему именно в Москву? – Он закурил и стал расхаживать по палубе. – Нет, мне просто любопытно… Конечно, операция будет завершена без него, вы все получите сполна, в том числе и долю Майнхоффа, однако я хотел бы знать…
Инга долго, напряженно молчала. Бренер искоса взглянул на ее сосредоточенное лицо и понял, что сейчас она решает для себя очень важный вопрос: сказать ли заказчику об истинной причине исчезновения Карла или выдумать нечто нейтральное.
Любопытно, что она ни секунды не сомневалась: Майнхофф полетел в Москву, чтобы встретиться со своим сыном. Значит, есть у нее основания, значит, верит она в свое острое, болезненное чутье. Ревнует страшно. Сделала над собой усилие, прекратила пить, взбодрилась, замыслила что-то. Ясно что. Убьет. Всех троих.
