интерфейса оператора (DIP) и центральным процессором силового компьютера имеет неопознанную проблему с его соединительным каналом, — написал Лангемайер. — У нас на руках отсутствует документация по исходному коду. Определение проблем и устранение неполадок осуществляется посредством телефонных и факсимильных сообщений между [представителем Sandia здесь] и Национальной лабораторией Sandia с затруднениями из-за чувствительности раскрытия программного обеспечения».
Лангемайер далее отметил, что «Станция анализа данных (DRS) работает не так, как предполагалось». Еще раз: основным препятствием для решения этой проблемы было отсутствие документации относительно исходных кодов, используемых в этом процессе. Без исходного кода «наши сотрудники не могут определить, откуда данные загружаются на жесткий диск».
«Путь решения, — посоветовал Лангемайер, — состоит в том, чтобы дождаться Фрэнка Мартина (одного из первых сотрудников Sandia, отправленных в Воткинск еще в июле 1988 года), который прибудет 14 марта с новым жестким диском и дискетой IBM Core Distribution, чтобы посмотреть, исправит ли тот или иной вариант проблему». Существовали и другие проблемы с программным обеспечением. Персонал Hughes не мог просто проверить любой другой из дисководов на месте «из-за того, что на каждом хранилось специализированное программное обеспечение». Опять же, решение состояло в том, чтобы дождаться Фрэнка Мартина, который должен был принести недавно настроенный дисковод.
Билл Герц выделил предоставление Советам информации о программном обеспечении КаргоСкана в качестве одной из основных проблем, сдерживающих доведение системы контроля США до полной готовности к введению в эксплуатацию, как того требует текст договора. Но реальность заключалась в том, что практически каждая задержка, с которой сталкивалась американская сторона, начиная с начала операций по контролю в июле 1988 года и заканчивая публикацией статьи Герца в январе 1989 года, была вызвана результатом поспешной установки объекта, предназначенного для демонстрационных целей и никогда по-настоящему не предназначавшегося для ввода в эксплуатацию.
Однако, несмотря на все эти проблемы, инспекторы вместе со своими советскими коллегами выполнили свою работу настолько своевременно, насколько это было возможно. К началу марта 1989 года американские инспекторы смогли безостановочно эксплуатировать DCC на полной мощности. По мере реализации плана Лангемайера по вытягиванию кабеля и подключения DCC к различным элементам системы контроля, США смогли подключить DCC к сети, что позволило инспекторам переехать из построенных в Чехии трейлеров для временного жилья в их новое специально построенное здание.
Проблемы с клещами
Мое знакомство с угрозой, которую представляет для инспекторов клещевой энцефалит, началось в самом начале моего пребывания в Воткинске, во время нахождения там первой группы в июне 1988 года. В дополнение к проверке того, чтобы у прибывающих инспекторов была крыша над головой по прибытии, мне также было поручено убедиться, что существует план оказания медицинской помощи в случае чрезвычайной ситуации. Пока другие члены передовой группы обсуждали со своими советскими коллегами капризы системы контроля выезда из Воткинского завода, меня отправили в заводскую больницу, расположенную на северной окраине города. Там я встретился с главным врачом Владимиром Швецовым, который организовал для меня экскурсию по учреждению и провел брифинг об услугах, доступных инспекторам.
Больница представляла собой современное, хорошо оборудованное (в основном благодаря восточногерманскому оборудованию) учреждение на 600 коек и четыре основных отделения. Хотя в больнице было хирургическое отделение с шестью операционными, Швецов дал понять, что в случае серьезной чрезвычайной ситуации с участием американского инспектора его задачей было стабилизировать состояние пациента и транспортировать его в одну из крупных больниц Ижевска. Для этой цели у него были машины скорой помощи, и при необходимости он мог вызвать специально оборудованные вертолеты из Ижевска для воздушной транспортировки.
Основными заболеваниями, лечившимися в больнице, были единичные случаи гепатита и клещевого энцефалита. Другие инфекционные заболевания не были широко распространены и очень редки. Самой большой проблемой, неоднократно подчеркивал Швецов, были клещи. Штамм энцефалита, который они переносили, был уникальным для Советского Союза и был сконцентрирован в районе Воткинска. Регион буквально кишел ими. («Они падали с деревьев», по словам доктора.) Май был худшим месяцем, за ним шел июнь. После этого клещи впадали в спячку, и к августу они исчезали.
Хотя лишь немногие из клещей были переносчиками болезни, каждый год заражались сотни людей, и несколько человек умирали, в основном дети и пожилые люди. Для борьбы с этим заболеванием власти Воткинска проводили ежегодную кампанию иммунизации, используя вакцину, полученную из антител, содержащихся в крови инфицированного человека, пережившего болезнь. Прививки не были обязательными, но большинство населения, знакомое с опасностью, которую представляют клещи, предпочло привиться. Кампания иммунизации началась еще в январе, чтобы гарантировать, что каждый, кто хочет сделать прививку, сможет ее получить. Для выработки иммунитета потребовалось около 8–9 недель, поэтому вакцина должна быть введена в последний раз в конце февраля.
Швецов дал несколько брошюр о клещах и информацию о вакцине и предупредил меня быть осторожным при походе в лес или поле. «Это очень серьезная проблема, — сказал он. — Даже если вы выживете, болезнь может вывести вас из строя на всю жизнь».
Я поверил доктору на слово, проинформировав других членов передовой группы об угрозе клещей и подготовив меморандум для штаб-квартиры, предупредив всех, что это проблема, которую необходимо решить. Процедуры проверки предусматривали пешее патрулирование по периметру фабрики несколько раз в день по местности, казалось бы, специально созданной для клещей. По словам Швецова, сезон клещей подходил к концу, и без вакцины мы, инспекторы, мало что могли сделать, кроме как поддерживать ситуационную осведомленность с помощью агрессивной программы самоконтроля каждый раз, когда мы отправлялись на прогулку в лес.
Я сообщил об опасности, которую представляют клещи и клещевой энцефалит, Чаку Майерсу, который немедленно обратился к Советам с просьбой предоставить нам образец вакцины, используемой Воткинской фабрикой для защиты своих сотрудников от риска заражения. 22 июля 1988 года во время встречи с полковником Коннеллом Анатолий Томилов передал обещанный образец вакцины, который впоследствии был доставлен обратно в штаб-квартиру OSIA для дальнейшей оценки.
Проблема клещей, однако, уменьшалась. Хотя инспекторы снимали клещей со своей одежды во время патрулирования периметра, проведенного в начале июля 1988 года, к августу клещи исчезли. OSIA консультировалась с доктором Эрнестом Такафуджи, специалистом по борьбе с болезнями Отдела консультантов по профилактике и военной медицине Управления генерального хирурга армии США, о том, как лучше всего бороться с угрозой клещевого заболевания в Воткинске.
Проведя некоторые поверхностные исследования, которые показали, что российский вирус весенне-летнего энцефалита является близким родственником центрально-европейского штамма клещевого энцефалита, полковник Такафудзи смог найти запас австрийской вакцины, Fruhsommer-Meingoencphalitis (FSME-IMMUN), который, хотя и не одобрен Агентством Министерства здравоохранения и социальных служб США (FDA) для употребления в
