необходимо быстро успокоить.
Рейна и Тиффани вычеркнуты из списка потенциальных любовниц Томаса: одна — замужняя лесбиянка, вторая — переехала в Нью-Йорк несколько недель назад. Ценность вашего участия в эксперименте увеличивается в разы.
Роль остальных каналов получения информации возрастает.
Теперь все зависит только от вас.
А значит, нужно сделать так, чтобы вы были управляемы.
— Джессика, мне очень жаль. Звонок неожиданно оборвался, ну а позвонить вам, естественно, было никак нельзя. Что произошло? Вы не пострадали?
— Уф, — выдыхаете вы. — Кажется, нет. Но та женщина, к которой вы меня отправили… она живет с наркоманом.
Ваш голос окрашен… обидой? Гневом?
Эти чувства надо погасить.
— Прислать за вами машину?
Предложение отклонено, как и ожидалось.
Тем не менее, заботливое внимание, проявленное по отношению к вам, возымело желаемый эффект. Тональность вашего голоса меняется. Вы говорите медленнее, описывая свои взаимодействия. Несколько шаблонных вопросов по поводу обеих женщин. Хвалю вас за умение выведать исходные личные данные.
— Я поспешила скорее уйти от Тиффани, не стала дожидаться, когда мне дадут чаевые, — добавляете вы.
Я отвечаю, что в сложившейся ситуации вы действовали идеально: ваша безопасность превыше всего.
Потом в вас осторожно роняют зерно: Может быть, тот инцидент с театральным режиссером, о котором вы рассказали мне в вестибюле отеля, так сильно на вас повлиял, что теперь все мужчины вселяют в вас опасения?
Вопрос задан непринужденно-участливым тоном.
Вы пытаетесь сформулировать ответ.
— Я не… не думала об этом, — произносите вы.
В вашем голосе сквозит неуверенность — признак того, что вопрос достиг поставленной цели.
Вас перебивает сигнал входящего звонка. Вы на мгновение умолкаете. Я быстро проверяю, кто звонит. Номер принадлежит отцу. Не Томасу.
— Продолжайте, прошу вас, — предлагаю я вам.
Томас не ответил на сообщение, оставленное ему более часа назад. Нетипично.
Где же он?
После того, как было упомянуто, что, возможно, на ваше восприятие мужчин влияет одно из неприятных происшествий, имевших место в вашем прошлом, тон у вас почтительный. Наверно, вы также вспомнили свои скоропалительные выводы относительно Скотта в гостиничном баре.
— Вторая женщина, Тиффани… она упомянула, что они совсем недавно переехали сюда из Детройта. — Вы произносите это с заминкой. Уточняете информацию, не желая выступать с открытыми обвинениями.
— Просто… вы ведь говорили, что она участвует в ваших исследованиях.
Я надеялась, что вы не обратите внимания на эту деталь.
Я вас недооценила.
Нужно быстро дать объяснение.
— Мой ассистент, Бен, должно быть, переставил местами две цифры, когда записывал ее телефон, — объясняется вам.
Я рассыпаюсь в извинениях, вы их принимаете.
Необходимо срочно вернуть ваше доверие. Вы понадобитесь в ближайшие дни — для выполнения самого важного вашего задания. Требуется отвлекающий маневр.
Идея возникла буквально несколько мгновений назад, когда сигнал телефона возвестил о входящем вызове. Я тщательно подбираю слова, которые призваны вас умиротворить:
— Сегодня звонил мой отец. Он подыскал одно место, которое могло бы вас заинтересовать.
Вы мгновенно раскрепощаетесь. Вздох облегчения, радостный возглас:
— В самом деле?
Далее я вам обещаю, что чек за работу, проделанную сегодня вечером, будет ждать вас, когда вы в следующий раз придете ко мне во врачебный кабинет.
Вас переполняют вопросы, но вы воздерживаетесь, не задаете их.
Отлично, Джессика.
Прощаюсь, заканчиваю телефонный разговор.
Потом в кабинете на верхнем этаже я беру необходимые принадлежности: ноутбук, ручку, чистый блокнот. Чашка чая с мятой взбодрит, согреет руки и горло.
Нужно быстро составить сценарий вашей встречи с Томасом. Ни одна деталь не должна быть оставлена на волю случая.
Нельзя допустить, чтобы и на этот раз ваше знакомство не состоялось.
Глава 33
14 декабря, пятница
Едва я отпираю дверь, на меня прыгает Лео. Его коротенькие лапки едва достают мне до колен. Он еще не был на улице после того, как я отправилась делать макияж Рейне и Тиффани. Я ставлю саквояж, беру шерстяной шарф, затем цепляю на Лео поводок.
Мне эта прогулка нужна так же, как и ему.
Все три этажа, что мы спускаемся, Лео несется впереди, тянет меня за собой, потом вылетает из подъезда. Я ухожу всего на несколько минут, но все равно вручную плотно закрываю подъездную дверь: автоматический замок иногда не срабатывает.
Пока Лео облегчается на пожарный кран, я оборачиваю шарфом шею и проверяю телефон. Два пропущенных сообщения. Первое — от моей подруги Аннабель, с которой я работала в театре: «Скучаю по тебе, подружка. Позвони!»
Второе — с незнакомого номера: «Привет. Просто хотел сообщить, что Мэрилин жива-здорова. Ее дочь сказала, что уже через несколько часов мать отпустили из больницы. Надеюсь, вы не опоздали на работу». И в конце — смайлик.
«Отличные новости! Спасибо», — печатаю я в ответ.
Выгуливая Лео, свободной рукой я массирую заднюю часть шеи, чтобы расслабить мышцы. Мною владеет тревожное возбуждение, которое не нейтрализует даже известие о том, что у отца, возможно, скоро появится новая работа.
Мне хочется с кем-нибудь поговорить о том, что происходит. Но я не могу излить душу ни отцу, ни матери — и не только потому, что доктор Шилдс обязала меня соблюдать конфиденциальность. Многие мои подруги звонят отцам, если им нужно занять денег или посоветоваться по поводу того, как вести себя с излишне настойчивым начальником. Матерям они звонят, если нуждаются в утешении — когда заболевают гриппом или ссорятся со своими парнями. При других обстоятельствах у меня с моими родителями тоже могли бы сложиться не менее доверительные отношения.
Но у моих родителей своих забот выше крыши; не хватало еще, чтобы они переживали из-за меня.
Скоро девять.
Я снова смотрю на телефон.
Ноа в отъезде до воскресенья. Можно, конечно, позвонить Аннабель или Лиззи и попросить их о встрече. Веселая болтовня подруг развлекла бы меня, но сейчас это не то, что мне нужно.
Я поворачиваю за угол и иду мимо ресторана. В его окнах сияют белые огоньки праздничных гирлянд. На двери расположенного по соседству магазина висит рождественский венок.
У меня урчит в животе, и я вспоминаю, что не ела с самого обеда.
Навстречу мне идет веселая компания во главе с парнем в колпаке Санта-Клауса. Пятясь задом, он орет во все горло песню «Рудольф Красноносый Олень» под аккомпанемент хохота своих друзей.
Я сторонюсь, пропуская их, и у меня такое чувство, будто я, в своем черном наряде, растворяюсь в темноте.
Год назад я тоже веселилась в шумной компании. Пятничными вечерами после репетиций мы собирались вместе, и Джин заказывал для всех китайскую еду. Иногда жена Джина приходила, приносила домашнее печенье.
