В результате на следующий день после того, как Германия объявила войну Российской империи, 20 июля 1914 года, великий князь Николай Николаевич был назначен Верховным Главнокомандующим. Это назначение предполагалось, было ожидаемо, и во время объявления императором Манифеста об объявлении войны в Зимнем дворце, в 4 часа дня, великий князь находился рядом со своим царствующим племянником, и все были уверены, что именно Николай Николаевич станет Верховным Главнокомандующим.
Согласно Положению о полевом управлении войсками в военное время 1914 года Верховный Главнокомандующий «есть высший начальник всех сухопутных и морских вооруженных сил, предназначенных для военных действий. Он облекается чрезвычайной властью, и повеления его исполняются на театре военных действий всеми без изъятия правительственными местами и общественными управлениями, а равно должностными лицами всех ведомств и всем населением». Верховный Главнокомандующий подчинялся самому царю, который, в сущности, и должен был самолично стать Главковерхом, и потому никто, кроме императора, не имел права требовать отчета или делать какие-либо предписания Верховному Главнокомандующему. Исследователь подытоживает: «Наделение главнокомандующего такой властью привело к тому, что на этот пост назначались члены царствующего дома либо его занимал сам царь»[362].
Сам император Николай II, убежденный в непродолжительности войны, не решился занять пост Главковерха. Против такого решения единодушно (за исключением военного министра) выступил Совет Министров во главе с премьером И.Л. Горемыкиным. Кроме того, здесь присутствовала своя логика. На протяжении ряда лет великий князь Николай Николаевич занимал пост главнокомандующего фронта против Германии. Популярность великого князя среди офицерского корпуса была велика. Повторимся, что этого назначения желали и французы.
И главное: стране и Вооруженным Силам требовалось имя, вождь, объятый элементом сакральности. Если царь сам не становился Верховным Главнокомандующим, то ни один генерал не был бы в безусловной степени авторитетен для прочих генералов (прежде всего для главнокомандующих фронтов), чтобы избежать непослушания и интриг. Ситуация русско-японской войны 1904 — 1905 гг., когда командарм-2 ген. O.K. Гриппенберг после неудачи операции под Сандепу самовольно покинул Маньчжурию, невзирая на то что главнокомандующий всех сухопутных и морских сил, действующих против Японии, ген. А.Н. Куропаткин на это своего согласия не давал, была еще слишком свежа в памяти.
Иными словами, угроза сепаратизма внутри высшего генералитета была реальна как никогда, тем более что Положение о полевом управлении войск в военное время — высший правовой документ организации и управления Действующей армией, предполагал громадный объем прав для главнокомандующих фронтов. Будь Верховным Главнокомандующим сам император, он мог бы выбирать себе любого помощника как фактического руководителя Вооруженными Силами, и тогда главкомы подчинялись бы все равно самому императору, фигуре, имевшей безусловный авторитет вне зависимости от личных качеств монарха. Но вот подчиняться равному себе согласились бы далеко не все генералы, а с каждой неудачей степень неповиновения только увеличивалась бы. Вдобавок ген. В.А. Сухомлинов нажил себе массу врагов среди высшего генералитета, да и личная его репутация была небезупречна — достаточно вспомнить скандальный брак с Е.В. Бутович.
Поэтому фактически единственной кандидатурой на пост Верховного Главнокомандующего, помимо самого Николая II, являлся только великий князь Николай Николаевич. Следовательно, выбор царя был верным и максимально обоснованным. Генерал Деникин совершенно справедливо указывает: «Во время Великой войны взаимоотношения, наверху по крайней мере, сложились более нормально. То обстоятельство, что во главе Вооруженных Сил России был поставлен великий князь Николай Николаевич, помимо личных его качеств, являлось объективно фактом положительным. В силу своего высокого и более независимого положения, в силу атавизма традиций и пиетета, с которым относилось большинство командного состава к Царствующему Дому, ему легче было держать в своих руках бразды верховного командования. Хотя и при этих условиях плелись вокруг Ставки интриги, но, если бы на месте великого князя был, как одно время предполагалось, Сухомлинов, Ставка с первых же дней обратилась бы в арену небывалой борьбы честолюбий, соревнования, личных интересов, испытывая давление и с фронта, и с тыла, и из Петербурга, и из Царского Села. Конечно, идеалом является совмещение верховного командования и правления в лице главы государства… Но для этого нужно не только наличие знания и таланта (может ведь быть хороший начальник штаба…), а прежде всего, счастья»[363].
Тем не менее великий князь Николай Николаевич еще не мог считать себя бесспорным повелителем Вооруженных Сил подобно тому, как это право трактовалось бы при императоре. С самого момента принятия должности великий князь Николай Николаевич был предупрежден о том, что это назначение носит временный характер. 20 июля 1914 года Правительствующему Сенату был дан именной Высочайший указ: «Не признавая возможным, по причинам общегосударственного характера стать теперь же во главе наших сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий, признали мы за благо всемилостивейше повелеть нашему генерал-адъютанту, главнокомандующему войск Гвардии и Петербургского военного округа, генералу от кавалерии его императорскому высочеству Великому князю Николаю Николаевичу быть Верховным Главнокомандующим». Как пишет далее исследователь, «таким образом, и в официальном документе также содержится намек на то, что назначение Великого князя носит вынужденный и временный характер. Это сразу поставило Верховного Главнокомандующего, получавшего огромную власть, в весьма двойственное, ущербное положение»[364].
Первым и самым основным обстоятельством, ограничивавшим власть нового Верховного Главнокомандующего, стал штаб Ставки, составленный по выбору военного министра ген. В.А. Сухомлинова. Согласно Положению об управлении войсками в военное время начальником штаба Верховного Главнокомандующего должен был стать начальник Главного управления Генерального штаба. Эту должность занимал бесталанный и исполнительный ставленник генерала Сухомлинова ген. Н.Н. Янушкевич. Генерал Янушкевич был известен тем, что никогда не участвовал ни в одном вооруженном конфликте или тем более войне. Также последней командной должностью, которую в свое время занимал генерал Янушкевич, был командир батальона. Вся карьера Н.Н. Янушкевича прошла на адъютантских и чиновных должностях в различных штабах и, наконец, Генеральном штабе. Предметом научных изысканий генерала Янушкевича явилась военная администрация и тыловая служба. И этот человек должен был явиться первым помощником Главковерха!
Разработкой оперативных планов в русских штабах занимался генерал-квартирмейстер. Таковую должность в Ставке с началом войны должен был занять генерал-квартирмейстер Главного управления Генерального штаба ген. Ю.Н. Данилов, который также никогда не участвовал в войнах, ведшихся Россией. Этот человек, упрямый и догматичный, хотя и не без таланта, как его характеризуют современники, на протяжении многих лет занимался составлением планов войны против Германии и Австро-Венгрии. Предпоследним его шедевром стал план 1912 года, согласно которому русское развертывание относилось в глубь страны. Передовой театр сдавался противнику без боя, и тем самым Франция обрекалась на уничтожение немцами, так как русские никоим образом не успевали подать ей помощи широкомасштабным наступлением на Восточном фронте. Этот пассивно-оборонительный план войны под давлением штабов военных округов был изменен на прежний, наступательный. Но генерал Данилов, действовавший под указанием военного министра, лишний раз доказал свою преданность своему патрону ген. В.А. Сухомлинову.
Таким образом, наиболее ближайшими сотрудниками Верховного Главнокомандующего являлись те представители Главного управления Генерального штаба, что в предвоенный период разрабатывали план войны с центральными державами. Напомним здесь, что именно Генеральный штаб отвечал за оперативно-стратегическое планирование военных действий в случае войны. Это планирование в Российской империи разрабатывалось как раз на период первых операций, не заглядывая далеко в будущее. Именно последний начальник Генерального штаба ген. Н.Н. Янушкевич займет пост начальника штаба Верховного Главнокомандующего. Именно глава оперативного отделения ГУГШ ген. Ю.Н. Данилов, работавший над военным планированием с 1909 года, займет пост генерал-квартирмейстера Ставки, где будет являться ведущим и авторитетнейшим «стратегом» штаба Ставки. Характеризуя состав Ставки и лично великого князя Николая Николаевича, А.А. Брусилов пишет: «Это — человек, несомненно, всецело преданный военному делу и теоретически и практически знавший и любивший военное ремесло… Назначение его Верховным Главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него и боялись его. Все знали, что отданные им приказания должны быть исполнены, что отмене они не подлежат, и никаких колебаний не будет… Я считал его отличным главнокомандующим. Фатально было то, что начальником штаба Верховного Главнокомандующего был назначен бывший начальник Главного управления Генерального штаба Янушкевич, человек очень милый, но довольно легкомысленный и плохой стратег. В этом отношении должен был его дополнять генерал-квартирмейстер Данилов, человек узкий и упрямый»[365].
