Журналистка выразительно повела глазами и вытянула вперед накрашенные розовой помадой губы, словно хотела произнести: «У-у-у-у!»
— А что такое? — равнодушно поинтересовался Руслан.
— Ты представляешь, она потребовала, чтобы ей предварительно показали материалы, опубликованные журналистом, то есть мной, и фотографии, сделанные фотографом, то есть тобой. И только после этого она даст согласие. Или откажет. Во замашки, а? Она что о себе мнит? Что она, голливудская суперзвезда?
— А что, — хитро улыбнулся Руслан, — можно представить ей в виде моей визитной карточки снимок того деятеля, которого ты два месяца назад разгромила в пух и прах. Он на фотографии такой страшный получился — только детей пугать. И материальчик о нем заодно покажем. Тогда точно откажется. И головной боли меньше. Если она такая капризная, так пусть другие издания с ней мучаются. А мы в своей газете напишем, что Наталья Воронова отказалась от интервью, потому что испугалась острого пера журналистки Елены Винник и беспристрастной камеры фотокорреспондента Руслана Нильского. И тогда грош цена будет всем остальным материалам, которые появятся в других газетах.
Елена закончила складывать материалы в папку, тщательно, на узелок и бантик, завязала шелковые тесемочки.
— Во-первых, главный нас удавит, если мы не сделаем материал. Он так собой гордится, что своевременно узнал из надежных источников о презентации фильма Вороновой и созвонился с ней аж за две недели до ее приезда, что не простит нам, если все его усилия пойдут прахом. А во-вторых, Русланчик, в тебе погиб мастер интриги. Бросай свой фотоаппарат, иди в политику.
— Мастер интриги во мне не погиб, — с усмешкой возразил Руслан. — Я еще молодой, у меня все впереди. Ну так что, гражданка начальник, какие будут указания? Идти визитные карточки подбирать или как?
— Иди-иди. Выбери самые лучшие, чтобы она не боялась, что ты из нее уродину сделаешь. А я пока свои публикации подберу. Самолет прилетает завтра в двенадцать с минутами, поедешь в аэропорт, передашь ей обе подборки и оставишь контактный телефон, чтобы она могла позвонить и сказать, будет давать нам интервью или отказывается. Нет, ну это вообще… Первый раз с таким сталкиваюсь! Постарайся ей понравиться, оденься поприличнее, что ли. И сходи в парикмахерскую, постригись, у тебя уже вихры торчат.
Поприличнее! Легко сказать, да непросто осуществить. Одежда у Руслана в основном практичная, удобная, немаркая, ведь его хлеб — фотографии, а их приходится делать в самых разных условиях и при разной погоде, и ездить приходится много — когда в поездах и автомашинах, а когда и на вертолетах и катерах. При такой жизни костюмы с галстуками не нужны.
Вечер этого дня и утро следующего Руслан посвятил отбору портретных снимков и поискам одежды для встречи в аэропорту известного кинорежиссера-документалиста Натальи Вороновой. У одного приятеля в редакции он одолжил неброский голубой джемпер с треугольным вырезом на груди, у другого — серую рубашку, которая под джемпером смотрелась вполне ничего даже без галстука, оставалось решить проблему брюк. Руслан, не мудрствуя лукаво, постирал свои единственные относительно новые (всего год носил) джинсы и посчитал, что после отглаживания они вполне сгодятся для предстоящего мероприятия. Советом посетить парикмахерскую он решил пренебречь, времени нет, да и вообще, глупости все это.
На следующий день, 18 сентября 1991 года, ровно в полдень Руслан Нильский уже был в аэропорту. Табло прилета извещало, что рейс из Москвы ожидается в 12.25. «Пока нам везет, — подумал он, — самолет прибывает вовремя, как ни странно. Давно уже самолеты в нашей стране не летают строго по расписанию. Если бы рейс задержался часа на три-четыре, как обычно, то все полетело бы к черту. Никакого интервью в семнадцать тридцать не состоялось бы, и материал не успели бы вставить в завтрашний номер, и так далее вплоть до инфаркта у нашего трепетного главного редактора».
Он сразу заметил группу людей, встречающих Воронову, среди которых были завотделом пропаганды и завотделом культуры горкома партии, а также директор кинотеатра «Кузбасс», где предполагалась встреча с творческой группой и просмотр нашумевшего документально-публицистического фильма «Что такое хорошо и что такое плохо». Всего встречающих человек семь, все в строгих костюмах, светлых рубашках и при галстуках. Неподалеку, метрах в двух-трех от них, кучковалась еще одна группка, состоящая из молодых людей с букетами цветов в руках. «Помощники, — догадался Руслан. — Еще бы, куда наши начальники без помощников? Самим цветы подержать — руки оборвутся. Опять же есть кого за сигаретами послать».
Поправив на плече ремень от кофра с аппаратурой, Руслан, прижимая к груди объемистую папку, направился к окошку с надписью «Справочная». За застекленной стойкой сидела Римма, симпатичная девушка, с которой Руслан познакомился еще в прошлом году, когда его послали в аэропорт сделать снимки группы воинов-афганцев, возвращавшихся домой. Рейс тогда задерживался на неопределенное время, и Руслан подходил к заветному окошечку не менее двадцати раз. Римма уже сдавала смену, а точного времени прилета самолета так никто и не знал. Руслан пригласил девушку в кафе в аэропорту, чтобы скоротать время и не умереть от скуки, а в результате завел весьма небесполезное знакомство. По крайней мере, в очереди в «Справочную» ему отныне стоять не приходилось, едва заметив через стекло знакомые светлые вихры и веснушчатое лицо в очках, Римма открывала служебную дверь, впускала Руслана и отвечала на все его вопросы, даже на такие, на какие не отвечала обычным гражданам.
— Я насчет московского рейса, — сказал Руслан, когда Римма открыла ему дверь.
— По расписанию, в 12.25. Даже минут на пять пораньше, — тут же ответила девушка.
— А с какой стороны?
— Сейчас позвоню, погоди минутку. — Она сняла трубку внутреннего телефона: — Алена, московский с какой стороны встречать? С правой? Спасибо, Аленушка.
Пользуясь редакционным удостоверением, Руслан пробрался с правой стороны к тому месту, куда подойдет автобус с пассажирами московского рейса. Он встретит Воронову прямо здесь, тогда у него будет шанс хотя бы на минуту завладеть ее вниманием до того, как налетит эта свора чиновников в костюмах и с букетами цветов.
Среди выходящих из автобуса пассажиров Наталью Воронову он узнал сразу, видел несколько раз ее по телевизору. Худощавая, подтянутая, одетая в черные узкие брюки, черную шерстяную водолазку и терракотового цвета кожаный пиджак, уголки губ скорбно опущены, темно-рыжие, почти каштановые волосы коротко подстрижены, глаза серьезные, а выражение лица, как показалось Руслану, очень усталое и немного сердитое. Внимание его на мгновение оказалось отвлечено от Вороновой: следом за ней из автобуса вышла такая красотка, что у молодого человека дух захватило, он чуть было не зазевался и не пропустил даму-режиссера, но вовремя спохватился.
— Наталья Александровна! Я из газеты, вы согласились дать интервью сегодня в семнадцать тридцать… — начал Руслан.
— Я помню, — бросила Воронова, не замедляя шаг. — Сейчас пока еще не семнадцать тридцать.
— Вы просили предварительно показать вам материалы, подготовленные журналистом и фотографом. Вот, я принес. — Он протянул ей папку.
Воронова остановилась, с любопытством глянула на Руслана. Рядом с ней остановилась и та красотка, и только тут Руслан сообразил, что они вместе.
— Ира, возьми папку, — чуть теплее произнесла Воронова, обращаясь к красотке, которая, мило улыбаясь, приняла у Руслана ценный груз. — Я думала, вы принесете материал в гостиницу. К чему такая спешка?
— Лучше раньше, чем опоздать. Вас там встречают, повезут в гостиницу, потом на обед, потом вы будете отдыхать. Я боялся, что могу к вам не пробиться.
Все пассажиры из автобуса уже прошли мимо, служащая аэропорта закрыла на ключ стеклянную дверь, ведущую на летное поле, и с недовольством поглядывала в их сторону.
— В папке подборка публикаций Елены Винник и мои фотопортреты, — пояснил Руслан. — Там же бумажка с контактными телефонами. Вы можете позвонить по любому из них и сказать о вашем решении. Если оно будет положительным, ровно в семнадцать тридцать Елена Винник и я будем у вас в гостинице или в любом другом месте, какое вы укажете.
— Вы со мной разговариваете так, как будто я премьер-министр. — Тепло в голосе Вороновой исчезло, вместо него снова появились сухость и сдержанность. — Спасибо за материалы, я вам позвоню… — Она посмотрела на часы, потом подняла глаза к потолку, что-то обдумывая. — Я позвоню не позже шестнадцати ноль-ноль.
Из зала прилета к ним уже мчались встречающие чиновники, которые, убедившись, что среди вышедших из автобуса пассажиров Вороновой нет, кинулись ее искать.
