— Этого я не могу обещать, — в сторону сказал Пинт. — Я буду пытаться… — Он не договорил.
— Ты романтик, док, — с улыбкой сказал Шериф. — Я тоже когда-то был таким.
* * *
Большой дом выглядел зловеще: в пустых окнах не было ни огонька, распахнутая дверь напоминала открытый рот покойника. Пинту стало не по себе.
Шериф шел первым. В правой руке он держал свое ружье, уперев приклад в локтевой сгиб. Он даже не шел, а крался, стараясь не шуметь. За ним следовал Ружецкий, потом — Пинт. Замыкал шествие Тамбовцев, державшийся в отдалении. Он громко сопел и отдувался.
Баженов обернулся к Ружецкому:
— Сын дома?
— Сын?.. Петя?.. — Казалось, он только сейчас вспомнил, что у него есть сын. — Нет, я не видел его целый день. Не знаю, где он.
— Ладно, разберемся. — Шериф вошел в дверной проем, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Он медленно поворачивался из стороны в сторону, готовый мгновенно отреагировать на любой посторонний шорох.
В доме было тихо. Ни звука.
— Где она? У себя? Ружецкий кивнул.
— Пошли, — шепотом приказал Шериф и стал подниматься по лестнице. Ружецкий застыл на месте. Пинт аккуратно оттеснил его и последовал за Шерифом.
Внезапно лестница озарилась ярким светом — это вошедший Тамбовцев повернул выключатель. Пинт увидел, как Шериф прыгнул вперед, на пол площадки между первым и вторым этажами, между резными столбиками перил высунулся ствол его ружья. Ствол торчал в опасной близости от лица Пинта, и он, действуя инстинктивно, упал на ступеньки и перекатился на спину.
Внизу стоял испуганный Тамбовцев, застывший с протянутой к выключателю рукой. Он напоминал статую Ленина.
— Свои, свои, — закричал он. — Не стреляй. Баженов недовольно поднялся, отряхнул колени. Дальше шептаться и таиться не было смысла.
— Николаич, ты не подумал, что здесь мог кто-нибудь быть? А? Если я не включаю свет, то, наверное, не просто так?
— Извини, Кирилл, случайно получилось, — оправдывался Тамбовцев. — Как-то машинально.
Шериф глубоко вздохнул и укоризненно покачал головой.
— Ладно. Тогда давайте включайте свет везде где только можно. — Это относилось к Тамбовцеву и хозяину дома. — Пойдем, док, посмотрим, что к чему.
Теперь он шагал быстро, не заботясь больше о скрытности. Но ружье все равно держал наготове.
Поднявшись на второй этаж, Шериф уверенно повернул направо. Пинт, не отстававший от него, заметил, что первая дверь по коридору немного приоткрыта.
. Шериф постоял на пороге, прислушиваясь. Было тихо. Стволом ружья он толкнул дверь и тут же моментально присел на корточки.
Дверь скрипнула и отворилась. За нею не было никого. Шериф выпрямился и медленно вошел. Пинт уткнулся в широкую спину Баженова.
— Ну, что там?
Шериф молчал. Он отступил в сторону, предоставляя Пинту возможность самому все увидеть.
Перед кроватью лежало тело молодой женщины. Голые колени, подтянутые к животу, были залиты кровью, спутанные волосы наполовину скрывали неестественно бледное лицо. Кровь была везде: на полу, на ковре, бурые брызги разлетелись по скомканной постели. Рядом с телом валялся какой-то странный сверток. Приглядевшись, Пинт понял, что это насквозь пропитавшаяся кровью подушка.
За его спиной часто-часто задышал Ружецкий. Потом раздался плач, сначала тихий, затем все громче и громче.
Шериф досадливо поморщился.
— Док, помоги ему успокоиться! Пинт поискал глазами чистое место, поставил туда прихваченный из больницы чемоданчик с красным крестом на боку, достал из него валерьянку и нашатырь и протянул Ружецкому.
— Что это? Не надо. — Подоспевший Тамбовцев отвел руку Пинта с пахучим пузырьком. Пухлой ладонью он ударил Ружецкого по щекам: хлоп! хлоп! — Лучше налейте ему немного спирта, Оскар Карлович!
— Да, конечно… Я вижу, здесь все лечится спиртом. — Пинт достал большую склянку и наполнил мензурку до половины. — Выпейте!
Валерий дрожащими пальцами схватил пластиковый стаканчик.
— Ну! Давай! — Тамбовцев сглотнул. — Не тяни! Но Ружецкий застыл с поднесенным ко рту лекарством. Он стоял, не в силах пошевелиться.
— Что с ним? — спросил Шериф. Пинт недоуменно пожал плечами.
Ружецкий стоял и, не отрываясь, смотрел куда-то за их спины.
— Валера! — окликнул его Шериф, — С тобой все в порядке?
— Вот он, — выдавил из себя Ружецкий. — Вот на кого он был похож.
Пинт проследил за направлением его взгляда. Ружецкий смотрел на плакат, висевший в изголовье. Обычный дешевенький плакат на плохом картоне. Крупная черно-белая фотография: молодой мужчина с зачесанными назад волосами, одна непослушная прядь свисает на высокий лоб, мужчина соблазнительно улыбается, слегка наклонив голову набок. Чувствуется, что этот наклон головы не случаен, как и выбившаяся прядь: он хорошо отрепетирован и многократно проверен. Мужчина курит, между пальцами с длинными ухоженными ногтями зажата сигарета без фильтра. Верхняя пуговица рубашки расстегнута, нарочито небрежно завязанный узел галстука ослаблен. Воротник дешевого пальто из грубого драпа поднят.
Это был Микки Рурк.
— Очень похож, — задумчиво повторил Ружецкий и залпом выпил.
Но больше всего Пинта поразила реакция Шерифа.
Он усмехнулся, коротко и злобно.
— Знакомое личико! — сказал он. — Помнится, я уже делал это однажды. — Он молниеносно вскинул ружье и выстрелил в плакат. В картоне появилось шестнадцать дырок, расположенных аккуратной кучкой.
* * *
Когда звон в ушах постепенно утих, а пороховой дым рассеялся, Пинт заметил рядом с телом какие-то знаки, судя по всему, написанные кровью. Он подозвал Шерифа:
— Смотрите, Шериф! Что это может означать? Баженов присмотрелся.
— Не разберу. Надо отодвинуть тело. Жаль, нет эксперта, фотография бы не помешала. Ну да ладно, отодвинем чуть-чуть, потом вернем на место.
Вдвоем они сдвинули тело. Ирина была уже холодной, но окоченение пока не наступило.
Пинт присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть неровные буквы.
«Петя… знак равенства… Ми… Микки… Петя равняется Микки…»
— Шериф, вы что-нибудь понимаете? «Петя равняется Микки»?
Второй раз за сегодняшний день он увидел тень страха на лице Шерифа. Баженов застыл, словно в ступоре. Потом встряхнул головой и уставился на Тамбовцева:
— Ну что, Николаич? ОН все-таки вернулся. Нашел способ.
Тамбовцев ответил не менее загадочно:
— Нет. Оказывается, ОН все время был здесь. Просто выжидал удобного момента.
— Послушайте, о чем вы говорите? — вмешался Пинт, но они стояли и молчали, глядя друг другу в глаза, как два дуэлянта перед барьером.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
