— Дайте Ланзо сладкого чая, и он быстро придет в себя! — крикнула я ему вслед. Пусть Виктор и был плохим отцом, но в этот миг я была уверена, что он позаботится о сыне.
Со второй попытки я поднялась. Мельком глянула на кабана: тот лежал как мертвый, но его бок мерно поднимался и опускался, подергивалось волосатое ухо.
Громко заговорил бургомистр Флегг, разрядив ситуацию:
— Все хорошо, что хорошо кончается! Мы должны поблагодарить госпожу Верден. Она проявила хладнокровие в непредвиденной ситуации и пришла на выручку своим ученикам! Только благодаря ее смекалке и ее дару катастрофу удалось предотвратить!
После томительной паузы раздались несмелые хлопки, а потом и все разразились аплодисментами.
— Спасибо вам, госпожа учительница! Спасибо! — выкрикнула госпожа Ракочи, и госпожа Барбута подхватила:
— Ловко вы это все уладили! И кабана завалили, и мальчишку остановили! Я такого даже в синематографе не видела!
Я выпрямилась и поправила косынку, стараясь выглядеть невозмутимо. Что было непросто. Потому что, несмотря на аплодисменты, далеко не все направленные на меня взгляды лучились восторгом и благодарностью. Злых и настороженных взоров хватало с избытком.
Бургомистр Флегг взял из рук помощника рупор и забубнил:
— Господа, праздник продолжается! Забудем же поскорей это досадное происшествие. Нас почтили присутствием столичные гости; покажем же им все чудеса нашего маленького, но прекрасного города! Сейчас на площади у городской ратуши будут танцы и конкурсы. А завтра нас ожидает нечто небывалое: бал и фейерверк в лесном особняке, чья история потрясает воображение жителей Крипвуда на протяжении уже двух веков! Оркестр, музыку!
Глава 24
Столичные гости
Несмотря на призывы бургомистра, люди не торопились расходиться. Им было что обсудить, и было на что поглазеть.
Рабочие споро убирали обломки навеса, а я стояла, опустив плечи, и не знала, что делать. Навалилось такое изнеможение, что хотелось лечь рядом с кабаном и закрыть глаза.
Но пришлось взять себя в руки. Казалось, все до одного жители Крипвуда вознамерились перекинуться со мной парой слов, высказать недовольство или похвалить. Меня гладили, тормошили и успокаивали, бранили и наставляли. Предлагали мятного чая, горячих лепешек и умыться.
Я согласилась лишь на предложение Хеймо и старика Герхарда присмотреть за кабаном и отвести его обратно в Кривой дом. У Герхарда при себе полно яблок, Хеймо не отличается умом, но он плечистый, здоровый, кабану не уступит. Вдвоем они справятся, а мне проблемой меньше...
— Госпожа Верден... Эрика... вы в порядке? — Корнелиус тронул меня за локоть, мы обменялись быстрыми взглядами, как заговорщики. Я знала, что ему хочется обнять меня и утешить, но сделать этого он сейчас не мог, и поэтому лишь сказал то, что говорили другие: — Вы опять показали себя настоящей героиней. Совершенно не думали о себе, когда кинулись укрощать это животное, — добавил он с досадой.
— Того, кто отвязал кабана да нарядил Граббом, надо примерно наказать, — заявил аптекарь.
— Ваш сын, между прочим, был зачинщиком этой шалости, — грозно сказал директор. — Он нацепил на животное парик и бороду и выпустил его на волю.
Аптекарь не смутился: он раздул ноздри и потер ладонь о ладонь. Кажется, у Владисласа вечером опять будет болеть мягкое место.
— Если бы не госпожа Верден и ее дар, неизвестно, чем бы все кончилось! — разорялся директор. — Кабан мог покалечить детей. Кого-нибудь могло придавить навесом!
И тут заговорил усатый столичный господин, который все это время стоял рядом и прислушивался.
— Удачно, что в центре этой... кутерьмы оказался столь талантливый сенситив, — произнес он своим неприятным вкрадчивым голосом, щуря бесцветные глаза и нервно теребя пальцами отворот пиджака. — Насколько я понял, вы обладаете даром зоомансера, госпожа Верден? В таких глухих уездах их называют заклинателями животных.
— Я не применяла дар, — учтиво ответила я. — Доброе слово куда сильнее любого заклинания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Кто же удержал от обрушения тот тяжелый брус? — не отставал усатый. — Тот мальчик, которого вы обнимали? Этот ребенок владеет даром двигать вещи на расстоянии? Весьма, весьма любопытно!
— Госпожа Верден преподает в школе предмет, призванный разбудить в детях зачатки сенситивного таланта, — ответил за меня бургомистр, который задержался послушать занятный разговор. — Признаться, мы не ожидали такого результата. Этот мальчик, Ланзо Лукаш… он же полоумный! — он постучал по виску согнутым жирным пальцем.
— Ланзо не полоумный! Ему прямая дорога в Академию, — горячо вступилась я за ученика. — Он сообразительный и обладает огромным даром! Считаю, городские власти должны оказать ему поддержку. Ланзо нужно отправить в столицу прямо сейчас, попросить профессоров заняться им!
— Госпожа Верден, мне кажется, вы торопитесь в своих выводах, — вдруг прервал меня Корнелиус.
Я ошарашенно глянула на него, а он продолжал:
— Мальчику не под силу провернуть такой трюк. Нельзя говорить о наличии дара в столь юном возрасте. Как и пытаться развить его. Это не приведет ни к чему хорошему.
Опять он за свое! Я была готова пуститься в спор, но меня перебили.
— Я вас всецело в этом поддерживаю, — прозвучал знакомый голос, и я ненавидяще посмотрела на человека, который продолжал говорить размеренно, поучительно — ух, сколько раз эта интонация доводила меня до белого каления! — Желание иметь магический дар сенситива развивает в детях нездоровые амбиции и направляет их на путь саморазрушения, — закончил мой дядя и вздернул подбородок.
Значит, Хант продолжал наблюдать за мной украдкой из толпы и стал свидетелем этого спектакля! И не выдержал — решил подойти и прилюдно меня унизить, не иначе...
Корнелиус резко спросил:
— С кем имею честь беседовать?
— Эбнер Хант, финансист. Дядя госпожи Эрики Хант и ее законный опекун, — ответил мой дядя, кривовато улыбнувшись и заложил руки за спину, как всегда делал, когда нервничал.
Корнелиус не представился в ответ; он продолжал сверлить моего родственника взглядом.
— Эрики Хант? — изумился директор. — В нашей школе работает госпожа Эрика Верден.
— Видимо, она для каких-то целей решила воспользоваться фамилией своей матери, — весьма язвительно ответил дядя.
Все взгляды обратились на меня.
— Именно так, — подтвердила я сквозь стиснутые зубы. — Верден — моя настоящая фамилия, и я горжусь ей.
— Что же привело вас в Крипвуд, господин Хант? Решили проведать племянницу?
— Разумеется. Она так внезапно уехала, никого не предупредив... Я беспокоился за нее. Вижу, Эрика, ты нашла здесь свое место. Однако я удивлен, что ты учишь детей тому, в чем сама не преуспела.
— Что вы имеете в виду? — переспросил директор. — Как мы успели убедиться, госпожа Верден — весьма одаренный сенситив. Детям полезно знать, что так называемая магия — молочная сестра науки, и бояться ее не стоит.
— Весьма одаренный сенситив? — дядя поднял брови. — Отнюдь! Ее практически признали дефективом. Человеком, который едва ли может управлять этими… как их там... эфирными потоками. Она едва окончила академию, и то лишь потому, что училась в ней за свои деньги.
У меня запылало лицо. Дядя не изменяет себе!
Он всегда стыдился того, что его племянница — Одаренная, как будто это было пороком. Бывало, стоит знакомым заговорить о моем даре, он тут же начинает его отрицать и ставить мои способности под сомнение. И теперь не удержался!
— Вот оно что! — с непередаваемо злорадной интонацией протянул аптекарь. — Выходит, вы ввели господина директора в заблуждение?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я никогда не утверждала, что владею сильным даром, — ответила я. — Он вовсе не обязателен для учителя. Но я разбираюсь в том, как научить детей принять то, что в них заложено природой. Разве я не справилась со своей задачей?
— Вы подошли к этой задаче крайне легкомысленно! — негодующе воскликнула госпожа Лотар. — Начали своевольничать. Вышли за рамки того, что было предусмотрено программой. Я считаю это нарушением закона! Господин директор, я требую разбирательства.
