И вот теперь я говорю: с меня-а – хватит. Всего, как говорится, в меру… Уйти надо достойно. Вовремя. Пусть теперь другие (в его лице промелькнуло злорадство) – несут – эту – ношу!
За кадром что-то стукнуло. Ельцин вздрогнул и вжал голову в плечи. Но тут же выпрямился с механическим достоинством… Старика сделалось жаль.
– Легко еще отделался, – беззлобно сказал Габисония; на него шикнули.
– Мы мно-ого вместе прошли, – извлекал из себя слова по одному, как кирпичи, президент. – О-очень многое сделано. О-очень многое и не сделали. Ина-аче в жизни не бывает.
Главное. Что главное?..
«Главное в профессии пулеметчика – вовремя смыться», – ответил Груня, уклоняясь от затрещины.
– Главное – уже никто не сможет. Повернуть. Россию. Назад. – возразил Ельцин. – Были у нас ошибки. Были недостатки. Недочеты. Все у нас было, россияне… – с душераздирающей ностальгией прорвалось у него. – Без этого не обходится. Никогда… Но главное – мы сделали. Огромный! Шаг. В… ну-ужном направлении. К демократии. К построению! Новой, свободной – демократической – нашей с вами России.
И на этом пути – вместе с вами – ваш президент! Отдавал! Все силы… этому.
Нам мно-огие пытались мешать… – Ельцин с печальной укоризной посмотрел на кают-компанию.
– Что значит – «пытались»? – возмутился доктор.
Колчак хмыкнул.
– Но мы делали. А тепе-ерь пора уступить место молодым. Более молодым… с более све-ежими силами. Пусть поработают они, – Ельцин явственно ухмыльнулся. – Я-а не цепляюсь за власть.
Россияне. Президент добровольно оставляет власть…
По рядам пробежал смешок.
– Я-а, конечно, буду продолжать… за всем следить. В тихом месте. Спокойно… Как частное лицо на покое.
«Достали все-таки», – сказал Ольховский. – «Пробили!» – сказал Шурка. «Засадыли», – сказал Габисония. «В очко», – сказал Сидорович. «Все же шесть дюймов – это тебе не пол-литра», – сказал Серега Вырин. «Дорого нам встали его проводы на пенсию», – вздохнул Мознаим.
– Скоро наше с вами православное Рождество. Я поеду в Иерусалим. По святым местам. В Вифлеем. К гробу Господню. – Слово «гроб» президенту, похоже, не понравилось, он вдумался в его затихшее звучание и поправился: – К колыбели. Там вашего президента, россияне, наградят орденом… Андрея Первозванного… и другими… за заслуги пе-ервой степени – перед Отечеством.
Он скромно и солидно улыбнулся – так защитивший диссертацию отец семейства одаряет своей радостью домочадцев.
– Некоторые говорят, что там стреляют. Не страшно. К стрельбе мы с вами… как говорится, не привыкать.
Юрий Михайлович! Господин мэр. Даю вам одни сутки. Од-ни сут-ки. Чтобы в Москве было тихо. Вы меня поняли?
Вот такой у меня подарок вам к Новому году и к Рождеству, дорогие россияне. Сограждане.
С праздником вас!
Изображение задернулось заставкой.
Ольховский встал и выключил телевизор.
– Кок! – звонко крикнул он. – Шампанского! Четыре ящика! Бутылку каждому! Бла-го-да-рю за службу!
– За нашу победу, – усмехнулся Колчак.
– Вот и все, дурашка, а ты боялась, – пропел Серега Вырин.
Шурка подпрыгнул, пнул стул, взмахнул руками и петушиным голосом возвестил:
– Здравствуй, жопа, Новый Год!!!
21.
«Получено в форме пожертвования от партии „Яблоко“ на расходы по обеспечению экипажа и поддержанию жизнеобеспечения корабля, в т.ч. на закупку партии снарядов, 10 000 (десять тысяч) долларов США».
«Получено в форме целевой гуманитарной помощи от Фонда Сороса на закупку продовольствия, жидкого топлива, художественной литературы для корабельной библиотеки и 1 (одного) боекомплекта снарядов для корабельных орудий главного калибра 10 000 (десять тысяч) долларов США».
«Получено от Либерально-демократической партии, с условием продолжения ведения огня, на закупку снарядов 10 000 (десять тысяч) долларов США».
«Получено от движения „Единство“ в форме расходов на предвыборную кампанию упомянутого движения 200 000 (двести тысяч) долларов США на любые расходы по усмотрению командования крейсера – при условии продолжения ведения огня, но с отсутствием разрывов. Общее собрание экипажа путем голосования постановило: деньги принять, но при наличии разрыва снаряда по цели – вернуть ту их часть, которая придется на один выстрел с разрывом по сравнению с остальными выстрелами без разрывов».
«Получено как безвозмездная помощь от КПРФ 2 857 000 (два миллиона восемьсот пятьдесят семь тысяч) рублей, что соответствует по курсу Центробанка на сегодняшний день 100 000 (сто тысяч) у.е. (долларов США) на продолжение пребывания в Москве и ведение огня – при условии подъема на крейсере красного флага. Общее собрание экипажа путем голосования постановило: деньги принять, красный флаг поднимать на гафеле грот-мачты только установленных формы и размера из флажного сигнального комплекта и только на момент произведения выстрела (одна-две секунды), вслед за чем немедленно спускать; что по военно-морскому флажному своду соответствует оповещающему сигналу „Веду огонь“ и, таким образом, лишь случайно и для непосвященных может совпадать с демонстрацией политической ориентации».
«Получено от РАО ЕЭС 70 000 долларов США на закупку топлива и снарядов».
«Получено от аграрной партии 100 000 рублей на закупку продовольствия и снарядов».
«Отказано в принятии пожертвований фирмам „Газпром“ и „Филип Моррис“ ввиду категорической невозможности разместить на борту рекламу газа и сигарет».
«Тендер на эксклюзивное право телевизионной трансляции выстрелов выиграла компания CNN за сумму в 140 000 долларов США, плюс по контракту 10 000 за каждый произведенный с момента вступления договора в силу выстрел, и плюс 20 000 за каждый выстрел с разрывом по цели».
«Получен от Министерства обороны РФ 1 боекомплект (семьдесят пять выстрелов) калибра 152 мм совместимого с главным калибром крейсера типа».
«Получен от Фонда ветеранов Афганистана 1 б/к снарядов».
«Получено от Министерства высшего и среднего образования РФ 2 б/к снарядов».
«Отказано чеченскому землячеству г. Москва в приеме и погрузке 6 б/к снарядов».
«Отказано продюсеру группы „На-на“ Бари Алибасову в приеме 12 000 долл. за право группы „На-на“ проводить концерт на полубаке крейсера в момент выстрела».
«Принято от Комитета солдатских матерей 4 700 рублей на покупку снарядов ввиду настоятельной просьбы».
«Принято от посольства Украины 100 000 гривен на закупку снарядов».
«Отказано посольствам Эстонии, Латвии и Литвы в приеме долгосрочных ссуд на покупку снарядов».
«Получено от правительства г. Москва 20 000 долл. на поддержание огня».
«Получено от управделами администрации президента РФ 10 000 долл. на поддержание огня».
«Получено в безвозмездный подарок без условий от фирмы „Логоваз“ 2 джипа „гранд чероки“ и 4 автомашины „тойота корола“ для нужд и разъездов членов экипажа, плюс оплата их вооруженной охраны на автостоянке непосредственно на набережной».
22.
Березовский приехал на два часа позже времени, которое сам назначил. Быстро и чуть сутулясь он прошел по протоптанной на льду тропинке от берега. Двое сопровождающих выглядели интеллигентно, как референты, и шкафообразно, как телохранители. Они двигались строем «уступ», он же «пеленг»: первый спереди-справа, прометая взглядом пространство, как локатор, второй сзади-слева, прикрывая шефа зонтиком от снега.
Один пристроился в тамбуре, другой пасся в офицерском коридоре.
– Ну конечно, – сказал томимый любопытством доктор Юре Беспятых, – без Березы у нас нигде не обойдется. А корабельной охраны ему мало?
– И родина ще-едро – что делала? – пропел Беспятых. – Поила меня-а – чем? Березовым со-оком, березовым сок-ком. И кормила березовой кашей. Этому дала, этому дала, а мне ничего не дала. Дров, видите ли, мало рубил. Это я-то дров не рубил?! Воды не носил… Как бы мне, дубочку, к березе перебраться – вот в чем вопрос: так пить или не пить?
От скуки лейтенант был пьян.
В командирской каюте Березовский снял пальто и потер руки. Его скромный исчерна-синий миллиардерский костюмчик был измят так, будто он только что провел двое суток в кресле самолета. Лысый, невысокий, худощавый, быстрый, испускающий нервную энергию, он был похож в этом костюме и темном крапчатом галстуке на реинкарнацию Ленина в еврейско-брюнетистом варианте.
– Здравствуйте, очень рад, так, хорошо, садитесь, – с разгона начал он, посмотрел на Ольховского внимательнее, спохватился, улыбнулся углами губ: – извините, я имел в виду, конечно – позвольте сесть?
– Прошу. Слушаю. – Ольховский с интересом соотносил этот тет-а-тет с подаренными машинами, репутацией гостя, общей ситуацией и своей невнятной будущностью. – Чай, кофе, коньяк?
В кожаной папке, брошенной на диван, закурлыкал телефон. Березовский схватил трубку:
– Да. Привет. Сейчас не могу. Перезвони через два часа. Нет, лучше через три. Не подписывать ни в коем случае. Что? Потерпят. Все, пока. Обнимаю. – Бросил телефон. – О чем я? Да. Чаю и, если можно, пару бутербродов, не успел пообедать. Петр Ильич… Петр Ильич? Петр Ильич. Петр Ильич, давайте оценивать обстановку реально: мы живем в сумасшедшем доме. Но в этом есть своя логика. Своя логика есть. Эту логику надо понимать. И ее учитывать, использовать, действовать в согласии с ней, другой логики для нас у эпохи нет, у страны нет, никто нам ее не даст, вот в такое время мы живем. Согласны? Хорошо, идем дальше. Проанализируем ситуацию. Вы анализировали ситуацию? Смотрите. Почему вы затеяли ваше предприятие? Потому что вам все это осточертело. Понятно. Почему вам до сих пор это удавалось? Потому что всем это осточертело. Какой бизнес может быть успешным? Тот, который учитывает интересы всех сторон. До сих пор…
