менее продолжая укорять жену за расточительность. Со временем она перестала обсуждать с ним какие бы то ни было вопросы относительно новых приобретений. Если она считала, что ей или детям что-то нужно, то просто покупала это, и все. Воронов всегда замечал обновку, и его лицо становилось оскорбленным, словно, принимая решения самостоятельно, жена ущемляла его права. Она уже поняла, что Валерий был на редкость самолюбивым и собственное мнение считал всегда единственно правильным.
— У меня был очень ответственный год. Маленький ребенок, руководящая должность. Если мы переедем к тебе, то мне придется тратить на дорогу целый час. И к себе в квартиру надо будет приезжать. А если еще и пустить сюда маляров… Ты же не станешь следить за ними.
— А зачем за ними следить?
— Ты как маленькая! Чужие люди в доме! Откуда ты знаешь, что придет им в голову? А пропадет что-нибудь?
— Валера, да что у тебя брать? Книги?
— И книги тоже. В нашей библиотеке есть очень ценные экземпляры.
— Ты считаешь, что среди маляров встречаются тайные библиофилы? — улыбнулась она.
— Я просто не хочу рисковать. Если тебе этот ремонт так необходим, то займись им.
— И маленький ребенок будет дышать пылью?!
— Катюшу больше держи на лоджии. И дверь в спальню закрывай. Вот тебе и решение вопроса.
— Детям надо жить в нормальных условиях. Тем более что моя квартира в отличном состоянии!
— О да! — съязвил Воронов. — Твой Смирнов очень щедрый!
— При чем здесь Дима? — вспыхнула Даша. — Свой ремонт я организовала сама. Так что пылью мы с Митей уже надышались вдоволь! Это твоя квартира, а ты не хочешь и палец о палец ударить. Ира сделала ремонт в спальне — ты и рад! А теперь я должна вывозить на себе всю эту грязь веков? Ну уж нет! Еще организовать работу я согласна. Найду тебе маляров и договорюсь с ними. А ты, если так боишься за свои бесценные фолианты, будешь контролировать строителей сам.
— То есть ты хочешь переехать одна? — оскорбился Воронов.
— С детьми, — уточнила она. — Тебе же далеко от работы.
— Ясно, — поджал губы муж.
— Можно подумать, что я прошу тебя сделать ремонт в моей квартире! Это же твоя собственность.
— Вот именно! И мне решать, что и когда здесь делать.
— А мне решать, в каких условиях будут жить мои дети, — устало сказала Даша.
Ей надоело сотрясать воздух. Она так устала от мужа, что ей уже, по правде говоря, было все равно, начнет он ремонт или нет. Она хотела вернуться к себе и отдохнуть от него. Но Воронов не отступал:
— Я же тебе говорю: это не ко времени. У меня нет на это средств. Мы и так слишком много тратим.
— Краску для потолка и обои я куплю сама.
— А кто будет выносить из детской вещи? Мебель разбирать?
— Ну я надеюсь, не Катя с Митей? — с насмешкой ответила Даша.
— Понятно. Ты купишь ведро краски и десять рулонов обоев, а меня хочешь заставить все лето разбирать мебель и книги?
— Ну а кто должен делать это? — удивилась она.
— Если бы ты сдала свою квартиру, как я предлагал, у нас были бы на это средства.
— А-а, — протянула Даша, понимая, к чему он клонит. — Это конечно. Только тогда бы нам некуда было сейчас переехать.
— А вам и не надо переезжать.
— Да нет, — поджала она губы, сдерживая раздражение, — нам все же лучше съехать. Хотя бы на время.
Это утверждение заставило Воронова умолкнуть, но, глядя на ее недовольное лицо, он все же не преминул заметить:
— Жить на два дома дороже.
— Мне платят декретные, — отмахнулась она, — нам хватит. Я не стану у тебя брать. Так ты скорее сделаешь ремонт.
Они остались недовольны друг другом, но Воронов больше не возражал против их переезда, даже помогал грузить вещи в такси. Он тоже устал. Все же у него еще никогда не было такой большой семьи. Пусть и он отдохнет от них. И с ремонтом определится сам. Она не станет больше на него давить. Но про себя решила, что не вернется в квартиру мужа, если хотя бы комната сына не обновится.
Валерий расстроился от несговорчивости жены. Теперь понятно, почему ее сын такой упрямый. Есть в кого. Не правы, но упорствуют, нет чтобы прислушаться к правильному мнению! Воронов действительно устал от них. Он любил детей, но Катя такая беспокойная по ночам. Ее следовало бы приучать к жесткому режиму, а Даша в этом отношении была бестолковая, просто как необразованная женщина. Как только она людьми руководила? И Митя не организован. В школу вечно что-то забывает: то дневник, то тетрадь. Сколько он с этим боролся, все без толку! А потому что мать не реагирует. Стоит ему сказать что-то про Митю, и у нее становится такое лицо, словно он намеренно оскорбляет ее сына.
Пусть поживут сами. Пусть Даша почувствует, легко ли одной с двумя детьми. Смирнов, благодаря его усилиям, уже полгода носа к ней не кажет. Он теперь кладет деньги в банк на счет сына, как Воронов ему посоветовал. И это правильно. Нечего баловать женщину и приучать ее жить за счет алиментов. Если она до сих пор не оценила всего, что он для нее делает, то пусть попробует справляться без него. Сама же говорила, что он уникальный мужчина. В глубине души Воронов кичился собственным благородством и своей жизненной мудростью. Он полагал, что жену нужно воспитывать так же, как ее детей. А то она уже стала вести себя так, словно его слова — пустой звук. Пусть поживет месяц-другой одна, еще увидит, как это. Можно подумать, что он в более уязвимом положении. Мужчин его возраста — холостых, порядочных, непьющих — очень мало, а вот женщин с двумя детьми полным-полно. Если они разведутся, то он всегда найдет себе жену, а ей охотника на двух детей еще поискать.
* * *
В своем доме Даша ожила. Что значит родные стены! Все первые дни она занималась тщательной уборкой. Все же за столько месяцев квартира стала почти нежилой. Но с их переездом она снова преобразилась. Зеркала и оконные стекла снова стали прозрачными. Мебель отливала яркими бликами, а кухня наполнилась ароматами. Старая кроватка Мити, которая теперь принадлежала Кате, заняла свое место в уголке спальни, возле софы, а Митя обосновался в гостиной.
Катя все еще просыпалась ночью и требовала свою порцию молока. Днем она уже практически перешла на взрослое питание, но под утро тянулась к маминой груди. В своем доме Даша быстро установила удобный
