банкирами и знала, что они прислушиваются к мнению очень немногих. Они ценят деньги и связи, а у Воронова не было ни того ни другого, только раздутое самомнение.
— К тому же тебе рано на работу, — уверенно закончил он.
— Тяжело жить на одну зарплату.
— Просто жить надо по средствам, — сел он на своего любимого конька. — Протягивать ножки по одежке.
— А я не хочу жить по таким средствам! — вспылила она. — Я хочу зайти в магазин и купить то, что мне надо, а не думать постоянно об экономии.
— Ты снова о материальном, — поморщился он, словно это Даша постоянно упрекала его в мотовстве. — А я о воспитании. Доверить ребенка чужому человеку — верх легкомыслия.
— Нужно найти порядочную женщину.
— Как ты сможешь убедиться в ее порядочности? Как?
— Ну как… по ее работе.
— То есть методом проб и ошибок? А если это будет стоить здоровья твоему ребенку? Или даже жизни?
— Валера, что ты говоришь! — не выдержала она. — Митя! — повернулась она к сыну. — Возьми сестричку и пойдите к телевизору.
— Телевизор в таком возрасте вреден, — вставил Воронов.
Это замечание окончательно вывело ее из себя. Даша спустила дочку на пол. Митя послушно взял Катю за руку, и она быстро засеменила за братом в комнату.
— Включи мультик. Ей нравится «Спящая красавица»!
— Ты гробишь своих детей! — предостерег ее муж. — Я не желаю в этом участвовать!
— А тебя никто и не просит! — взорвалась она.
С минуту они мерили друг друга гневными взглядами. Потом Воронов встал и, ни слова не говоря, ушел. Даша сидела за столом как прибитая. И стоило ради него все утро готовить?
Глава 18
Валерий возвращался домой в совершенном спокойствии. Он вкусно пообедал и собирался вечером поработать над статьей. Дарья слишком распустилась. Он ошибался в ней. Она выглядела такой скромной, положительной, податливой. А на деле оказалась склочной и своенравной. Сына она уже испортила. А теперь принимается за дочку. Ну уж этого он ей не позволит! Катя — Воронова. Он ее отец, и он лично займется ее воспитанием. Пусть пока поживут сами. Он тоже должен отдохнуть. Вот начнется учебный год, и он приступит к своим отцовским обязанностям вплотную.
Педагогику Валерий считал своим призванием, а себя — прирожденным учителем. Ему нужно было такое окружение, чтобы было кого постоянно поучать, наставлять, опекать. На работе ему уже предоставили такие возможности. Его не любили, но уважали и побаивались. Этого он хотел добиться и в семье. Он стремился, чтобы жена и дети слушались его беспрекословно. Конечно, в глубине души он, как любой человек, хотел бы, чтобы его еще и любили. Но, как он уже смог убедиться, начальников не любят, поэтому полагал так: «Пусть меня не слишком любят за мою строгость, но я обязан быть принципиальным». Как большинство людей с тираническими наклонностями, он был уверен, что действует исключительно во благо человечества: они потом мне еще спасибо скажут! И не понимал, что люди не могут долго находиться под гнетом, они бегут от отрицательных эмоций.
От этой ссоры Даша отошла только через три дня. Но и потом она не могла упрекнуть себя в необъективности. Воронов почему-то решил, что он умнее всех на свете! Что он, и только он, знает, как воспитывать детей, как делать карьеру, как вести домашнее хозяйство и прочее-прочее. Стоило ей стать его женой, и у нее сразу появились сомнения в самых простых вопросах: а правильно ли она поступает, а нужно ли было делать именно так? И это притом, что она и так человек, неуверенный в себе. Дима никогда ее не критиковал. Он давал ей советы по рабочим вопросам, но только если она его просила об этом. И всегда это было кратко и по делу. Но он не изводил ее наставлениями, как Валера. Хотя и тогда она часто копалась в себе, а это было далеко не приятное занятие.
А Воронов вгонял ее в такое состояние постоянно. С ним она все время ощущала себя бестолковой, неорганизованной, плохой хозяйкой, безалаберной матерью. Временами ей казалось, что муж прав, и без него она не воспитает детей как следует. Но стоило ей успокоиться и подумать, как она задавала себе вопрос: разве Митя плохой? Почему же сейчас, когда ему уже почти десять лет, она должна заставлять его ложиться спать одновременно с Катей, ровно в девять, если раньше он засыпал, когда хотел. И всегда это было не позже одиннадцати. Что плохого в том, что мальчик сам выработал удобный для себя режим?
В замужестве у нее появилось стойкое ощущение несвободы, чувство настолько гнетущее, что даже все ее прошлые неприятности не казались теперь ей настолько серьезными. Даже внебрачные отношения с Димой. Даже несостоявшаяся свадьба с Колей. Оказалось, что брак не такое уж веселое дело. Почему же к нему все так стремятся? Хотят любви? Но ее можно найти и вне брака. Стремятся растить детей в полной семье? И это не оправдывает себя в ее случае. Конечно, если бы она любила Валеру, то, наверное, не так остро воспринимала бы их растущие разногласия. Но теперь она все чаще спрашивала себя: а как вообще можно любить такого человека, как Воронов?
Для нее он уже стал настолько беспощадным критиком, что ее самооценка сильно пошатнулась. Ладно если бы дело было только в ней, но ведь у нее — дети. Они и так во всем зависимы от взрослых. Зачем же обрекать их на монашескую строгость воспитания? Она сама росла привольно. Мама ей ничего не запрещала, но у нее не появилось дурных наклонностей. Валерий словно в каждом подозревает наличие отрицательных качеств, которые он пытается искоренить, не дожидаясь их проявления. Сначала Катя порвет журнал, потом книжку, а потом и деньги! Так, что ли, он рассуждает? Если подозревать в ребенке врожденное наличие плохого, то рано или поздно оно непременно проявится.
Так полагала Даша, но не спешила что-то менять. Все же Валерий — ее муж. И плохого в нем не больше, чем хорошего. Просто у них разные взгляды на воспитание, но ведь всегда можно договориться. Тем более что Воронов не злопамятен. После их размолвки он позвонил первым, а потом стал звонить каждый вечер. Он интересовался буквально всем: куда они ходили, что делали, читал ли Митя в этот день книжку и какую? Какие новые слова освоила Катя? В ответ Даше приходилось расспрашивать о его работе и выслушивать подробные рассказы. Вскоре он сообщил ей, что начинает ремонт.
