¾ А что, миленькие, Царица-то Небесная еще не прибыла? — шамкала ветхая старушка, охая, крестясь.
¾ Нет, бабушка, видишь, сколько народу дожидаются Ее.
Тут, в ночном весеннем воздухе слышался тихий говор.
Богомольцы, особенно женщины, такими понурыми голосами рассказывали друг другу о своих муках, страданиях, заботах.
Они облегчали душу — по русской отличительно характерной черте — во взаимных излияниях.
«И ничего, милушка, не помогает?» ¾ «Ничего родимая... Ко всем докторам обращалась: помирать, говорят они, придется тебе. Вот я удумала к Царице Небесной за помощью обратиться». ¾ «И хорошо, матушка, истинно мудро придумала. Давно бы так»... Кто-то плакал нудными, тяжелыми слезами... Кто-то кричал страшным истеричным криком.
«Что это? Кто это?» — спрашивали друг друга ночные паломники. ¾ «Девушку-кликушу привезли».
Время тянулось в нетерпеливом ожидании особенно медленно.
Но вдруг толпа заволновалась.
¾ Едет! Едет! — раздался чей-то взволнованный голос.
Все вскочили, насторожились.
Действительно, с Тверской быстрым аллюром мчалась большая синяя с позолотой карета, знакомая каждому москвичу. Все ближе, ближе... И вот — она уже перед часовней. Толпа бросилась к ней.
ОГРАБЛЕННАЯ РИЗА. ПАНИКА
— Господа, господа, попрошу вас, не толпитесь, не торопитесь... Позвольте внести икону, — мягко обращался монах к богомольцам.
Милая, чуткая, религиозная толпа послушно отстранилась.
¾ Царица Небесная! Матушка! — раздался восторженный шепот.
Икону внесли в часовню.
Вслед за ней в часовню хлынула толпа ночных паломников.
Небольшая, вся залитая светом восковых свечей, она не могла вместить сразу всех жаждавших как можно скорее приложиться к святыне.
Одни покупали свечи. Другие, опустившись на колени, уже ушли в сладостный трепет жаркой молитвы.
¾ Радуйся, Пречистая, — начал молебен престарелый симпатичный священник, и вдруг голос его задрожал, пресекся.
Молебен прекратился.
¾ Что с вами, отец Валентин? — испуганно прошептал монах, склоняясь к священнику.
Лицо того было белее полотна. Широко раскрытые глаза в ужасе были устремлены на высокочтимую чудотворную икону.
¾ Смотрите... смотрите, — лепетал старый иерей заплетающимся языком, простирая по направлению к иконе дрожащую руку.
¾ Что такое? В чем дело? О чем вы говорите, батюшка?
¾ Святотатство... святотатство...
В той тишине, молитвенно-религиозной, какая царила в часовне, слова священника и монаха несмотря на то, что они были произнесены шепотом, были ясно расслышаны молящимися.
«Что случалось? О чем говорят батюшка и монах? Господи, что такое?» — послышались испуганные возгласы.
Всем бросилась в глаза смертельная бледность, покрывшая лицо священника, всех поразило внезапное прекращение им акафиста Божьей матери.
Толпа ближе притиснулась к духовным лицам. Какая-то взволнованная дама выскочила из часовни и истеричным голосом бросила тем, кто толпился на паперти:
¾ Чудо! Чудо!
Это слово, как электрический ток, пронзило толпу. Она опять заколыхалась, заволновалась.
¾ Чудо! Чудо! Новое чудо! — прокатилось по ней.
А между тем это «чудо» было очень печального свойства...
Монах, проследив направление дрожащей руки остолбеневшего священника, бросился к иконе и в ту же секунду часовня огласилась испуганным криком:
¾ Икону ограбили! Ризу ограбили!
Это было до такой степени неожиданно, что все замерли.
На несколько минут в часовне воцарилась удивительная тишина.
¾ О ужас! О горе! — бросилось духовенство к святыне.
Часть стекла, прикрывающего икону, была разбита. Венчик-корона ризы, усыпанный огромными бриллиантами, рубинами, изумрудами и другими драгоценными камнями, исчез.
Теперь это страшное известие о возмутительном святотатстве быстрее молнии разнеслось по толпе богомольцев.
¾ Да быть не может... Как же это так? Кто этот изверг?
Толпа, оскорбленная в своем лучшем религиозном чувстве, скорбя за поношение святыни, стала страшной.
Гнев засверкал в ее глазах. Раздался плач, послышались истеричные выклики:
¾ Злодей! Тат дьявольская!..
¾ Поймать бы злодея! Мы показали бы ему, как надругиваться над драгоценной святыней!
А перед иконой, в ужасе глядя друг на друга, стояли престарелый священник и монах.
¾ Как же это... Где же? Когда? — лепетал иерей.
¾ Может, здесь, сейчас?
¾ Да как же это быть может, когда мы только что поставили Царицу Небесную?
¾ Так где же? Я... я еще недавно видел ризу в полном благолепии.
Воцарилась нудная тишина.
Ее нарушил пришедший в себя священник:
¾ Мои возлюбленные во Христе братии! Мы присутствуем при событии огромной и печальной важности: на наших глазах произведено неизвестными злоумышленниками дерзновеннейшее святотатство: украден венчик-корона нашей величайшей московской святыни. О горе нам, о горе проклятому Иуде-серебрянику! О сием важном происшествии обязаны мы немедленно оповестить высшее духовное начальство. А посему, прекращая молебен, прошу вас, христолюбивая братия, с печалью и скорбью в сердцах разойтись.
И толпа, охваченная паникой, ужасом, безмолвно разошлась...
Наутро вся Москва была взволнована святотатственным грабежом. Паника среди духовенства, в ведении которого находилась высокочтимая икона, была колоссальна.
Шли непрерывные заседания духовных отцов, обсуждавших на все лады страшное происшествие.
С несомненностью было установлено одно: в момент, когда икона выехала, на ней драгоценная риза была в полном порядке. Это клятвенно подтвердили лица, сопровождавшие икону: священник и монах.
Светские власти с кипучей энергией вмешались — по просьбе духовенства — в раскрытие неслыханного злодеяния. Прошло около двух недель. Ни один луч света не проник в это темное дело.
ТЕЛЕГРАММА ПУТИЛИНУ. ПУТИЛИН В МОСКВЕ
— Тебе, доктор, известно московское происшествие с ограблением драгоценной ризы чудотворной иконы Иверской Божьей Матери? — обратился ко мне Путилин.
¾ Как же, как же, Иван Дмитриевич. Что ж, нашли московские ищейки святотатца?
Мой талантливый друг усмехнулся той улыбкой, которой он, порой, умел придавать характер особой загадочности.
¾ Прочти! — протянул он мне депешу.
Вот что стояло в ней:
«Несмотря на все старания московской сыскной полиции разыскать злоумышленников-святотатцев по делу ограбления ризы Иверской иконы, она не напала ни на малейший след преступления. Мы обращаемся к вашему превосходительству с покорной просьбой взять на себя раскрытие неслыханного злодеяния. Все ваши условия будут приемлемы. Ваш блестящий розыск хлыстовско-скопческого корабля порукой успеху. Благоволите о вашем согласии почтить уведомлением».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
