— Зато я уверен в своих выводах относительно Вийера. — Борн потянулся к тумбочке за телефонной книгой. — Посмотрим, есть ли здесь его телефон или этот номер частный. Мне понадобится адрес.
— Если он связан с Карлосом, его «пасут». Ты к нему не подступишься. Они тебя тут же застрелят, ты не забыл, что у них есть фотография?
— Она им не поможет. Я буду не тем, кого они ищут. Да, есть. Вийер А.Ф., Парк Монсо.
— Мне все еще не верится. Одно имя Вийера должно было потрясти эту женщину — Лавье.
— Или же напугать до такой степени, чтобы она согласилась на все.
— А тебе не кажется странным, что ей дали его телефон?
— В данных обстоятельствах — нет. Просто Карлос хочет показать своим пешкам, что он не шутит. Ему нужен Каин.
Мари встала:
— Джейсон, что означает «пешки»?
Борн взглянул на нее:
— Не знаю… те, кто слепо работает на кого-то.
— Слепо? Не видя?
— Скорее, не зная. Думая, что делают одно, они в то время делают совсем другое.
— Не понимаю.
— Ну, допустим, я поручаю тебе встать на углу и ждать, когда на углу остановится некая машина. Машина эта никогда не появится, но то, что ты стоишь там, сообщит кому-то другому, кто следит за тобой, о каком-то определенном событии.
— Сообщение, которое невозможно проследить.
— Да, верно.
— Это и произошло в Цюрихе. Вальтер Апфель был там пешкой, он распространил эту историю о краже, не подозревая, что сообщает в действительности.
— А что это было?
— Можно предположить, что тебе предлагали найти кого-то, кого ты хорошо знаешь.
— «Тредстоун-71», — проговорил Джейсон. — Мы вернулись к Вийеру. Карлос разыскал меня в Цюрихе через «Гемайншафтбанк». Это означает, что он знает о «Тредстоун»; очень вероятно, что знает и Вийер. А если нет, можно заставить его узнать это для нас.
— Каким образом?
— Имя. Если он таков, как ты мне рассказала, он очень высоко его ценит. Гордость Франции в союзе с такой свиньей, как Карлос, — это произведет фурор. Я пригрожу пойти в полицию, к журналистам.
— Он просто будет все отрицать. Назовет клеветой.
— Пускай. Это не клевета. У Лавье в кабинете номер его телефона. К тому же любые опровержения будут на той же странице, что и обвинения.
— Сначала нужно до него добраться.
— Доберусь. Я же хамелеон, забыла?
Улица Парк Монсо с деревьями по обе стороны показалась ему знакомой, но не потому, что он проходил здесь раньше: знакомой была сама атмосфера этой улицы. Два ряда ухоженных каменных домов; сверкающие двери и окна; начищенные дверные ручки; чисто вымытые лестницы; в освещенных окнах — висячие растения. Это была богатая улица в шикарном районе Парижа, и он знал, что когда-то уже оказывался в подобном месте и это посещение что-то значило.
Было семь тридцать пять холодного мартовского вечера, небо безоблачно; хамелеон нарядился по обстоятельствам. Кепка, поднятый воротник куртки с названием курьерской службы поперек спины, а через плечо на тесемках перекинута полупустая сумка: почти все разнесено. Еще две-три остановки — возможно, четыре-пять, смотря по обстоятельствам, там будет видно. В сумке лежали брошюры, рекламирующие прелести Бато Муш, позаимствованные в холле отеля. Он выберет наугад несколько домов вблизи резиденции Вийера и опустит буклеты в почтовые ящики. В это время глаза его будут примечать все, что окажется в поле зрения, а особенно одно: как устроена охрана генеральского дома. Сколько охранников на посту и каких.
И поскольку он ожидал увидеть либо дежурных в машинах, либо часовых, то был ошарашен, ничего этого не обнаружив. У Андре Франсуа Вийера, милитариста, государственного деятеля и пособника Карлоса, не было никакой внешней охраны. Если его и охраняют, то лишь в доме. Учитывая то, в какое преступление он вовлечен, Вийер был либо самонадеян до беспечности, либо просто дурак.
Джейсон поднялся по ступеням соседнего особняка. Опуская конверт в щель, он взглянул на окна дома Вийера, надеясь увидеть хотя бы лицо, хотя бы чью-нибудь фигуру. Никого.
Внезапно дверь Вийера отворилась. Борн застыл, лихорадочно хватаясь под курткой за пистолет. Мысль о том, что это он, Борн, беспечный дурак, промелькнула в мозгу. Кто-то более наблюдательный его выследил. Но то, что он услышал, успокоило его. В дверях разговаривала пара средних лет: горничная в переднике и мужчина в темном пиджаке.
— Вытряхни все пепельницы, — сказала женщина. — Он не любит переполненных пепельниц, ты знаешь.
— Он ездил днем, — отвечал мужчина, — значит, накурил.
— Почисти их в гараже, у тебя еще есть время. Он спустится не раньше чем через десять минут. Ему нужно быть в Нантере только в половине девятого.
Мужчина кивнул, одернул лацканы пиджака и сошел по ступеням.
— Десять минут, — машинально повторил он.
Дверь закрылась, на улице вновь воцарилась тишина. Джейсон смотрел вслед торопливо шагающему мужчине. Он не знал, где находится Нантер, знал лишь, что это пригород Парижа. Если Вийер едет туда и если он едет один, — нет смысла откладывать встречу.
Борн вскинул сумку на плечо, быстро спустился по лестнице и повернул налево. Десять минут.
Из окна машины Джейсон наблюдал, как дверь открылась и генерал армии Андре Франсуа Вийер вышел на крыльцо. Это был человек среднего роста, широкий в плечах, лет шестидесяти — семидесяти. С непокрытой головой, седые волосы коротко острижены, холеная белая борода. Вся его повадка была неоспоримо военной, он входил в пространство, будто брал его штурмом, невидимые стены рассыпались перед ним.
Борн зачарованно смотрел на него, недоумевая, какие безумства могли вовлечь подобного человека в грязный мир Карлоса. Но каковы бы ни были обстоятельства, они были достаточно могущественны, ибо могуществен был этот человек. И потому опасен — он был уважаем в обществе и защищен государством.
Вийер обернулся к горничной, что-то ей сказал и взглянул на часы. Женщина кивнула, закрывая дверь; генерал быстро сошел по ступеням и обогнул капот большого седана. Открыв дверцу, сел, завел мотор и медленно вырулил на середину улицы. Джейсон подождал, пока седан не доехал до угла и не повернул направо, затем включил газ и оказался на перекрестке, как раз когда седан поворачивал за угол следующего квартала.
Было что-то в этом совпадении, предзнаменование, если в него верить. Маршрут генерала в Нантер включал и тот отрезок дороги, где совсем недавно, двенадцать часов назад, Мари умоляла его не сдаваться. Вдоль дороги тянулись пастбища, поля переливались в мягкие изгибы холмов, только теперь их омывал не свет раннего солнца, а холодные, белые лунные лучи. Джейсон решил, что здесь лучше всего перехватить возвращающегося генерала.
Джейсон без труда держался на расстоянии четверти мили, поэтому удивился, когда оказалось, что он почти догнал старого служаку. Вийер внезапно сбросил скорость и свернул на посыпанную гравием дорогу, проложенную через лесок, за которым была ярко освещенная стоянка. На двух цепях висел указатель: «Арбалет». Генерал встречался с кем-то в укромном ресторанчике, не в Нантере, но недалеко от него. За городом.
Джейсон проехал мимо входа и съехал с дороги. Надо было подумать. Надо взять себя в руки. Голова горела. Его вдруг захватила представившаяся возможность.
Учитывая катастрофические события — то, в какое смятение должна была повергнуть Карлоса ночная неудача в монружском мотеле, — Андре Вийера вызвали в этот укромный ресторанчик на срочную встречу. Возможно, даже с самим Карлосом. В таком случае будут приняты меры предосторожности, и человек, фотография которого есть у каждого, будет застрелен, едва появится. С другой стороны, нового случая увидеть окружение Карлоса либо его самого может и не представиться. Ему необходимо проникнуть внутрь. Что-то толкало его на риск. Любой риск. Безумие! Но он и не был нормальным. Нормальным, как нормален человек с памятью. Карлос! Найди Карлоса! Но отчего, Боже мой?
Борн проверил пистолет на поясе: надежно. Он вышел, надев пальто, скрывшее куртку с надписью на спине. Взял с сиденья мягкую шляпу с узкими полями, она скроет волосы. Попытался вспомнить, был ли он в очках, когда его сфотографировали в Аржантей. Нет: он снял их за столом, когда голову пронзила боль, вызванная рассказом о прошлом, слишком знакомом, слишком страшном, чтобы в него заглянуть. Он пощупал нагрудный карман, очки были на месте. Он закрыл дверцу и направился к леску.
Свет ресторанных огней, пробивавшийся сквозь листву, становился ярче. Борн вышел из зарослей на парковочную площадку. Он оказался у стены деревенского ресторанчика; по всему периметру бежала череда маленьких окошек, мерцающие свечи озаряли фигуры обедающих. Взгляд его поднялся выше: половину второго этажа занимала открытая терраса. Вторая половина почти не отличалась от нижнего этажа: та же череда окон, чуть более крупных, но так же мерцающих. И там люди, но они отличались от собравшихся ниже.
