на чужих губах.
–…вы объясните, Матвей Борисович, что везде, где эта девица работала, недосчитались ценностей?
Да, так гораздо легче. Смысл еще ускользает, но слова разбегаться перестают.
– Следственный комитет вам это должен объяснять? – Митин тон ужасен. Лиза никогда не слышала его таким фиолетовым, но оторваться невозможно. – Вы ничего не попутали? Разве это не ваша задача – доказательства собрать, свидетелей опросить, объяснение сформулировать? Сосредоточьтесь на работе! Или знаете что могу еще предложить? Если вдруг у кого по городу – а, да не станем мелочиться! по всей Пермской области! – что пропадет, сразу Елизавету Александровну будем к ответственности привлекать. Ведь вот же она – сидит, ничего не отрицает, ничего не требует. Удобно-то как! Никто не мешает очную ставку с пострадавшим организовать – и оставить их наедине! И адвоката можно не приглашать на опрос! Очень удобно!
– Адвоката мы собирались… – розовато тянет чужой голос.
– Где доказательная база у вас? – перебивает его Митя. – Улики где? Свидетели того, как Елизавета Александровна выносила похищенное из домов пострадавших? Может быть, украденные ценности были обнаружены при подозреваемой в момент задержания? Или есть люди, готовые подтвердить, что она сбывала краденое? На крайний случай, вдруг у вас есть записи с камер видеонаблюдения, на которых Елизавета Александровна замечена с объемной тяжелой коробкой или иными не принадлежащими ей предметами? Короче, я ее забираю. И не советую мне препятствовать. Наручники с нее снимите.
Митя снова прикасается к ее плечу, подхватывает, поднимает ее со стула. Лиза закрывает глаза и из темноты слушает чужие шаги и звон металла о металл.
– Ну, мы-то люди маленькие. – Голос темнеет. – Препятствовать вам, так и быть, не станем. Но если вы не в курсе, вы ее забираете из-под постановления о заключении под стражу. И найдутся люди побольше…
Митины пальцы на миг слабеют, но тут же снова сжимаются вокруг Лизиной руки – некрепко, но надежно. Запястья Лизы теперь свободны.
– Не переживайте, с людьми побольше я договорюсь сам, а постановление… Кстати, а предъявите-ка мне его. Любопытно взглянуть, на основании каких доказательств суд решение принимал. И заодно копию сделайте на всякий случай, возьму начальству показать.
В кабинете повисает тишина. Митя потихоньку обхватывает Лизу за талию. Бить нельзя, но он и так это знает.
– Что, не торопитесь? Возможно, потому, что никакого постановления нет? Лиза, уходим.
Митя ведет Лизу по коридору – прямо на Владимира Сергеевича. Лиза вот-вот врежется, ей очень хочется упасть, но Митя крепко держит ее и не сбавляет шаг, так что в последний момент Владимир Сергеевич отступает в тень и дает им пройти, только что-то шипит вслед. Лиза различает только слово “ненадолго”.
– Давай, Лиза, давай, шагай, – почти в самое Лизино ухо говорит Митя, как только они оказываются за поворотом. – Уберемся отсюда поскорее.
Наконец они выпадают на заснеженное, сияющее в темноте крыльцо, спускаются по ступенькам, и Лиза оказывается в покое и безопасности Митиной машины.
Митя заводит мотор, машина наполняется теплым воздухом. Лиза закрывает глаза и чувствует, как машина, чуть надувшись, плавно отрывается от скользкого асфальта. Колеса медленно проворачиваются в воздухе, снежная крупа осыпается с них, и ее тут же сносит назад. Машина разворачивается над городом, летит над рекой, точно повторяя ее изгиб, уходит еще выше, пролетает над лесом и исчезает за горизонтом – там, где Лизу и Митю никому не достать.
Лиза выглядывает в окно. Ясно. Небо голубое – особого белесого оттенка, намекающего, что вон там, за горой, лежит ленивое море. Внизу, среди напитанной солнцем зелени, попадаются редкие красные крыши, рядом с некоторыми – пятнышки неба. Лиза переводит взгляд на Митю. Он сосредоточенно вглядывается вперед, крепко держит руль и ловко рулит между редких белых облаков.
Вдруг в Митином окне возникает худощавая седая дама в темно-синем, почти черном, наглухо застегнутом платье. Приставив к стеклу обе ладони, чтобы прикрыться от слепящего света, она подносит лицо близко-близко к окну и вглядывается в салон, будто ищет кого-то.
Лиза закрывает глаза. Она не хочет, чтоб ее нашли. Но тут раздается стук. Лиза заставляет себя посмотреть.
Это дама. Она заметила Лизу и, выставив костяшку среднего пальца, требовательно стучит в стекло: тук, тук-тук.
– Митя, открой ей, – говорит Лиза.
Дама стучит настойчивей и громче: тук-тук-тук.
– Митя, чего она хочет?
Митя не смотрит на Лизу, не замечает даму, он будто не слышит стука. Его внимание занято дорогой. Он передергивает плечами – ему нельзя отвлекаться. Разберись, Лиза, сама.
Она переводит взгляд на даму – и вдруг ее пронзает: не сходится! Они очень высоко. Вон там, впереди, между гор уже блеснуло море. Невозможно!
Дама понимает, что Лиза обо всем догадалась. Она злобно и страшно ухмыляется, всем телом приникнув к окну, но тут позади нее возникает и разрастается плотная грозовая туча, и туча эта поглощает всех – вначале даму, а потом и машину вместе с Лизой и Митей.
Лиза подскакивает на сиденье – и понимает, что связана. Она озирается: на улице темно, рядом с машиной горит фонарь, машина стоит на месте, Митя что-то говорит в открытое окно. Звуки не долетают до Лизы. Сейчас Лизу выведут из машины и заберут. Заберут и Митю, ведь он ее фактически украл. Митя поворачивается к ней, в его руках что-то непонятное и опасное. Лиза вжимается в кресло. Кресло теплое. Она отсюда никуда не пойдет. Митя медленно подносит руку к ее голове и чуть отодвигает один из амбушюров.
– Привет, – говорит он ей. – Проснулась? – и опускает то, что держал в руках, ей на колени.
Лиза вытягивается в струнку, максимально отстраняется от собственных ног и того, что на них стоит. Она успевает разглядеть, что это всего лишь два стакана в картонной подставке, но успокоиться не успевает. По ее телу проходит крупная судорога, в стаканах что-то колотится о бортики.
– Лед, – желтенько говорит Митя и тут же забирает стаканы с ее коленей. – Жесть, я же просил безо льда. Декабрь на дворе.
Сзади сигналят. Держа в одной руке крепление со стаканами и бумажный пакет, Митя выруливает на парковку.
Лиза сейчас лучше выпила бы чаю, но холодная кола оказывается очень кстати: от льда и газа ломит череп, это очень бодрит. Митя выкладывает из пакета бургеры и картошку, открывает коробку с бигмаком, сыплет картошку в крышку коробки, сверху поливает каким-то соусом. Лиза прикрывает глаза, чтобы этого не видеть: бруски поразительно неодинаковые, а сочетание поджаристого желтого и кисловатого бурого… Сглотнув слюну, Лиза выпрастывает руку из-под пледа, запускает в картошку, набирает побольше и тащит в рот. Это добыча, незачем ее рассматривать.
Картошка быстро кончается, остается единственный брусочек, неправдоподобно длинный. Он лежит поперек крышки, свисает по обе стороны. Лиза и Митя хватают его одновременно, тянут каждый
