— А ты откуда знаешь? — засмеялся он. — Ты сама только сегодня научилась.
— Ты не наступаешь мне на ноги, и мы не налетаем на другие пары. Ты рожден для танцев, — добавила она с удовольствием.
— Боюсь, мое появление удивило твоих друзей.
— И тебе пришлось говорить неправду, — подхватила она, сразу же став серьезной. — Это я виновата. Не подумала об этом.
— И хорошо, что не подумала. А то ты меня сюда бы не привела, и я бы ничего не увидел.
— Так тебе здесь нравится?
— Очень, — кивнул он и вдруг понял, что это правда.
Вокруг них кружились другие танцоры. Энтузиазм их и оркестра казался неисчерпаем.
— Я не вижу Анны за нашим столом, — сообщила Хава, вытягивая шею. — Может, она наконец нашла Ирвинга?
— А, этого загадочного Ирвинга.
Она улыбнулась:
— Извини, я тебе так и не объяснила. — И она рассказала ему все о беременности Анны, помолвке и скором отъезде в Бостон. — Скорее всего, я ее больше никогда не увижу. Я знаю так мало людей, и со всеми в конце концов приходится расставаться. Наверное, так устроена жизнь.
Она заметно поскучнела, и он поспешил заверить ее:
— Ну я-то точно никуда не денусь.
Она немного помолчала, а потом тихо спросила:
— А если денешься? Что, если когда-нибудь ты найдешь способ освободиться от этого? — Холодными пальцами она прикоснулась к браслету на его руке, а потом сказала с неожиданной страстью: — Пообещай мне одну вещь! Если такое случится, пожалуйста, приди в последний раз и расскажи мне. Я не хочу гадать о том, что с тобой случилось. Обещай мне.
— Я никогда не исчезну, не попрощавшись с тобой, Хава, — серьезно сказал он. — Клянусь.
Они продолжали танцевать, и музыка звучала по-прежнему весело, но настроение их уже изменилось. Джинн попытался представить, как это будет: вот он каким-то чудом освобождается, поднимается над грязными улицами и душными комнатами, летит к ее знакомому окну. Он попрощается с ней… И тут внутри у него словно что-то заело. Он пропустил шаг и попытался исправить ошибку.
— Что с тобой?
— Все нормально. — Он крепче обхватил ее за талию. — Просто представил себе, как это будет. Как я освобожусь. — Он замолчал, не зная, что сказать, но чувствуя, что должен это сделать. — Как бы я хотел показать тебе…
Оркестр закончил мелодию эффектным пассажем, и гром аплодисментов не дал ему договорить. Она не сводила глаз с его лица и ждала, что он скажет дальше, но толпа вокруг начала скандировать: «Шпиль! Шпиль!» Джинн вопросительно посмотрел на нее, но она покачала головой, очевидно тоже не понимая.
Дирижер улыбнулся и поклонился танцорам. Те продолжали громко приветствовать его. Новые пары спешили присоединиться к уже стоявшим на площадке, и скоро она оказалась переполненной. Дирижер промокнул лоб платком и поднял палочку. На этот раз музыка оказалась другой: быстрее, пронзительнее, выше. Мужчины хватали своих партнерш за талию, прижимали их к себе куда ближе, чем в прошлых танцах, и быстро кружили, переступая с ноги на ногу. То тут, то там раздавался пронзительный женский смех. Те, кто оставался за столиками, с удовольствием хлопали в ладоши.
Музыка словно пронизала Джинна насквозь. То, что он собирался сказать, потеряло форму и затопило его изнутри неясной и сладкой тоской. Он закрыл глаза, чувствуя себя одновременно обессилевшим и полным лихорадочной энергии.
— Наверное, это и есть шпиль, — сказала Хава, наклонившись к его уху, — но я не умею его танцевать.
— Зато я умею. — Он прижал ее к себе.
— Ахмад… — поразилась она.
— Держись крепче! — скомандовал он и закружил ее.
Одна его рука держала ее за талию, пальцы другой переплелись с ее пальцами. Глаза его были закрыты, но он прекрасно сохранял равновесие. Поначалу она боялась, что он не удержит ее, но скоро успокоилась и расслабилась у него в руках, а он, почувствовав это, ощутил горячий прилив радости.
— Закрой глаза.
— Но мы упадем!
— Не упадем.
И они действительно не упали и не столкнулись ни с кем из соседей. Другие танцоры начали обращать внимание на эту эффектную высокую пару, кружащуюся в собственном мире. Толпа постепенно расступалась, чтобы дать им место и лучше видеть. А они кружились все быстрее и быстрее, и глаза их были закрыты! Как они это делают? Мелкий шаг женщины идеально совпадал с шагом партнера; они описывали круг за кругом, и центром каждого был он. Среди всего этого безумного движения внутри у Джинна разлился удивительный покой, и на один прекрасный долгий миг весь мир перестал существовать…
Кто-то тронул его за плечо.
Он открыл глаза и едва не врезался в девушку по имени Филлис. Хава споткнулась, он подхватил ее и удержал. Филлис испуганно отступила и, виновато взглянув на него, обратилась к Хаве на идише:
— Хава, прости, но там Анна. Она увидела Ирвинга с другой девушкой, и они подрались. Он совсем пьяный и говорит ужасные вещи. Я боюсь, что-нибудь случится. Не мог бы Ахмад вмешаться? Я бы не стала его просить, но Джерри и Стэнли уже ушли.
Джинн слушал ее, притворяясь, что не понимает. Досадное происшествие, конечно, но он поможет, ради того чтобы этот вечер закончился мирно. Хава тем временем застыла на месте, точно окаменела.
— Он бьет Анну? — спросила она таким тоном, что Филлис испуганно отшатнулась. — Где они?
— На улице.
Она схватила Джинна за руку и потянула за собой так, что он едва не упал.
— Хава, подожди, — попросил он, но она уже ничего не слышала.
Как стрела она неслась сквозь толпу, и он чувствовал, как дрожит ее напрягшееся тело.
Миновав зал и вестибюль, они выскочили на улицу. Несколько человек курили перед входом, но ни Анны, ни этого Ирвинга не было видно. Потом донеслись голоса: кричали мужчина и женщина. Хава остановилась, покрутила головой и коротко сказала:
— В переулке.
Они свернули за угол. В конце переулка ее подруга Анна боролась с мужчиной. Всхлипывая, она вцепилась в него и пыталась подняться на ноги. Мужчина что-то сказал ей, ударил по лицу и, разорвав ее захват, швырнул девушку на землю. Она ударилась головой о булыжник и вскрикнула.
— Анна!
Мужчина пьяно раскачивался и свирепо смотрел на них:
— А вам какого черта здесь надо?
— Не трогай ее! — Хава стремительно надвигалась на него.
Джинн попытался схватить ее за руку, но не успел.
Ирвинг сделал шаг вперед, заслонив собой лежащую Анну, и уставил мутный взгляд на женщину, а потом на мужчину:
— Вашей даме лучше бы не соваться в чужие дела.
Все это зашло слишком далеко.
— Проваливай отсюда, — сказал Джинн, — немедленно.
Мужчина самодовольно ухмыльнулся и отвел назад кулак.
В то же мгновение Джинн почувствовал перемену, случившуюся с Големом. Ее движения стали еще более быстрыми и плавными, и она будто выросла прямо у него на глазах, а потом бросилась на Ирвинга. Одно мгновенное, неуловимое движение — и тот уже лежал на мостовой, а изо рта у него лилась кровь. Все с той же жуткой скоростью женщина подхватила его, подняла и ударила о стену. Ноги его слабо дернулись.
— Хава!
Джинн схватил ее за плечи, стараясь оттащить, но она швырнула Ирвинга на мостовую, а потом оттолкнула и Джинна. На лице Голема не осталось никакого выражения, взгляд был плоским и мертвым. Казалось, она исчезла из собственного тела.
Джинн обхватил ее за пояс и сбил с ног. Они покатились по мостовой, и он больно ударился головой о камень. Она оказалась сверху и стала извиваться, пытаясь освободиться, а когда ей это удалось, снова бросилась к Ирвингу. Джинн тоже вскочил на ноги, с разбегу врезался в нее и прижал к стене, упираясь руками и ногами.
— Хава! — заорал он.
Она пыталась вырваться, ее лицо исказилось от усилий, а зубы оскалились, будто у шакала. Сила ее была невероятной. Пока он еще удерживал Голема, используя преимущество в росте, но его ноги уже скользили по мостовой. Если она вырвется, то порвет этого человека в клочки. Надо что-то делать.
Он собрал все свои силы, и скоро ее блузка задымилась под его ладонями. Запахло горелой тканью и опаленной землей. Ее глаза затуманились, а изо рта вырвался крик, такой высокий, что он был почти неслышен.
Джинн несколько раз ударил ее по лицу и снова опрокинул на землю. Даже если это разозлит ее, она будет бороться с ним, а не с Ирвингом.
Но женщина больше не боролась. Она смотрела на него, растерянно моргая, словно только что проснулась:
— Ахмад, что случилось?
Может, это хитрая уловка? Осторожно он отпустил ее. Она села и приложила руку к лицу, а потом к груди. Блузка и нижнее белье свисали обгорелыми клочьями. На груди чернели длинные отметины — следы его пальцев. Она дотронулась до них, а потом огляделась, словно пыталась понять, что с ней произошло. Он быстро шагнул в сторону, чтобы закрыть от нее Ирвинга. Она попыталась встать, но тут же покачнулась и снова упала. Он едва успел подхватить ее у самой земли. Глаза у нее были полузакрытыми, незрячими.
