передвижения по подземелью, скорее всего, свободен от рассчитанных на потустороннее вторжение ловушек. Я вполне мог нырнуть внутрь, поискать уязвимые места в обороне, а потом наскоро пробежаться по штаб-квартире Серого Привидения в поисках Морти.
Потребовалось полчаса, чтобы тянувшаяся мимо меня процессия подошла к концу, и все это время поток духов не прерывался ни на мгновение. Я пытался считать их, дошел до четырехсот пятидесяти и бросил это занятие. Это была не толпа духов – скорее я назвал бы это чертовой ордой. Если бы один из духов решил слопать меня, ему потребовалось бы истинное чудо, чтобы поделить меня на количество кусочков, достаточное на всю его застольную компанию.
Похоже, моя завеса более или менее защищала меня от их внимания, впрочем с таким же успехом это могло происходить за счет действия призывного заклятия. Опыт нашептывал мне, что стоит заклятию смолкнуть, и все они запросто обернутся на меня, а потом все будет напоминать свалку борзых, разом навалившихся на зайца. Только самый отъявленный глупец мог разгуливать по незнакомым подземельям рядом с подобной угрозой.
– И я, Гарри Дрезден, – констатировал я, – и есть тот глупец.
Я подождал, пока последний дух нырнет сквозь дверь, потом сосчитал до двадцати. Во рту пересохло. Страх клубился у меня в животе и сползал к ватным коленкам. Пальцы слегка дрожали.
Я напомнил себе, что все эти духи – всего лишь сгустки воспоминаний, не способные причинить мне существенного вреда.
А потом стиснул зубы и последовал за ними.
Глава 28
Проскользнув сквозь стальную дверь, я нырнул в царившую за ней черноту. Я постоял немного, пока глаза не начали разбирать окружение, а потом осторожно двинулся вперед.
Примерно через два или три фута я прекратил изображать из себя Скуби-Ду и просто пошел дальше. Просто так, не крадучись. Ведь я же не мог наступить на сухую ветку или случайно пнуть пустую консервную банку, вообще шуметь не мог. Когда ты призрак, у тебя и проблемы другие: производить шум можно не бояться, главное – чтобы тебя не увидели.
Тем более никто, кого могло бы обеспокоить мое присутствие, не станет полагаться на слух.
Я напряг свои чародейские чувства.
Под чародейскими я имею в виду что-то вроде чувств, скажем, паука. Обостренное осязание паука дает ему знать о приближении опасности, но оно же извещает его о добыче. Чародейское чутье такого, конечно, не может – хотя, полагаю, как следует потренировавшись, можно добиться и чего-нибудь в этом роде. Зато оно помогает распознать присутствие чужой магии – как естественных ее потоков, так и искусственно наведенных. И вам не надо для этого специально сосредоточиваться – для любого, обладающего нашими способностями, это естественное свойство.
Теория, которую я слышал чаще всего, утверждает, что способность к восприятию подобных энергий позволяет сделаться чародеем почти любому – при условии, что он сможет использовать их в своих целях. Но даже если учесть, что человек, не обладающий такими способностями, тоже в чистой теории может обучиться магии, для него это, вероятно, окажется не легче, чем слепому от рождения – обучиться живописи.
Так вот, я напряг эти свои чувства, частично заблокировав менее важные, физические, с целью выявить поблизости наличие магии. Чего-чего, а магии здесь хватало. Дверь вела на бетонную лестницу, уходившую глубоко под землю, и практически на каждой ступени стояли свечи и темнели магические символы. Дремлющая в краске энергия почти не выдавала присутствия чернокнижных заклятий, но они там все-таки имелись: я видел их слабое свечение. Энергия призывного заклятия не слабела. Подсознательно я решил интерпретировать ее как звук – наверное, потому, что продолжал слышать ее ритмичное уханье словно из огромного низкочастотного динамика.
Я спускался по лестнице, продолжая ощупывать своими чувствами ступеньку за ступенькой. То, что казалось невинными, почти лишенными магии каракулями, могло содержать в себе что-то гораздо более мощное и опасное, хотя пока такого не происходило. Я беспрепятственно одолел два марша.
Внизу лестница открывалась в прямоугольное помещение, явно служившее прежде чем-то вроде электрощитовой. Точно так же не оставалось сомнений, что комнату давно уже не использовали по прямому назначению. Большие стальные шкафы и остекленные шкалы приборов покрылись пылью и ржавчиной. Здесь оккультной писанины оказалось больше; фразы обрывались и соединялись друг с другом самым причудливым образом, словно кто-то писал стихотворение на незнакомом ему языке, вырывая для этого фрагменты текстов из словаря.
Все эти знаки несли в себе заряды той же энергии, что и на лестнице. «Капюшоны» явно обладали некоторыми магическими способностями, что вполне вписывалось в общую картину, в которой Серое Привидение вербовало себе в помощь смертных для…
…для той пакости, что оно задумало, в чем бы та ни заключалась.
Только все-таки что это за пакость оно – или он, или она – задумало?
Я знал, что Серое Привидение напало на дом Морти. Только зачем? Для чего ему вообще понадобилось захватывать Морти? Конечно, коротышка-эктомант мог бы стать серьезной занозой в заднице для того духа, которому захотелось бы играть в Чикаго более заметную роль, но Морти казался слишком мелкой фигурой – с учетом амбиций Серого Привидения. Или это не он являлся главной мишенью? Тогда кто?
В дальнем конце помещения зияло отверстие с неровными краями, – казалось, его пробили кувалдами. За ним виднелся туннель – вход в Подземье, или Преисподнюю.
Из туннеля донесся полный боли вопль – кричал, судя по всему, мужчина.
Я едва не сорвался на бег, но совладал с порывом. Бездумная беготня – неплохой способ добиться того, чтобы тебя угробили. К тому же угробили повторно. Вместо этого я продолжал шагать по грубо вырубленному коридору. Здесь царили холод и сырость, повсюду темнели пятна плесени и слизи. Я не мог представить, какой сильный затхлый запах бил бы мне сейчас в ноздри, будь я живой, и продолжал скользить вперед, стараясь не проглядеть ловушки, а еще прилагая все усилия к тому, чтобы ноги мои двигались не в такт уханью призывного заклятия.
По дороге я миновал несколько пустовавших ниш, явно служивших личными покоями «капюшонам». В каждой лежал на полу тюфяк или надувной матрас, застеленный чем-то вроде постельного белья, только покрытого плесенью. Обстановку дополняли ящик или пара мешков, как я предположил, с личными пожитками. Стены здесь тоже покрывали магические знаки, дополнявшиеся надписями вроде: «ЛЮДИ-ЯЩЕРИЦЫ УЖЕ ЗДЕСЬ! ПРОВЕРЬ, НЕ СЛЕДЯТ ЛИ ОНИ ЗА ТОБОЙ!» В двух или трех нишах обнаружились и обитатели; их массивные тела угадывались под отсыревшими одеялами, и до меня доносился храп.
Спустя минуту или две проход открылся в освещенное
