Башибузуки достигли стены, уперлись в закрывавшие проломы мантелеты. Христиане по обеим сторонам пролома кололи копьями сверху, и вскоре перед мантелетами нагромоздилась груда трупов.
Атакующие добрались и до стены, где стоял Лонго, начали приставлять лестницы. Лонго лично спихнул одну, и та повалилась в темноту, а турки посыпались с нее, падали наземь, и свои же, спеша к стене, безжалостно затаптывали их. Лонго огляделся по сторонам — враги так и кишели у стен, лезли наверх.
— Пушки, огонь! — заорал он неистово.
По всей стене грохнули пушки, выпустив заряды картечи прямо в неприятельскую толпу. Результат оказался кровавым и ужасным, камни рвали плоть и доспехи, будто бумагу. Лонго увидел, как булыжник с кулак величиною перешиб клинок меча, а второй снес голову его хозяину. Равнина у стен превратилась в кровавый кошмар, множество искалеченных тел корчилось на залитой кровью земле. Атака замедлилась — ближайшие к стенам башибузуки бросились назад, удирать, но сзади напирали их товарищи, теснили под самые пушечные жерла. Волна за волной накатывались несчастные на стену, чтобы быть перемолотыми чудовищными жерновами боя. Наконец после часа с лишним бойни натиск ослабел. Лонго зарубил турка, умудрившегося взобраться на стену, столкнул последнюю лестницу и прислонился к парапету, переводя дух. Все, не надо ни лестницы спихивать, ни турок убивать, выжившие башибузуки удирают в беспорядке, оставив за спиной множество погибших и умирающих товарищей. Христиане ликовали. Лонго увидел на стене императора.
— Мы справились! — крикнул Константин. — Они отступают!
— Это был лишь первый приступ, проверить крепость стен и вымотать нас, — ответил Лонго. — Они вернутся.
Он обратился к Тристо, стоявшему в нескольких футах и вытиравшему кровь с топора.
— Скольких мы потеряли?
— От силы полсотни.
— Всего-то! — возрадовался Константин. — Посмотрите, они потеряли тысячи.
— Так-то оно так, — угрюмо согласился Тристо. — Да только пороха мы тоже лишились. Теперь из пушек нечем стрелять.
Будто в подтверждение его слов, раздался чудовищный грохот турецкого орудия. Стена содрогнулась от ядра, поразившего цель.
Турки возобновили обстрел.
* * *
Когда зазвонили колокола, оповещая о начинающемся штурме, Геннадий приказал Евгению отправляться к стенам. И теперь, одетый в старую дрянную кольчугу, Евгений вел по городу дюжину нанятых воров, наряженных точно так же. Он привел их к высокой круглой башне, возвышавшейся там, где двойные Феодосиевы стены соединялись с Влахернской. Послушник знал: внутри башни была Керкопорта — калитка, выводившая наружу, за стены.
Евгений зашел в башню — там было пусто и темно, ни окон, ни дверей, лишь винтовые лестницы вели наверх и вниз.
— За мной, — скомандовал он ворам, направившись вниз.
На нижнем уровне скучало несколько бойцов. Они столпились у толстой деревянной двери, окованной железными полосами, — Керкопорты. Поперек ее лежали три толстенные балки, и, привалившись к ней, стоял высокий мускулистый воин. Все были греками. Отлично, справиться с латинянами было бы куда труднее.
— Кто главный? — спросил Евгений.
— Я, — ответил прислонивший к двери воин.
— Ваши люди нужны на Месотейхоне, — сообщил ему Евгений.
— Сам император велел нам оставаться здесь и охранять Керкопорту.
— Мне и моим людям император приказал то же самое, — ответил Евгений. — Мы пушкари, но запас пороха иссяк. Мы в скверных доспехах, на Месотейхоне от нас мало толку. Там нужны сильные бойцы в прочном облачении.
Командир греков скептически глянул на приведенную Евгением банду, но все же кивнул.
— Ладно. Мы пойдем туда, где нужны. Охраняйте дверь как следует, и если какая беда — немедленно шлите за помощью. Что угодно делайте, но не позвольте туркам ворваться в город.
— Мы будем стоять насмерть, — заверил его Евгений. Командир увел бойцов вверх по лестнице, и, когда последний воин скрылся из виду, Евгений приказал ворам:
— Помогите отпереть дверь.
— Но капитан же не велел пускать турок, — возразил тощий вор с изрытым оспинами лицом.
Тебе заплатили не за то, чтобы ты рассуждал, — рявкнул Евгений. — Хочешь денег — делай что сказано!
Воры уныло принялись за работу — взялись за балки, сместили, затем Евгений собственноручно отодвинул последний засов и распахнул дверь. В тусклом предутреннем свете он увидел тянувшуюся к морю стену и землю перед нею, усеянную телами поверженных турок. Похоже было, что штурм приостановился, но тяжкий рев турецких пушек не умолкал. Евгений притворил дверь, но не вернул на место засов.
— Идите к цистерне, — приказал он ворам. — Там получите деньги.
— Нельзя оставлять дверь незапертой, — возразил тощий вор.
Прочие закивали.
— Делайте, что вам говорят.
— Я не предам императора и мой город, — дерзко заявил вор.
— Ладно, — согласился Евгений и, молниеносно выхватив меч, полоснул тощего по горлу.
Бедняга свой клинок и вытащить из ножен не успел. Он повалился, хрипя и дергаясь, выбрызгивая кровь на каменный пол. Остальные, скалясь, вытянули мечи и кинжалы.
— Хотите драться со мной? Зарубите на носу: многие из вас кончат как он. — Евгений указал на умирающего. — И чем же император вознаградит вас за героизм? Да ничем. А если сделаете, как я сказал, тогда и живыми останетесь, и денег получите. Вам выбирать.
Воры переглянулись и один за другим спрятали оружие.
— Мудрое решение, — похвалил Евгений. — Теперь идите за мной, и я приведу вас к награде.
* * *
Солнце еще не взошло, но уже развиднелось, и Лонго мог различить турецкие пушки на бастионах. Они палили без перерыва уже полчаса, и стена постоянно содрогалась от ядер. Внизу, между стенами, воины выстраивали длинными рядами мантелеты, образуя третью стену между внешней и внутренней.
— Сдвиньте их теснее! — скомандовал Лонго.
— Копейщики готовы, — доложил подошедший Тристо. — Если кавалерия прорвется, они сработают как надо.
— Что с императором? Он в безопасности?
— Насколько это возможно. Он с варяжской гвардией и Далматом за мантелетами.
— Хорошо, — одобрил Лонго и только собрался дать передвигающим мантелеты воинам очередное указание, как стена под ногами качнулась.
Генуэзцы едва успели спрыгнуть, прежде чем она рухнула наружу и рассыпалась кучей щебня, земли и балок. Лонго падал лицом вниз, но удачно перекатился, смягчил удар. Когда пыль осела, он увидел, что обвалился кусок стены ярдов двадцати в длину. Лонго заметил сквозь провал, как из лагеря вылетела турецкая кавалерия и помчалась галопом к бреши. До столкновения остались считаные секунды.
Тут его ухватили за плечи, вздернули на ноги. Лонго повернул голову и обнаружил Тристо. Тот был весь в пыли, но живой и здоровый.
— Бежим! — выкрикнул Тристо.
Оба припустили к мантелетам. А за спиной все близился грохот копыт. Из-за мантелетов выступили копейщики, уперли пятки длинных копий в землю, выставили острия. Скорее, скорее — Лонго почти уже ощущал турецкое копье меж лопаток, топот конницы отдавался в ушах. Но он успел, проскочил сквозь строй и оказался в безопасности, за деревянным барьером.
Миг спустя турки достигли стены копий. Наездники получше управились сдержать лошадей, отвернуть. Менее удачливых и умелых кони, вздыбившиеся перед грядой острой стали, сбросили наземь. Кое-кто рухнул прямо на копья. Мгновение — и земля перед строем копейщиков заполнилась перепуганными, мечущимися конями, потерявшими всадников, проткнутыми, затоптанными кавалеристами. Христиане закричали, приветствуя успех.
— Держать строй! — воскликнул Лонго. — Они вернутся!
И он был прав: анатолийская конница быстро перегруппировалась, и в пространство между стенами заезжало все больше всадников. Теперь они надвигались осторожнее, пуская на ходу стрелы. Копейщики начали падать под этим градом, и Лонго скомандовал:
— За мантелеты! Отступать!
Копейщики отступили через щели между мантелетами, кавалерия двинулась вперед, и тут Лонго крикнул:
— Поджигайте!
Он сам схватил факел, ткнул им в ближайший мантелет, немедленно занявшийся. Поверхность их вымазали греческим огнем, и, загоревшись, выстроенные полукругом мантелеты превратились в стену огня. Напуганные пламенем, турецкие кони взбесились, вставали на дыбы, сбрасывали всадников, и в рядах кавалерии вновь воцарился хаос.
— Вперед! — отчаянно выкрикнул Лонго. — В бой!
Он повел христиан за линию горящих мантелетов, к беспорядочной массе конников. Выдернул ближайшего турка из седла, прикончил, вскарабкался на коня и принялся разить направо и налево. За ним двинулись копейщики, сбивая турок с перепуганных лошадей. Враги, не способные выстроиться и дать отпор, отступили, поначалу медленно, но вскоре отход превратился в паническое бегство. Христиане рванулись преследовать и полностью вытеснили неприятеля за стены.
