– Я не подозреваю его – это абсурд. Мне просто хотелось больше узнать о нем.
– Вот и я говорю: вы остановили свой выбор на нем интуитивно. Меня тоже интересует этот молодой человек. Он вызвал у меня интерес еще в тот вечер, когда здесь происходил ужин, поскольку я увидел…
– Что же вы увидели? – нетерпеливо спросил мистер Саттерсуэйт.
– Я увидел, что по меньшей мере два человека – а возможно, и больше – играют определенные роли. Одним из них был сэр Чарльз… – Пуаро улыбнулся. – Он играл роль морского офицера. Я не прав? Это вполне естественно. Великий актер не перестает играть даже после того, как покидает сцену. Но и Мандерс тоже играл роль – скучающего, пресыщенного молодого человека. Однако в действительности он не был ни скучающим, ни пресыщенным, а производил впечатление человека, живо интересующегося происходящим вокруг. И поэтому, друг мой, я обратил на него внимание.
– Как вы догадались, что я интересуюсь им?
– Благодаря множеству мелких признаков. Вы проявили немалое любопытство по поводу аварии, которая привела его в тот вечер в «Мелфорт-Эбби». Вы не поехали с сэром Чарльзом и мисс Литтон-Гор к миссис Баббингтон. Почему? Потому что хотели выяснить кое-что соответственно своим собственным соображениям втайне от остальных. Вы отправились к леди Мэри, чтобы получить о ком-то информацию. О ком? Это мог быть только кто-то из местных. Оливер Мандерс. И наконец, что характерно более всего, вы написали его имя в конце списка. Кто, по-вашему, в действительности является наименее вероятными преступниками? Леди Мэри и мадемуазель Эгг. Но вы тем не менее поставили его имя после их имен – потому что он для вас темная лошадка и вы хотите оставить его себе.
– Господи, – сказал мистер Саттерсуэйт, – неужели я действительно таков?
– Précisément[90]. Вы проницательны, наблюдательны и не любите делиться с другими своими открытиями. Ваши суждения о людях являются вашей собственностью. Вы не выставляете их напоказ.
– Мне кажется… – заговорил было мистер Саттерсуэйт, но в этот момент в комнату бодрым шагом вошел сэр Чарльз.
– Бррр… Жуткая погода.
Он налил себе виски с содовой. На его предложение присоединиться к нему Пуаро и мистер Саттерсуэйт ответили отказом.
– Ну что же, – сказал Картрайт, – давайте разработаем план кампании. Где список, Саттерсуэйт?.. А-а, благодарю. Каково ваше мнение, месье Пуаро? Как мы распределим работу?
– А что предложили бы вы, сэр Чарльз?
– Мы могли бы разделить между собой подозреваемых. Под номером один значится миссис Дейкрс. Эгг, похоже, не прочь заняться ею. Судя по всему, она полагает, что мужчины не способны беспристрастно относиться к столь безупречно одетым женщинам… По-моему, неплохая идея – подобраться к ней со стороны ее профессиональной деятельности. Саттерсуэйт и я могли бы разыграть другой гамбит, если б сочли это целесообразным… Далее следует Дейкрс. Я знаком с некоторыми из его приятелей по скачкам и, наверное, мог бы разузнать кое-что у них. Затем Анджела Сатклифф.
– Это, скорее всего, тоже ваш объект, Картрайт, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Вы ведь довольно хорошо знаете ее, не так ли?
– Да. Именно поэтому я хотел бы, чтобы ею занимался кто-нибудь другой… Меня могут обвинить в предвзятости. Мы все-таки с нею друзья… Вы понимаете?
– Parfaitement, parfaitement[91]. Вы руководствуетесь присущей вам деликатностью. Это понятно. Данную задачу за вас выполнит замечательный во всех отношениях мистер Саттерсуэйт.
– Леди Мэри и Эгг, естественно, исключаются. Как насчет Мандерса? Его присутствие в тот вечер, когда умер Толли, было случайностью, и все же, я считаю, нам не следует исключать его.
– За Мандерсом присмотрит мистер Саттерсуэйт, – сказал Пуаро. – Но мне кажется, сэр Чарльз, вы не назвали одно имя из вашего списка. Вы пропустили мисс Мюриэл Уиллс.
– Да, действительно… Ну что же, если Саттерсуэйт берет на себя Мандерса, я могу заняться мисс Уиллс. Договорились? У вас есть какие-то предложения, месье Пуаро?
– Нет… не думаю. Мне будет интересно познакомиться с результатами ваших изысканий.
– Разумеется. Есть еще одна идея: если мы раздобудем фотографии этих людей, то сможем навести о них справки в Джиллинге.
– Великолепная идея, – одобрил детектив. – Что-то я хотел вас спросить… Ах да – ваш друг сэр Бартоломью не пил коктейли, но пил портвейн?
– Да, он питал слабость к портвейну.
– Мне представляется странным, что он не почувствовал ничего необычного. Чистый никотин обладает чрезвычайно резким и неприятным вкусом.
– Вы должны помнить, – сказал сэр Чарльз, – что содержимое его бокала с портвейном было подвергнуто анализу и никотин там не был обнаружен.
– Ах да, как глупо с моей стороны… Однако каким-то образом никотин все же попал в его организм, и он не мог не почувствовать этот весьма специфический вкус.
– Понимаете, – медленно произнес сэр Чарльз, – прошлой весной Толли перенес очень тяжелый грипп, что крайне негативно отразилось на его обонянии и вкусе.
– Понятно, – сказал Пуаро. – Это все объясняет и значительно облегчает дело.
Картрайт подошел к окну и выглянул на улицу.
– Ветер все никак не успокаивается. Я пошлю за вашими вещами, месье Пуаро. Конечно, «Роза и корона» – очень хорошее место для восторженных художников, но я думаю, вы предпочли бы надлежащую гигиену и удобную кровать.
– Спасибо. Вы чрезвычайно любезны, сэр Чарльз.
– Не стоит благодарности. Я сейчас обо всем распоряжусь.
Он вышел из комнаты.
Пуаро бросил взгляд на мистера Саттерсуэйта.
– Могу я позволить себе предложить вам кое-что?
– Я вас слушаю.
Пуаро наклонился вперед и произнес вполголоса:
– Спросите Мандерса, зачем он имитировал аварию. Скажите, что полиция подозревает его, – и послушайте, что он вам на это скажет.
Глава 6
Синтия Дейкрс
В демонстрационном зале фирмы «Эмброзин Лтд.» царила цветовая гармония: беловатые стены, нейтрально окрашенный, почти бесцветный толстый ковер, обивка мебели того же оттенка. Тут и там посверкивал хром. Стены были украшены гигантскими геометрическими фигурами синего и лимонно-желтого цветов. Интерьер зала был разработан Сидни Сэндфордом, самым модным и самым молодым дизайнером того времени.
Эгг Литтон-Гор сидела в кресле прогрессивного дизайна, слегка напоминавшем стоматологическое, и наблюдала за изящными, змееподобными молодыми женщинами с красивыми скучающими лицами, которые дефилировали перед нею, грациозно покачивая бедрами. Эгг всем своим видом старалась показать, будто ей ничего не стоит заплатить за платье пятьдесят или шестьдесят фунтов.
Миссис Дейкрс, выглядевшая совершенно нереальным существом, явно знала свое дело.
– А как вам нравится вот это? – спрашивала она Эгг. – Эти банты на плечах довольно занятны, вы не находите? Слишком смелая линия талии… Я предпочла бы вместо красного новый цвет – испанский – горчица с примесью кайенского перца, он чрезвычайно привлекателен. Как вам нравится «Вэн ординэр»? Очень смело и весьма нелепо, не правда ли? В наши дни отношение к одежде просто несерьезное.
– Мне очень трудно судить, – сказала Эгг.
Немного помолчав, она добавила доверительным тоном:
– Видите ли, прежде я не могла позволить себе подобное платье. Мы всегда были страшно бедны. Я часто вспоминала, как изумительно вы выглядели в тот вечер в «Вороньем гнезде», и думала: «Как только у меня появятся деньги, пойду к миссис Дейкрс и попрошу ее помочь мне выбрать платье». Я так восхищалась вами в тот вечер…
– Дорогая моя, как это мило с вашей стороны… Я обожаю одевать молодых девушек. Очень важно, чтобы девушка не выглядела неотесанной, если вы понимаете, что я имею в виду.
«Ты-то выглядишь как на картинке», – с неприязнью подумала Эгг.
– Вы очень интересная девушка, – продолжала миссис Дейкрс, – и не должны одеваться ординарно, традиционно. Ваша одежда должна быть простой, но смелой – и лишь слегка видимой. Вы меня понимаете? Хотите приобрести несколько платьев?
– Я собиралась купить четыре вечерних платья, два повседневных, а также один или два спортивных костюма.
Миссис Дейкрс сделалась еще более обходительной. К счастью, она не знала, что в данный момент баланс банковского счета Эгг составлял пятнадцать фунтов двенадцать шиллингов и эти деньги ей нужно было растянуть до декабря.
Мимо Эгг прошли еще несколько девушек. Время от времени ей удавалось затрагивать в разговоре и другие темы, помимо одежды.
– Полагаю, с тех пор вы больше не бывали в «Вороньем гнезде»?
– Нет, дорогая моя. Этот случай произвел на меня столь тягостное впечатление… Кроме того, мне всегда казалось, что Корнуолл – это прибежище художников, а я не выношу их…
