Спустя несколько минут к дому подъехал автомобиль-такси, и из его салона вылез капитан Дейкрс. Он перешел улицу и вошел в подъезд.
Спустя пару минут Эгг нажала кнопку звонка квартиры № 3. Дверь открыл сам Дейкрс, еще не успевший снять пальто.
– Здравствуйте, – сказала Эгг. – Вы меня помните? Мы встречались в Корнуолле, а потом еще в Йоркшире.
– Да-да, разумеется. И оба раза при печальных обстоятельствах… Прошу вас, входите, мисс Литтон-Гор.
– Я хотела поговорить с вашей женой. Она дома?
– Она сейчас на Брутон-стрит, в своем магазине.
– Мы с нею виделись там сегодня. Я думала, она уже вернулась домой. Надеюсь, мой визит сюда не причинит вам слишком большого беспокойства… – Эгг изобразила крайнее смущение.
Симпатичная лошадка, подумал Фредди Дейкрс. В самом деле, чертовски хороша.
Вслух же он сказал:
– Синтия приедет только в седьмом часу, не раньше. Я сам только что вернулся из Ньюбери. Сегодня у меня был неудачный день, и я уехал рано. Может быть, зайдем в «Клуб Семьдесят Два» и выпьем по коктейлю?
Эгг приняла приглашение, хотя у нее возникло подозрение, что Дейкрс уже изрядно приложился к бутылке.
Сидя в полутемном зале и отхлебывая из бокала мартини, девушка заметила:
– Довольно приятное заведение. Никогда здесь прежде не была.
Фредди Дейкрс снисходительно улыбнулся. Он любил молодых красивых девушек. Возможно, не так сильно, как некоторые другие вещи, – но тем не менее.
– Да, неприятное происшествие, – сказал он. – Ну, то, что случилось в Йоркшире. Удивительное дело, все получилось наоборот – то есть доктор оказался отравленным, тогда как обычно доктор сам травит других.
Он громогласно рассмеялся собственной остроте и заказал себе еще один розовый джин.
– Как точно вы подметили, – сказала Эгг. – Мне такое в голову не приходило.
– Это, конечно, шутка, – возразил Фредди Дейкрс.
– Все-таки странно, – сказала Эгг, – стоит нам встретиться, как кто-нибудь умирает.
– Действительно странно, – согласился капитан. – Вы имеете в виду того старого священника, который умер в доме актера?
– Да. Как-то уж слишком внезапно наступила его смерть.
– Чертовски неприятно все это, – сказал Дейкрс. – Люди умирают один за другим, а ты думаешь, что будешь следующим, и от этого по коже бегут мурашки.
– Вы ведь были знакомы с мистером Баббингтоном прежде, в Джиллинге?
– Никогда не слышал о таком месте… Нет, до этого я с ним не встречался. Забавно – этот священник умер точно так же, как и старый Стрейндж… Довольно странно. Но его-то не убили, я полагаю?
– Вы так думаете?
Дейкрс покачал головой.
– Этого не может быть, – произнес он решительно. – Священников не убивают. Доктора – другое дело.
– Пожалуй, – согласилась Эгг. – Доктора – действительно другое дело.
– Они всюду суют свой нос.
У него слегка заплетался язык. Он подался вперед.
– Не оставляют в покое. Понимаете?
– Нет, – ответила Эгг.
– Они любят вмешиваться в чужую жизнь. Слишком много на себя берут. И с этим нельзя мириться.
– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
– Дорогая моя девочка, говорю вам: они берут и сажают человека под замок – вот что я имею в виду. Превращают его жизнь в ад. Боже, как они жестоки! Запирают человека и не дают ему лекарства – и сколько бы ты ни просил, ни умолял их, они его тебе не дадут. Им наплевать на то, какие страдания ты без него испытываешь. Таковы эти доктора. И я знаю, что говорю.
Лицо Дейкрса исказила болезненная гримаса. Его взгляд был устремлен мимо нее.
– Это ад, говорю вам – ад. А они называют это лечением! Делают вид, будто творят благо… Свиньи!
– Вы хотите сказать, что сэр Бартоломью Стрейндж… – осторожно заговорила Эгг.
– Сэр Бартоломью Стрейндж, – перебил он ее, – сэр Бартоломью – мошенник. Хотелось бы мне знать, что происходит в этом его драгоценном санатории… Нервные расстройства, так они это называют… Стоит туда попасть, и оттуда уже не выйдешь. А они говорят, что ты пришел туда по своей воле. По своей воле! Только потому, что ты попал им в руки в тот момент, когда тебя посещали кошмары…
По его телу пробежала дрожь, уголки губ неожиданно опустились.
– Нервы стали совсем ни к черту, – пробормотал он извиняющимся тоном.
Подозвав официанта, Дейкрс стал уговаривать Эгг выпить еще и, когда та отказалась, заказал себе очередную порцию алкоголя.
– Вот так-то лучше, – сказал он, осушив бокал. – Это успокаивает. Хуже нет, когда шалят нервы. Я не должен сердить Синтию. Она запретила мне говорить на эту тему.
Капитан дважды энергично кивнул.
– Нельзя рассказывать полиции обо всем этом, – продолжал он. – Они могут подумать, будто это я прикончил старика Стрейнджа. Ведь кто-то это сделал, а? Кто-то из нас убил его. Смешно, не правда ли? Кто же из нас? Вот в чем вопрос.
– Вероятно, вы знаете кто, – сказала Эгг.
– С чего вы взяли? Почему я должен знать?
Он смотрел на нее с раздражением и подозрением.
– Мне ничего об этом не известно. Я не собирался принимать это его дурацкое «лечение». Что бы там ни говорила Синтия, я не собирался принимать его. Он что-то замышлял – они оба что-то замышляли… Но провести меня не смогли. – Он выпрямился в кресле. – Я достаточно волевой человек, мисс Литтон-Гор.
– Не сомневаюсь в этом, – сказала Эгг. – Скажите, пожалуйста, вы слышали что-нибудь о миссис де Рашбриджер, которая сейчас находится в санатории сэра Бартоломью?
– Рашбриджер? Старик Стрейндж что-то говорил о ней… Что же именно?.. Нет, не могу вспомнить. – Он со вздохом покачал головой. – Память становится все хуже и хуже. А у меня есть враги – множество врагов… Возможно, они и сейчас следят за мною.
С беспокойством окинув взглядом зал, он перегнулся через стол:
– Вот интересно, что эта женщина делала в тот день в моей комнате?
– Какая женщина?
– Женщина с кроличьим лицом, которая пишет пьесы. Это было на следующее утро после… после того, как он умер. Я только что закончил завтрак… Она выходит из моей комнаты и через занавешенную дверь в конце коридора проходит на половину прислуги. Странно, не правда ли? Спрашивается, зачем она заходила в мою комнату? Что ей там было нужно?
Он еще ближе наклонился к Эгг:
– Или, вы думаете, Синтия говорит правду?
– А что говорит миссис Дейкрс?
– Говорит, будто мне это померещилось. Будто у меня была «галлюцинация».
Он горько усмехнулся.
– Время от времени у меня случаются галлюцинации. Я вижу розовых мышей, змей и прочее в том же духе. Но женщина – совсем другое дело… Я действительно видел ее. Она производит неприятное впечатление. Словно пронзает тебя взглядом.
Он откинулся на спинку кресла. Казалось, его вот-вот сморит сон.
Эгг поднялась из-за столика.
– Я должна идти. Благодарю вас, капитан Дейкрс.
– Не благодарите меня. Разговор с вами доставил мне удовольствие. Истинное удовольствие…
Его голос постепенно слабел.
Нужно уходить, пока он не отключился совсем, подумала Эгг.
Прохладный вечерний воздух являл собой разительный контраст по сравнению с дымной атмосферой «Клуба Семьдесят Два».
Горничная Беатрис говорила, что мисс Уиллс все вынюхивала и совала нос куда не следует. Теперь эта история, рассказанная Фредди Дейкрсом. Что же искала мисс Уиллс? Что она нашла? Может быть, она что-то знала?
Правда ли то, что она услышала о сэре Бартоломью? И что вообще это значит? Может быть, Фредди Дейкрс втайне боялся и ненавидел его?
Вполне вероятно.
Однако все это не проливало ни малейшего света на тайну гибели Баббингтона.
Как было бы странно, подумала она, если б оказалось, что его никто не убивал.
И вдруг в глаза ей бросился крупный заголовок в газете, приклеенной к газетному киоску, который стоял в нескольких футах от нее:
РЕЗУЛЬТАТЫ ЭКСГУМАЦИИ В КОРНУОЛЛЕ
Девушка поспешно сунула продавцу пенни и выхватила у него из руки газету. В этот момент она столкнулась с женщиной, подошедшей к киоску вслед за ней. Извинившись, Эгг подняла голову и тут же узнала экономку сэра Чарльза – мисс Милрэй.
Встав бок о бок, они принялись читать статью. Буквы плясали перед глазами Эгг. Анализ органов… никотин…
– Итак, он был убит, – сказала Эгг.
– О господи, – отозвалась мисс Милрэй. – Это ужасно… ужасно… – Ее лицо страдальчески искривилось.
Эгг с удивлением взглянула на нее. Ей всегда казалось, что мисс Милрэй недоступны человеческие чувства.
– Видите ли, я знала его всю свою жизнь, – пояснила женщина.
– Мистера Баббингтона?
– Да. Моя мать живет в Джиллинге, где он когда-то был викарием. Какое несчастье!
– О да, конечно.
– Честно говоря, – сказала мисс Милрэй, – я не знаю, что мне делать.
