драматически возвестил о кошмарных событиях. Новоамериканская версия этих событий такова. Зазнавшегося главного редактора понизили в должности. Маэстро обиделся и предпринял разбойничий налет. Похитил очередной номер газеты и, естественно, материальные ценности.
Далее идет насчет полиции. Затем – призывы к солидарности. И, разумеется, жалобы на бедность. Я прочитал это воззвание трижды и совершенно запутался. Ну хорошо, Довлатова понизили. Довлатов надулся и похитил газету. А заодно и хапнул редакционный сейф.
Ну хорошо – Довлатов монстр с безмерными амбициями. Куда же девались все прочие сотрудники «НА»? Где умудренный жизнью Поповский? Где блистательный Вайль? Где умница Генис? Где прячется компетентный Батчан? Где неутомимая Шарымова? Где одухотворенный Рыскин? Куда исчез рассудительный, добропорядочный Гальперин? Почему все эти люди бежали из «Нового американца»? Чего ради они поддержали негодяя Довлатова?
Кстати, за что же его понизили в должности?
Я могу ответить на этот вопрос. Я давно считал наших корпорантов обаятельными мазуриками. И продолжаю считать таковыми. Точнее, один жуликоват, другой – как бы это помягче выразиться – наивен. Я пытался вынудить их действовать честно. И меня поддержали коллеги. Это все. Мы действительно забрали из редакции статьи очередного номера. Это – наша собственность, наш труд и наше достояние.
Мы ушли и делаем газету сами. В контакте с честными людьми.
Да, как же насчет материальных ценностей? Они действительно похищены. А именно:
1. Линейка металлическая (одна), принадлежащая Генису.
2. Фотоизображение Довлатова в обнимку с Юзом Алешковским – собственность Довлатова.
3. Резинка стирательная (одна), приобретенная лично Вайлем.
4. Вентилятор напольный, принадлежащий Е. Довлатовой, жене, а значит, и сообщнице Довлатова.
5. Полиэтиленовый мешок, бывший в употреблении. Собственность Любови Фёдоровой. С извинениями возвращен…
Вчера мне позвонил детектив, расспросил о случившемся. Затем он смущенно произнес:
– Я думаю, это – kidding, joke, шутка. Извините меня.
И трубку повесил…
Намек на похищенные «материальные ценности» пришлось со временем дезавуировать. Спустя двадцать лет:
Сейчас уже забылось, о каких ценностях здесь идет речь.
Если бы речь шла о действительных «ценностях», то вряд ли бы это «забылось».
Нужно признать, что события: похищение газетного номера и материалов, вызов полиции, сложная система обещаний и предательств – носили на редкость кинематографический характер. Символично, что в это время сам Довлатов работал над настоящим, почти голливудским проектом.
Глава девятая
Довлатов пишет письмо Людмиле Штерн, письмо с предложением присоединиться к созданию сценария. Довлатов предлагает следующий набросок заявки:
Некий Черняк, в эмиграции лет шесть. Возраст – 50–60. Такой брутальный еврей из Кишинева. Еврейский Зорба. Немного Бендер, немного Крик. Подонок и герой. Многое перепробовал в эмиграции. Имеет трак, занимается перевозками. Знакомится с неким, допустим, Аликом. Тот врач, приехал недавно. Мед. лайсенз получить – требуется несколько лет. А у Алика сын вундеркинд. Новый Буся Гольдштейн. Его надо учить, денег нет. И вот Черняк решает: «Жизнь прожита глупо. Жен бросил. Родину бросил. Детей не завел. Надо раздобыть деньги вундеркинду. Любой ценой».
Алик же знакомится с американкой. Приехала из Теннесси учиться живописи. Живет у богатой тетки. Склеить местную – один из ходовых путей ассимиляции. Чаще в мечтах, нежели реально. У Алика смесь корысти и экзотического влечения. Девушка еще менее устроена. Черняк решает жениться на богатой тетке. (Это я уже приблизительно фантазирую. Образы Бендера и Крика можно эксплоатировать нещадно. Американцы их не знают.) Тот же Черняк создает пародийную еврейскую мафию. Короче, не знаю, что дальше… Нужна афера, грандиозная и смехотворная. Основанная на трогательном полузнании Америки. Нужен какой-то анекдот… финал, условно и пошло говоря – мальчик, играющий на скрипке. Его концерт… А спаситель Черняк в трафике. Все это условно.
Письмо Штерн датировано 13 октября 1981 года – на следующий день после ультиматума с требованием смещения Довлатова. Второе «киношное» письмо к Штерн датировано 31 октября – период ожесточенной перепалки между бывшими коллегами. В послании уже появляется название фильма, что как бы свидетельствует о серьезном развитии замысла. С претензией на воплощение:
Твои замечания справедливы. Давай изменим акценты. Вернее – уточним.
Сценарий называется «Дом». Первое – это синоним родины. Второе реальный эмигрантский дом в Квинсе или Бруклине. Там происходит какая-то жизнь. Психологическая основа всех событий такова. Люди не знают Америки. Набиты информацией «от противного». Жаждут немедленной реализации «возможностей». Такие всплывшие советские камбалы. Есть Зорба, он же Бендер, Крик. Пытающийся жениться на вдове миллионерше. Привыкший, что быть женихом – высокая должность и милость. Организующий смехотворную русскую мафию. Есть врач (да какой он врач – жалкий зубной техник). Провоцирующий американского дога на укус себя. И получить, как он слышал, большие деньги за это. Пытающийся вызвать автокатастрофу. Умеренно пострадать и тоже нажиться.
Представь такую сцену. Врач и собака. Собака безнадежно добра. А он готов ее сам укусить. На бумаге это глупо. Как всякая пантомима. Но в кино может быть смешно необычайно.
Мальчик не Буся Гольдштейн. Это дядя Моня так полагает. Мальчик играет в бейсбол. А скрипка ценою в 28 рублей хранится в банковском сейфе.
Короче – показать русскую жизнь в Нью-Йорке. Видя ее смешной и трогательной. С голодовкой возле ООН. И с этой собакой. С приехавшей умирающей старухой. Не безнадежной.
Не хватает ключевого анекдота. Надо бы поговорить 3–4 часа. Потом сесть и написать заявку. В один день.
Желание написать сценарий по-прежнему есть. Идеи также нет. Довлатов топчется вокруг образа Зорбы, Бендера, Крика. Теперь тот проворачивает аферу с женитьбой. Прямо скажем, не самый свежий ход, как и провоцирование собаки. Зачем-то у мальчика отбирается скрипка и вручается бейсбольный мяч, финальная сцена с концертом летит в корзину. О бейсболе Довлатов, думаю, имел представление чуть меньше, чем об игре на скрипке. По поводу смехотворной русской мафии Довлатову следовало обратиться за консультацией к Рубину. Тот мог кое-что рассказать.
Третье письмо от 10 ноября, если использовать музыкальную терминологию, написано allegro – бодро, динамично, с драматическими поворотами:
Милая Люда!
Яша очень торопит с заявкой. Говорит, что перспективы и возможности укрепились. Что CBS как-то особо заинтересовано (а) Что мне будет звонить вице-президент, некая Эстер Шапиро. (Что заведомо приводит меня в ужас.) Может, в финале засадить какой-то поджог со страховкой. Пожар обновление – мудрость (?????).
Он сказал: «Вы будете идиотом, если не попытаете счастья». Я сказал ему о тебе. Он что-то прочел, слышал. Давай твои соображения.
