– Отличная идея насчет экстремалов, – кивнул Камохину Брейгель. – Аномальная зона, запретная территория – рай для экстремалов. А из всех возможных опасностей – только зонтичники.
– И телепатия в качестве бонуса, – усмехнулся Камохин.
– То, что надо!
– Может быть, уйдем, на фиг, из Центра и станем возить сюда туристов?
– Можно еще и Проклятый Колодец им показывать!
– Проклятый Колодец?
– Ну, ту дыру, из которой мы сами вылезли.
– Ты думаешь, он все еще на месте?
– Если что, то Док проведет ритуал вуду и снова его откроет. – Брейгель заговорщически подмигнул Орсону.
– Без проблем, – буркнул биолог. – Только на жертвенный алтарь я положу твою печень.
Мануэль снова перевернул планшет дисплеем к гостям.
«Город Сан-Хуан-Ла-Хароса. Искать Эстебан. Он говорить по-русски и мало по-английски».
– Здоров! – Камохин показал индейцам сразу два больших пальца.
– Gracias, Manuel, – сказал Брейгель.
– No por que, – индеец улыбнулся и двумя пальцами коснулся козырька бейсболки. – Hasta el encuentro.
Квестеры попрощались с крестьянами и пошли дальше по дороге к городку, называвшемуся, как выяснилось, Сан-Хуан-Ла-Хароса.
Орсон посмотрел на дисплей планшета, возвращенного ему Мануэлем. На нем все еще горела надпись: «Он говорить по-русски и мало по-английски»
– Наверное, это ошибка переводчика, – решил англичанин.
– Что именно? – спросил Осипов.
– Должно быть наоборот: он говорит по-английски и мало по-русски.
– Это почему же?
– Где этот самый Эстебан?.. Нет, лучше так: зачем этому Эстебану понадобилось учить русский язык?
– А тебе самому, Док? – лукаво улыбнулся Камохин. – Я выучил русский по необходимости.
– Наверное, у Эстебана тоже была такая необходимость.
– Что за необходимость?
– Может быть, он продавал русским кофе?
– Да брось ты, – пренебрежительно махнул рукой Орсон. – Какой русский поедет в такую даль за кофе?
– Русский-то как раз запросто поедет, – заметил Брейгель. – Для бешеной собаки сто верст не крюк.
– Что? – не понял англичанин.
– Ambition can move mountains, Doc.
– Да ну вас, – снова махнул рукой биолог.
На этот раз явно расстроенно.
– А может быть, он хотел Достоевского в подлиннике прочитать. Или Беликина.
– Кто?
– Эстебан, разумеется. Для этого он и выучил русский.
– Ты сам-то этого Беликина читал?
– Нет, разумеется.
– А кто его вообще читает?
– Эстебан из Сан-Хуан-Ла-Харосы. – Пауза. – Возможно.
И – дикий, почти истеричный хохот со всех сторон.
Глава 33
Между кофейной плантацией и населенным пунктом Сан-Хуан-Ла-Хароса, который по меркам квестеров ну никак не тянул на город, располагались просторные загоны, в которых паслись козы. Крупные, с длинной черно-белой шерстью и загнутыми назад длинными рогами, козы очень неодобрительно посматривали на пришельцев с автоматами в руках. В отличие от коз присматривающая за ними ребятня что-то весело кричала и приветливо махала незнакомцам руками.
– Странно, – подозрительно нахмурил брови Орсон.
– Что именно? – спросил Брейгель.
– Почему они столь приветливы с незнакомцами?
– А что в этом плохого? – удивился фламандец.
– Они не должны вот так, сразу, доверять чужим, тем более вооруженным людям.
– Видимо, у них еще не был случая научиться этому, – сказал Камохин и помахал рукой восторженно глядевшему на него мальчугану.
Стрелку уже нравился этот маленький городок с его белостенными домами под красными черепичными крышами, с непривычно и экзотично звучащим для слуха русского человека названием. Нравились смуглые босоногие дети, облепившие изгороди, будто воробьи. Нравились кофейные деревья, совсем не пахнущие кофе. Ему пришелся по душе местный крестьянин, одинаково легко управляющийся как с распылителем для деревьев, так и с компьютерным планшетом. И даже черно-белые козы, взирающие на него с демонстративным недружелюбием, были чем-то симпатичны квестеру.
Городок по российским меркам и в самом деле был больше похож на деревню. Хотя и явные отличия также были налицо. В нем имелась всего одна широкая центральная улица, вдоль которой стояли приземистые одно– и двухэтажные дома с почти плоскими крышами. Однако улица была не в колдобинах, а гладко вымощена серым булыжником, меж которым не пробивался ни единый росток. Мусора на дороге не было и в помине. Какой мусор, если возле дверей домов были постелены разноцветные домотканые коврики? Стены домов были выбелены известкой, поверх которой в широких проемах между дверью и окном были нарисованы яркие причудливые картинки в характерном для Латинской Америки стиле, смешавшем в себе примитивизм, сюрреализм и гиперреализм. Глядя на них, можно было подумать, что в Сан-Хуан-Ла-Харосе по причуде судьбы провели несколько лет своей жизни Хосе Сикейрос и Диего Ривьера. Стены домов служили им полотнами для эскизов, причем каждый из них постоянно пытался дополнить и улучшить другого. Оба были молодцы. Хотя пальму первенства в этом заочном состязании все же следовало отдать Сикейросу. А значит, Троцкому здесь было бы не житье. Дома стояли почти впритирку друг к другу. А позади них зеленели садики. Еще дальше располагались огороды и выпасы для мелкой домашней живности.
Возле домов стояли столики, вокруг которых сидели солидные пожилые мужчины в огромных соломенных сомбреро. Увидев идущих по улице незнакомцев, они степенно кивали им, всем своим видом давая понять, что не видят в их появлении ничего необычного. Из приоткрытых дверей на незнакомцев поглядывали хозяйки домов в длинных, почти до щиколоток, платьях, подвязанных цветастыми передниками. Один из мужчин, привстав со своего места, взмахнул рукой и что-то приветливо крикнул квестерам. Те в ответ тоже помахали ему руками и проследовали дальше.
– Может, нужно было узнать у него, где найти Эстебана? – спросил Брейгель.
– Мне показалось, он что-то хотел нам предложить, – сказал Осипов.
– Мне тоже так показалось, – согласился с ним Орсон.
– Ну и как мы тогда будем искать Эстебана? – задал вполне разумный вопрос Брейгель.
Ему никто не ответил.
Все понимали, что в конце концов им придется заняться поисками этого самого Эстебана. Уже хотя бы для того, чтобы выяснить, как им выбраться из зоны. Но пока было время, каждому хотелось в полной мере насладиться, вкусить, прочувствовать до самой глубины то странное ощущение, которое легким, едва уловимым, но при этом страшно знакомым ароматом витало в воздухе этого славного городка. Не то затерянного во времени, не то оказавшегося на пересечении прошлого и будущего.
Ближе к центру деревни, а может быть, и городка дома расходились, открывая небольшую площадь, на которой возвышались по одну сторону – церковь с колокольней в старом колониальном стиле, по другую – большой по местным меркам и очень внушительный, аж трехэтажный дом, тоже, судя по стилю колониального испанского барокко, простоявший не один век. Тяжелая медная вывеска извещала, что в доме напротив церкви располагается муниципалитет. А на белом линованном листке, вырванном из ученической тетради, было написано, что вход в школу временно, в связи с ремонтом центральной части муниципалитета, находится сзади, а самого алькальда, ежели он кому вдруг потребуется, можно застать дома. Планшет Орсона с переводом надписи не справился, потому что англичанин постоянно путал буквы. Зато на планшете Камохина была установлена программа распознания рукописного текста, справившаяся с переводом на раз.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
