Строки Быкова «Наше дело – только аплодировать, кланяться и пятиться к двери…» – точны, но не рвут душу и сердце, как хрипловатые песни Высоцкого…
И кстати про политику, в «Новой» Александр Пумпянский – «Вечный сезон дождей» про Хосни Мубарака, Муаммара Каддафи до последнего диктатора Роберта Мугабе: «Чем дольше правление, тем яростнее взрыв. И тем хуже конец…» Намекает?..
8 февраля – что-то мы с Ще вдвоем расхандрились. У Ще серьезно: анализ, маммография, Институт онкологии им. Герцена. А у меня ноги в пятнах, как у леопарда, и наперекор всему – читаю продолжение набора 35-й книги. На очереди совместная: «Мужские игры на все времена» На книги сил еще хватает, а вот на выходы – нет. Не пошел на вечер Георгия Шенгели в ЦДЛ и на выставку Лены Павловской. К Шенгели даже готовился и листал его стихи, вот отчаянное: 30 декабря 1949 года (ему, кажется, было 55 лет):
Все, что нынче, все «только так»,
Мимолетное, бивуак!
И не будем считать обид:
Это «так», на ходу, транзит.
Настоящая жизнь – потом:
Вольный труд и свободный дом;
Послезавтра – жизнь!.. А пока
Дайте адрес гробовщика.
После наезда на Маяковского у Шенгели была трудная жизнь, и он утешал себя тем, что «настоящая жизнь» будет потом…
12 февраля – пошел отсчет тревожного времени. Врачи колдуют над Ще. И от переживаний у меня что-то вступило в поясницу. И отсюда мрачные стихи (а может, и Шенгели повлиял):
Время тикает и мчится.
Был дитя и вдруг старик.
Жизнь огромная лишь снится,
А на самом деле – миг.
И напрасны ожиданья,
Взрыды, слезы и мольба.
Там на небе есть решенье,
Подпись и печать – «Судьба»…
…Время тикает и мчится.
Был дитя и вдруг старик,
Время – это вроде птицы,
Пролетело в один миг.
17 февраля – событий навалом: гибель наших наемников в Сирии, катастрофа Ан-143 и гибель 71 человека, секс-скандал с Настей Рыбкой, умер принц датский (83 года) – точнее, принц-консорт, французский аристократ Анри-Мари (и далее куча имен). Он должен был стать королем, но не стал. Трагедия…
Ну, а у меня свои дела. Позвонил в журнал «Читаем вместе» Юлии Гнездиловой и спрашиваю: вы хотели прислать ко мне умную девочку для интервью, и где она? Юля: делать некому, и к тому же у нас разных интервью скопилось на полгода вперед… Ясно?!.
Любопытное интервью дал Евгений Сидоров, экс-министр культуры:
«Мы должны быть европейцами. Либо мы станем ими, либо нас не будет…» Во как! А если народ в основной своей массе не хочет? Им комфортнее оставаться восточными варварами?..
Звонок из ТВ «Спас», некая Оля «падала в ноги», чтобы я выступил в программе Аркадия Мамонтова «Следы истории» с рассказом о Гражданской войне, о белом и красном терроре. Я отказался. Не мой канал – раз. Мне чужды их слова – два (если в рифму) и религиозно-патриотический уклон.
1 марта – первый день календарной весны. Бледно-голубоватое небо и еще много снега. Дворники отважно сражаются с ним да еще скалывают лед. За окном: –10, ясно и даже солнечно. Но настроение не весеннее. Переживаю за Ще: она мечется по больницам и врачам… По случаю приближающихся 86 лет написал длинное стихотворение, и опять упадническое. Лишь несколько строчек:
Планов было почти громадье,
А в итоге рассыпалось все…
Оглянись, посмотри и скажи,
Что проиграны все рубежи,
И кругом стоит тишина,
И тебя придавила стена…
Я жалуюсь, что многое не удалось сделать, но а сколько сделано? Перечислять и перечислять, и кто-то на моем месте ходил бы гоголем, выпятив грудь и надувая щеки. А вот нет: недоволен. Или что-то в самом характере не так?.. Вот и Маша Распутина тут на ТВ почти умоляла «Отпустите меня в Гималаи, / Там раздеться смогу догола я…» Нет, мы с Ще не хотим в Гималаи, мы на диванчике и разговоры: ля-ля, тополя, интеллектуальные посиделки…
2 марта – исполнилось 86 лет. Эдуард устроил небольшое чествование в кафе «Чайковский» на маяковке и пригласил еще Костю с Ирой. Впятером выпили сухого итальянского «кьянти» под салат и лосося, по куску торта «Лебединое озеро» и плюс мороженое. И скидка 10% на день рождения. Как говорила гид в Вене: «Неплохо, да?!»
Много поздравительных звонков и даже один поэт Володя Вишневский. Поздравила и О.Ю., но так, что я швырнул телефонную трубку. Она обвиняет все и всех, кроме себя…
5 марта – должна была приехать ТВ-бригада, и я готовился рассказать о Конан-Дойле, но корреспондентка сломала ногу (и такое бывает!), и съемка не состоялась. Но при чем тут Конан-Дойль, мрачный придумщик бытовых преступлений, когда сегодня наш Верховный грозит Америке показать кузькину мать и грозится оружием Судного дня (как выразился кто-то в прессе: «стая крылатых чернобылей»), – и все сгорит в ядерном пламени. Да, и после таких угроз Америка должна нас любить сильнее?
9 марта – В «Новой» откликнулись стихами «Ядерное», ну, и я кое-что накропал:
В бумагах тону и вязну.
Ах, тексты. Ах, смыслы и мысль!
Зачем, если слышу лишь лязги,
Как танки ползут в Перемышль.
Кругом мракобесье и гогот.
Абсурд, ерунда и бордель.
Довольны лишь Гога с Магогой,
Хозяева русских земель…
Словом, пурга – словечко, брошенное Путиным. И тут же «Эхо» подхватило: «Моя пурга – мое богатство!..»
Напечатал страничку и устал. «Где мои 17 лет? – На Большом Каретном…» Нет, в Арсеньевском переулке, потом переименованном в Павла Андреева. Господи, когда это было? И напеваю чужие строки:
Я не помню, когда это было?
Может быть, никогда…
21 марта – утром, в 10:15, после операции позвонила Ще и сообщила, что она уже в палате, лежит под капельницей. Глухим голосом… эпопея началась 20-го рано утром – на авто в больницу Герцена (не писателя Герцена). Три часа я проболтался в больнице и в состоянии полугрогги уехал домой.
25 марта – дома один. Никто и ничто не отвлекает, а делать ничего не могу. Людочка из Нью-Йорка прислала конверт – добрая душа. Многие звонят, сопереживают, а кто-то безразлично молчит. Как обычно, черно-белые полосочки…
