Но уже с орденами…
Ну, а Первомай? Где «Мир, труд, май!»? Никаких ликующих толп, никакой музыки, никаких песен, ну, а я?
Посмотрел я на себя? Глупый вид.
Батюшки! Опять – ра-ди-ку-лит!..
11 мая – то, что я знаю и думаю, все рассыпано по страницам дневника. Но мне важно и интересно мнение и оценки других достойных людей. В «Собеседнике» большое интервью с режиссером Сергеем Урсуляком. И что? Что-то подметил новое? Нет, уже известное «Нравы ожесточаются, и нетерпимость крепчает. Люди не видят перспективы и живут без внятной цели. Задача показать миру кузькину мать ведет в пустоту… Люди не понимают, к чему и куда мы идем, и это не дает правильно располагать свою жизнь во временном пространстве… Тревожит общее состояние раздрая и агрессии в нашем обществе, и неожиданно вылезают комплексы обиженных. Слишком много обиженных стало в стране, и они со своими обидами носятся…»
А во главе всего этого, в Кремле, в поднебесье, господствует царь: «Когда он входит, все они встают. / Одни – по службе, прочие – от счастья…» (Иосиф Бродский).
Вот армяне – молодцы: без нагаек и кровопролития сменили власть. Бархатно. Только вот что будет потом?..
15 мая – получил макет 3-го тома – «Огни эмиграции». И еще альманах «У Никитских ворот», там дана главка из книги: Солженицын, Бродский, Андрей Тарковский. Для рекламы неплохо. Олеся рассказала, как было в Питере на книжной ярмарке: хорошо шли первые два тома и ждут 3-го – «Вас любят». А вот поехать с издательством в Питер не получилось по возрасту и нездоровью…
17 мая – выступление в библиотеке № 36 на ул. Правды (библиотека им. Фазиля Искандера). Собралось 20 чел. Выступал с энтузиазмом. В конце вручили букет желтых тюльпанов.
Открыли мост от Керчи до Крыма. «Никакой выгоды нет, но есть гордость» («Новая газета»).
25 мая – 23-го дата: 33 года назад, как не стало Веры Павловны. И мы с Ще живем одни… 24-го на Никитскую диктовал исправления ошибок в макете книги да еще вычитывал вставленного в последний номер Бориса Рыжего.
Что Ариосто или Дант!
Я человек того покроя –
И твой навеки арестант
И все такое, все такое.
Наметили мое выступление в соц. центре на Соколе, и вдруг звонок: отмена. Департамент решил, что литературная гостиная и писатели ветеранам не нужны. Нужны танцы. Ча-ча-ча вместо литературы!.. Наглядный пример отношения власти к литературе. Осталось сделать два шага до сжигания книг… Никаких книг, выступлений, разных мнений, необходимо только одобрение любых действий власти. И шагом марш к победе!..
1 июня – отправились с Ще на Красную площадь, на книжную ярмарку. Там мне вручили сделанный на скорую руку 3-й том «Огни эмиграции». На какой-то скрипучей бумаге – 50 экз. Пока только для ярмарки. И лежат родимые три тома вместе по цене 400 ре, со скидкой. Это не ВВЦ – вокруг тесно, неудобно, вместе с эмиграцией продавалась «Жила-была женщина». Подписал всего лишь две. И с каким-то неудовлетворением покинули Красную площадь. А мог бы прыгать от радости: тут тома эмиграции русских поэтов и писателей, полторы тысячи страниц, для 86 лет – это подвиг! Хотели пройти по Тверской, но уже навалилась усталость, и направились в метро. На Соколе купили сосиски, отварили на обед и… выбросили. Качество – отврат. Ни сосиски, ни спички, ни самолеты с ракетами делать не умеют. Одно политическое словоблудие…
Неожиданный звонок от Марины Копниной. У нее тоже была операция, и у Павла – на сердце… Господи, кругом нас одни старые и больные люди. Молодых нет, так уж сложилось. И тревожно думать о будущем… А тут еще страна родная. «Россия – это какая-то ускользающая субстанция». Это определение Анатолия Гладилина я использовал на 4-й обложке книги «Огни эмиграции» в подборке цитат о России.
С приехавшей Наташей из Германии посидели в кафе «Чайковский». Подарочки, в том числе коробка конфет с Моцартом. И мысль, а если бы не был писателем, были бы приятные подношения?.. Просматриваю свою книгу «Огни эмиграции», а Ще читает Ричарда Олдингтона «Все люди враги» (написана в 1933-м, переведена на русский в 1937-м). Ну, я с интересом прочитал рецензию Александра Гениса на роман Александра Сорокина «Тридцатая любовь Марины». 30-я любовь Марины – эго любовь к народу, к государству, к власти. Долой индивидуальности, да здравствует коллектив, растворение в общей массе. Никаких индивидуальных хотений (Черномырдин говорил: «хотелки»), только МЫ. Об этом до Сорокина писали Хаксли, Оруэлл, Замятин… Ну, а я вместо романов пишу какие-то замысловатые дневники-воспоминания о себе и о времени, с некоторыми художественными вкраплениями. Преодолевая плохое самочувствие.
Бывший лирик, что вдыхал
Жизни ароматы,
Был когда-то бодр и ал,
Ныне вроде ваты.
Скучный, бледный и больной,
Бродит между стульев
И обходит стороной
Людской жужжащий улей.
А когда-то, боже мой,
Прыгал словно зайчик.
Где ты, где ты, дорогой,
Прежний милый мальчик?
Все прошло, и не вернуть
Дней былых игривость.
Господи, какая жуть
Быть немного живым…
Немного поплакался в строчки и уже лучше. Терапия, понимаешь?!.
В библиотеке Гагарина я прочитал собравшимся что-то подобное, и кто-то из зала возмутился: «Застрелиться можно!..» Но не нужно…
17 июня – начался чемпионат мира по футболу в России (и за сколько купили чемпионат?). Поехали на Тверскую смотреть на приехавших в Москву болельщиков из всех стран. Пестрое и шумное зрелище. В молодые годы влился бы в это веселое ликование, а ныне равнодушно посмотрел, и с Ще двинулись домой. По дороге зашли в «Москву», в торговом зале безлюдье и тишина, видно, кожаный мяч больше притягателен, чем книги. Посмотрел на свои книги, потрогал…
14-го ездили на Ваганьково. Мама умерла в 43 года, а мне на сегодня в два раза больше лет: 43 и 86… Как жалко, что мама не дождалась успехов своего непутевого сына… А тем временем идет естественный процесс выбытия и ухода людей: режиссеры Кира Муратова, Станислав Говорухин, в некрологе его назвали «Печорин и лорд российского кино» – звонко. Ушел и наш знакомый с Ще Эмилий Архитектор, все писал «нетленку», но толком ничего так и не написал. Типично интеллигентские утопии…
28 июня – дневник забуксовал. Апатия, депрессион. Вести не хочется. И Ще в дауне, лезет на стенку от необходимости
