-Но дала его ему ты, а не я…
Я фыркаю, готовясь выпустить все имеющиеся в запасе колючки, но Екатерина Максимовна отчего-то дальше не нападает.
-Это бессмысленно, выяснять сейчас кто прав, кто виноват. Я не идеализирую своего сына. И... и не хочу вываливать всё это на тебя. Но, Оль, прошу тебя. Услышь. Сейчас, когда вы снова вместе... Когда у вас... семья. Просто не наделайте глупостей, ещё одного шанса может не быть.
2.
Когда мои вернулись из магазина, гружённые пакетами и прочими свёртками, на кухне вполне воцарился мир по причине того, что я благополучно сбежала из этой самой кухни. Между прочим своей собственной! Пока свекровь продолжала изображать из себя великую хозяйку, я лежала на своей кровати, усадив Моню себе на грудь, и играла с ней в гляделки, в надежде, что скинни в случае чего прогонит всякий злой дух из спальни.
Не помогло. Серёжка рухнул рядом, продавливая матрас и по-хозяйски кладя свою руку на мой живот. Несмотря ни на что, было приятно.
-Не нужно было уезжать.
-Мама сказала?
-По тебе вижу… Ты опять спряталась, - проницательно поясняет он, на что я лишь горько усмехаюсь, с правдой же не поспоришь.
-Что случилось?
-Точки расставили, как ты и просил, - а потом, чуть подумав, добавила. – Серёж, я устала защищаться и оправдываться.
Его рука скользнула по моему телу, но приставать не стала, миную Моню и коснувшись моего подбородка в успокаивающем жесте.
-А ты не оправдывайся.
-И что, молча выслушивать всё?
-Ну, они же родители, она считают, что знают как надо. Но мы их всё равно не слушаем, не зависимо от того, правы они или нет. Нам своей жизни хочется, своих ошибок. На то мы и дети... их. И наши такими же будут.
-Ты так живёшь? Игнорируя советы?
Серёжа печально усмехается.
-Что ты сейчас хочешь услышать? Оль, я точно так же не знаю, всех этих ответов и что именно делать. Но я готов рисковать. С тобой и для тебя.
-Мы уже рискнули однажды…
-Нет. Тогда мы думали, что знаем, что делать. У нас же был какой-то набор представлений о том, что такое семья. Работать, быт вести, детей рожать. Но вот про отношения никто нас не учил.
-Нам казалось, что одной только любви будет достаточно.
Он не ответил, но по его глазам я видела, что согласен.
-Тревожишься?
-Я не знаю, - пожала плечами, из-за чего Моня недовольно слетела с моей груди, плюхнувшись ровно между нами. – Я уже ничего не понимаю. Тогда я думала, что знаю, как жить. Потом думала, что поняла. А всё в итоге ложью оказалось. Только в одном случае собственные заблуждения, а во втором чужие игры. Вот сейчас я готова принять, твоё стремление найти себя… потому что быть никем это больно… - и тут сама, не желая того, жалобно хлюпнула носом. – Серёж, я в тупике… Я в таком тупике.
Он ловко перехватил меня за талию и перевернул на себя, каким-то фантастическим образом минуя обалдевшую Моню. Кажется, у нас теперь будет невротизированная лысая крыса. Час от часу не легче.
Я лежала на Серёжке сверху, ему видимо, очень хотелось быть залитым слезами, потому что я как всегда плакала, и моё слёзы, стекавшие по щекам, срывались на его лицо. В кое-то веке, это не была истерика, скорее уж невыраженная горечь.
-Ну ты, чего? – шепчет он мне, тыльной стороны руки, утирая влагу у меня под глазами.
Я лишь качаю головой, не в состоянии объяснить происходящее, но он как-то понимает.
-Оль, какая разница кто что думает или говорит?! Все ответы в тебе. Я так долго сам пытался что-то кому-то доказать. И к чему меня это привело? Подумай сама… Ты столько сил в это всё вложила. В дом, в семью, в работу… Вложила же?
Прикрываю глаза в знак согласия.
-Вот видишь. Чувствовала, что получается?
Опять моргаю.
-Значит, так оно и было. В любом случае, это только тебе решать. Не мне, не Игорю, не маме…. Моей.
Монька копошиться вокруг его головы, и я невольно отвлекаюсь на него, совершенно выпуская из виду, следующий Серёжкин ход.
-А хочешь, мы уедем?
-Куда? – опешила я, перестав даже плакать.
-Куда угодно. Сбежим ото всего… Ты, я, дети, Моня…
-А если я не хочу… - пауза образуется сама собой, а Серёга успевает напрячься, что я чувствую лежа на нём. – Уезжать?
Он фыркнул.
-Не хочешь – не поедем. Ты только разговаривай со мной, хорошо? Вот как сейчас… Говори всё что хочешь. Я тоже буду. Даже всякую фигню... Только не отмалчивайся, ладно? Я так хочу тебя чувствовать.
Эпилог
Эпилог
Это был самый странный Новый год в моей жизни. Серёга планировал отмечать его дома у родителей с детьми, но неожиданно твёрдо переменил все планы в один момент, закрывшись с матерью на кухне и о чём-то с ней договариваясь. Я не вслушивалась, рассматривая кучу подарков, которые дети умудрились выпросить у отца за время их вояжа по магазинам. Когда Измайловы вышли из кухни, то муж (теперь уже точно муж) объявил всем, что мы вчетвером остаёмся дома. Екатерина Максимовна на удивление спокойно уехала к себе, видимо, её сын был крайне убедительным. А может быть, просто смирилась, что я снова появилась в их жизни. Она его защищала, и как мать я в чём-то её понимала, но во мне ещё жила и женщина, которая пока что была слишком разобижена на всё. Но у нас с ней в любом случае имелось целых три причины научиться общаться. Ведь, главное, не молчать, не так ли?
У нас не было традиционного стола, с кучей еды и блюд. Наспех накрошили каких-то салатов и закусок, благо, что курицу свекровь нам приготовила. Я не возражала. На кухне сидеть не захотели, устроив «пикник» на полу в комнате Кроша. Постелив скатерть и расставив тарелки. Было забавно валяться всем на полу и разговаривать, игнорируя телевизор и весь остальной мир. Мы даже бой курантов пропустили. Это не был тот Новый год, каким мы привыкли видеть его с детства. Это была наша семья. Неидеальная. Сложная. Неправильная. Но именно в тот момент нас это вообще не волновало, мы, наконец-то, были вместе, просто вместе.
Впереди нас ждёт много всего: притирки, перемены, скандалы… куда уж без них? Серёжка же просил не молчать, а спокойно говорить получалось не всегда. Но у нас всё же получится каждый раз слышать то, что будет стоять между строк. Пойми меня. Поверь в меня.
Дети будут задавать нам жару. Анютка, заполучившая обоих родителей в своё распоряжение, решит, что хватит быть послушной и податливой, и попытается наверстать все капризы рано окончившегося детства. И в этот раз роли добрый-злой полицейский в нашей семье поменяются.
Серёжка, тот что сын, будет не отставать от сестры изо дня в день подкидывая нам новые сюрпризы. Сергей, тот что муж, отучит называть ребёнка Крошем, упирая на то, что я не даю ему вырасти. Но перед этим, всё ещё Крош хорошенько вытрепит ему нервы. И начнётся это уже утром первого января, когда сын обнаружит нас с Измайловым в одной постели. Между прочим, всё было крайне прилично. Одетые и сонные, мы будем судорожно соображать, отчего ребёнок так бурно пинается, завалившись к нам в кровать. А он всего лишь будет пытаться выпихнуть оттуда Измайлова, не понимая, с какой это стати тот занял когда-то его законное место. Ребёнок вообще будет долго привыкать, к тому, что мы с Серёжкой вместе. Мечтая об отце, он как-то упускал из виду, что маму ещё придётся делить с другими членами семьи. А теперь крайне ревностно относился к любому появлению внимания Измайлова ко мне, начиная от простой попытки взять за руку или подарить цветы, заканчивая всем остальным. Но мы с этим справимся после того как муж, проспав не одну ночь на диване подальше от меня, осилит парочку «мужских» разговоров со своим отпрыском.
Через год нас станет на одного больше. Свёкр под смирившийся взгляд свекрови подарит нам ещё одну Крысу. Ладно, не крысу, а морскую свинку, но от этого симпатичней они не станут. Себастьян и Моня долго будут скрашивать наши будни своими мексиканскими страстями, практически каждый день выясняя отношения.
