Это было особенно важно.
– Мне нужна консультация, Алоис. Это личное дело.
– Я понимаю, – произнес Грюнлинг без малейшего признака удивления.
Конечно, он не был удивлен. В Аугсбурге ходили упорные слухи, что брак фабриканта Мельцера складывается не лучшим образом.
– Мне нужны некоторые подробности о… бракоразводном процессе. Просто для информации. Чтобы быть готовым к ситуациям, которые могут возникнуть.
Грюнлинг не изменил выражения лица, но теперь он сел прямо и оперся руками о поверхность стола.
– Слушай. В основном процедура развода была изменена в этом году законом рейхстага. В соответствии с этим подходом брак сохраняется как можно дольше, а развод рассматривается только как крайняя необходимость.
– Конечно.
– Прежде всего новым является добавление о том, что мужчина и женщина равны в правах. К сожалению, за последние годы оказалось, что все больше и больше женщин используют возможность развода. Печальное последствие женской эмансипации. – Грюнлинг поправил очки и встал, чтобы открыть новые законодательные тексты, подшитые в папку. – Делом о разводе по-прежнему занимается земельный суд. Истцу нужна серьезная причина, чтобы просить о разводе. В будущем не будет взаимного согласия для развода, как того требуют некоторые левые депутаты.
– А что считается серьезной причиной? Измена?
Адвокат пролистал папку, провел пальцем по строчке тут и там, беззвучно пошевелил губами и продолжил переворачивать страницы.
– Что? А, да! Конечно, измена. Однако она должна быть доказана и подкреплена показаниями свидетелей. Тем не менее сначала назначается примирительное слушание в земельном суде, на которое истец и ответчик должны явиться лично. Там выясняется, в какой степени брак еще можно сохранить, или препятствия настолько велики, что надежды больше нет. Только после этого проводится слушание по иску о разводе.
– И как долго обычно тянется такая процедура?
Грюнлинг пожал плечами.
– Точно сказать сложно, но рассчитывать следует на несколько месяцев. Если ты всерьез задумал сделать что-то подобное, Пауль, – он присел на край стола, – тогда есть несколько мелочей, на которые тебе следует обратить внимание. Чтобы избежать осложнений. Если ты понимаешь, о чем я.
Паулю не понравился этот доверительно-снисходительный тон адвоката; он вообще никогда не мог терпеть этого Грюнлинга.
Уродливый карлик, обогатившийся после войны за счет ловких финансовых операций. Но, вероятно, тема развода просто испортила Паулю настроение и Грюнлинг кажется ему хуже, чем есть на самом деле.
– Я не собираюсь делать это всерьез, Алоис. Тем не менее, благодарен за твои советы.
– В любое время, мой дорогой. В конце концов, я помогал твоему отцу выбираться из той или иной затруднительной ситуации. Во-первых, это ателье твоей жены на Каролиненштрассе. Очень великодушно с твоей стороны. Ты же знаешь, что она может заключать сделки только с твоего согласия. Поэтому в случае чего можно будет закрыть бизнес и удалить запись в торговом реестре.
Пауль молчал. Адвокат не сказал ему ничего нового, но до сих пор он избегал этого шага. Конечно, можно лишить Мари финансовой базы – но что бы он выиграл? Вернулась бы она с раскаянием на виллу? Скорее всего нет. Он не добился бы ничего, кроме дальнейшего ужесточения противостояния.
– Какие возможности предусматривает закон, чтобы вернуть моих детей обратно на виллу?
Грюнлинг сделал долгий вздох, глядя на Пауля без особой надежды.
– Ну, это может вытекать из вышесказанного. Если у твоей жены нет денег, нужно доказать, что дети на их нынешнем месте проживания оставлены без присмотра, им не уделяют должного внимания или даже ими пренебрегают.
– Их там портят, – сердито перебил его Пауль. – Их способности направляются в неверном направлении. Их воспитывают непригодными для жизни людьми.
Пауль остановился, потому что слишком разгорячился, и это было ему самому неприятно.
Грюнлинг поднялся с края стола и вернулся в свое рабочее кресло. Он умиротворяюще улыбнулся и продолжил с безопасного расстояния:
– Прежде всего важно собрать доказательства. Фиксируй в письменном виде показания свидетелей, поставь дату и подпись, чтобы можно было предъявить их в суде. Как относительно положения твоих детей, так и относительно верности жены. – Пауль должен был контролировать себя, чтобы снова не впасть в ярость. Несмотря на то, что он все еще подозревал Эрнста фон Клипштайна в попытках соблазнить его жену, Пауль не собирался обсуждать эту тему именно с Грюнлингом. – Это будет нелегко, – осторожно добавил адвокат. – Для таких случаев существуют профессиональные помощники, которые хотя и стоят денег, но делают хорошую работу.
Пауль прищурил глаза и понял, что его собеседник говорит о слежке со стороны детективного агентства. Вот это мысль! Такая мысль могла возникнуть только в голове холодного адвоката. Неужели Грюнлинг действительно думает, что он готов позволить следить за своими детьми или даже за Мари какой-то ищейке?
– Большое спасибо за дружеский совет. Возможно, я вернусь к этому вопросу позже. Сейчас я не хочу больше отнимать у тебя время.
«Хитрый лис», как называл его отец, ничуть не выглядел смущенным. Напротив, он сочувственно улыбнулся Паулю, протянул руку через стол и заявил, что будет рад помочь в случае чего.
– Общаться с представительницами прекрасного пола не всегда легко. Особенно тяжело с теми дамами, которые дороги нашему сердцу. Поверь мне, мой дорогой Пауль, перед тобой стоит человек, который знает об этом на собственном опыте!
– Конечно! – сухо молвил Пауль.
Он был безмерно рад, когда покинул просторный, роскошно обставленный кабинет адвоката и поспешил по лестнице на улицу.
– …Человек, который знает об этом на собственном опыте. Какой тупой невежда! – Пауль был уверен, что адвокат Грюнлинг никогда не дарил свое сердце женщине. Да и как бы он мог? У Грюнлинга не было сердца, он думал только о своем толстом кошельке.
Только позже в своем бюро, когда Пауль выпил чашку кофе и погрузился в работу, он снова успокоился и посмотрел на ситуацию другими глазами. В конце концов, он узнал некоторые подробности о разводе, которые могли бы пригодиться ему в разговоре с Мари. К сожалению, за прошедшие недели не произошло никакого сближения – статус-кво сохранялся, сложившееся положение вещей только укрепилось. Он, наверное, в сотый раз обдумывал, не стоит ли написать ей письмо. Хорошо продуманное, взвешенное письмо, в котором он изложил бы свои предложения для мирного примирения. Конечно, он мог бы и уступить. Если она действительно хочет вернуться к нему, то он поговорит с мамой, и госпожа фон Доберн должна будет немедленно уехать. Однако он предпримет это только после того, как Мари даст свое согласие на возвращение. Не заранее, так сказать, в качестве предварительного условия. Так не пойдет. У него не было ни малейшего желания позволять ей себя унижать. Если ей нужен
