— Так оно и есть, — сказал Росс.
В этот момент появился Иззи, глаза сонные, волосы торчком:
— Виноват. Примчался как можно скорее. Здесь словно рок-концерт готовят. Что стряслось?
Когда ему рассказали, Иззи воскликнул:
— Что за чушь!
Челюсть Росса выдвинулась еще на дюйм.
Натан Ли зацепил стул и уселся так, чтобы видеть глаза Росса. Возможно, парень немного упрямится, вот и все.
— Давайте еще раз вспомним, как было дело, — сказал он. Нужно лишь вынудить Росса усомниться в себе. Охраннику придется немного поволноваться, но он же сам все заварил. — Вы спросили этого человека, не зовут ли его Иисус Христос?
— Нет. — Росс был точен.
— Но вы же только что говорили нам.
— Я спросил его: «Иисус»? И все.
— А он?
— Иисус Христос.
— Христос? — спросил Иззи. — Вы в этом твердо уверены?
— Он так сказал, — ответил Росс.
— Что-то еще?
— Наговорил кучу всего. Я не понял ни слова.
— А, знаю, — объявил Иззи, — суп из камня, — и обвел всех торжествующим взглядом.
— Суп из камня, — медленно повторила Миранда.
— Вспомните, есть такая сказка. Солдат без гроша приходит в деревню. Обещает каждому пир горой из своего волшебного камня. Опускает его в котелок и идет по домам, прося добавить в суп немного овощей, мяса, специй. Вскоре наедается до отвала…
Все выжидающе смотрели на него.
— Понемногу отовсюду, — развивал свою мысль Иззи. — Наш клон слышит на дворе сказки христиан, сопоставляет, компонует — и вот вам, пожалуйста: Росс нарекает его Иисусом Христом.
— Я сказал только «Иисус», — напомнил ему Росс.
— Ну, значит, кто-то подкинул ему слово «Христос». Потому что тогда так его еще не называли.
Сощурив глаза, Росс посмотрел на Иззи.
— В те времена имя Иисус встречалось так же часто, как нынче Боб или Джон, — продолжил Иззи. — Однако почтительного «Christ»[77] не существовало. Это старинная английская сокращенная форма греческого «Христус», латинского «Христос» или в переводе с греческого на иврит — «машиах». Помазанник Божий. Имя Христос не употреблялось до написания Нового Завета — минули десятилетия после распятия. Короткая форма «Christ» явилась спустя века. Исторический Иисус не мог иметь этого слова в своем лексиконе. Не говоря уж о том, что нет в Библии ни строчки, где бы он величал себя Мессией. Понимаете? Если он называет себя Христом, значит, он не Христос. Все просто. Этот клон — самозванец. Кто-то подучил его. Фальшивка.
— Да кому это надо? — спросила Миранда.
— Понятия не имею. Шутка.
— Кто вообще мог контактировать с ним? — сказал Натан Ли. — Мы были очень осмотрительны.
— Едва ли. Неизвестный проник во двор и оставил на дереве распятие, помните? Мы можем только предположить, что это тот же шутник. Некто имеющий доступ внутрь. Кто-то из сотрудников.
Все вновь посмотрели на Росса.
— Что скажете, — обратился к нему Натан Ли. — Не вы повесили распятие на дерево? Не вы надоумили клона?
— Нет, сэр, — поклялся Росс. И добавил: — Сказать по правде, я не вижу особого вреда.
— Отчего же, Росс?
Росс взглянул на Натана Ли, словно тот был недостаточно сообразительным.
— Они же христиане.
Натан Ли хлопнул себя по коленям:
— Точно!
— Вот что хотела бы я знать: кто разболтал этот бред? — спросила Миранда. — Смотрите, толпа какая.
Росс молчал. Поддержал ее Джо.
— Pendejo! — прорычал он.
— Я звонил жене, — сознался Росс. — Просил только не рассказывать ее сестре.
— Ну не Иисус это! — простонала Миранда.
Росс поднял на нее глаза:
— Почему?
— Мы только что объяснили вам.
Росс немного подумал. Челюсть его напоминала окаменелое дерево. Натан Ли вздохнул.
— Уберите его с глаз долой, — велел капитан.
— Куда? — спросил Джо.
— Дайте ему швабру. Заставьте поменять лампочки. Не знаю. Только чтоб на пушечный выстрел не подходил к «загону». И никаких телефонов. Отсюда не выпускать. Шоу окончено.
Оба охранника ушли.
— Невероятно, — проговорила Миранда.
Они подошли к окну. Демонстрация выросла от десятков до нескольких сотен человек. В ночи блестели огоньки свечей.
— И это современные люди, — возмущался Иззи. — Как они могут искренне верить в то, что у нас в подвале Сын Божий!
Миранда показала на окно:
— Что тогда они делают здесь?
— Элементарное любопытство.
— Ага, в три часа ночи.
— Не нравится мне это, — сказал капитан. — Чревато взрывом. Надо очистить территорию.
Он взял телефон и позвонил в подразделение «Профорс». Это была до зубов вооруженная и грозная сила.
— Предельно вежливо попросите их разойтись, — приказал он. — Не исключено, что откажутся, тогда сопроводите толпу вниз по холму. У дороги надо выставить оцепление. Чтоб знали наши границы.
События разворачивались прямо на глазах. Люди обратили внимание на их освещенное окно и выжидающе замахали им. Они пели «Rock of Ages»[78].
— Они абсолютно безобидны, — запротестовал Иззи. — К тому же мы знаем этих людей.
Собравшиеся внизу и в самом деле выглядели достаточно миролюбиво: казались озабоченными тем, чтобы не задуло их свечки.
— Толпа — не люди, — возразил капитан.
— Я только хотел подчеркнуть, что это бесполезно, — сказал Иззи.
Миранда потерла виски.
— «Профорс», — сказал Натан Ли. — Они вернут всех на грешную землю. Одно их присутствие узаконит это мероприятие.
Капитан надул щеки. Выглянул в окно.
— Сделаю — плохо, не сделаю — тоже плохо. Обстановка ускользает из-под контроля. Или выходит. Один черт.
— Капитан прав, — сказала Миранда Натану Ли. — Это его работа. А у тебя — своя. Необходимо ликвидировать последствия. Срочно.
Натан Ли поднялся со стула и обратился к Иззи:
— Так, пошли к первоисточнику.
Джо вернулся на пост в мониторную. Росс отсутствовал. Джо указал на один из экранов:
— Этот.
Натан Ли подтянул кресло и склонился к монитору.
— Ну наконец-то, — пробормотал он.
Это был клон, который кричал про Египет. Он так и не назвал своего имени.
Человек сидел очень прямо на краешке кровати, словно поджидая посетителей. Широко расставленные плечевые кости напоминали хомут, телосложение было худощавым. Длинные ноги и большие руки, нечеткий абрис черной бороды и волос. После всплеска эмоций — своих криков о бронзовом небе — он казался неуверенным в себе и замкнутым, будто допустил оплошность. Но сейчас в его глазах отчетливо видны были ярость, сила и решимость. Он сделал ход: назад пути нет.
— Что тебе известно о нем? — спросил Натан Ли у Иззи.
— По-моему, тот еще зануда. Ни с кем не общается. Отшил меня несколько раз, когда я пытался поговорить с ним. В общем, ни черта я о нем не знаю, — подытожил Иззи.
— Давайте вернем запись назад, — попросил Натан Ли Джо. — Хочу услышать эту «кучу всего», о которой сказал Росс.
Отмотали пленку и прильнули к экрану. Вот Росс открыл дверь. Робко вошел в камеру и перекрестился.
— Нормально, — обронил Иззи.
Клон поднялся, глядя на вошедшего. Изучая его. Не похоже, чтобы он был встревожен или терзаем душевной мукой, хотя лишь минутой ранее простонал о том, что Бог покинул его. «Вы Иисус?» — спросил Росс на английском. Четко и ясно клон ответил: «Иисус Христос».
Росс был прав насчет «кучи всего». Клон выпалил ее с такой скоростью, да еще на арамейском, что Натан Ли не понял ни слова. Затем в открытом дверном проеме возник Джо, и Росс шмыгнул из камеры. Дверь с грохотом захлопнулась.
— Еще раз, — попросил Иззи.
После второго повтора он сказал:
— О, тебе это понравится. Прямо из Откровения Иоанна Богослова. «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, который есть и был и грядет». А потом что-то о страдании и покаянии.
Натан Ли попытался припомнить сюжет Нового Завета.
— «Откровение», — сказал он. — Но оно было написано на рубеже второго века. Получается, этот парень везде и всюду. Египет. «Откровение». Старый Завет. Новый.
— В любом случае, никакой это не Иисус, — покачал головой Иззи.
Натан Ли понял, что он имел в виду. Иисус — это идол, негатив Плащаницы, кинозвезда… не человек. У Иисуса длинные светлые локоны, жидкая эспаньолка или же причудливые завитки на лбу и борода в стиле «ZZ Тор». Он в терновом венце, с голубыми либо карими глазами и прямым носом. Он был в рождественских яслях, на византийских мозаиках, мексиканских молитвенных карточках, цветных витражах, в мраморных изваяниях. Он служил источником вдохновения при создании произведений искусства, представал выдумкой монахов, Микеланжело и Мэплторпа. Разумом Натан Ли понимал: не мог это быть христианский Бог. Но что-то первобытное, доисторическое в глубине души оставляло шанс. «А что, если в той щепке был Бог?»
