обычным неудачником, а его якобы могущество слишком преувеличено. Бесспорно, он мог взывать к силам темного духа, но почему-то в этом не чувствовалось какой бы то ни было угрозы, особенно если учесть все предполагаемые уязвимые места в способностях одержимого. Словом, охота за опаснейшим преступником страны обернулась нелепым фарсом. И Эберна это не устраивало.
Оказав посильную помощь в ликвидации серьезной угрозы, Абелар стремился продемонстрировать лояльность и готовность своего народа приобщиться к политике Атланской империи, что способствовало бы более тесному общению с высшим эшелоном власти, дальнейшему развитию торговли и обретению привилегий. Гатляурская община смогла бы вступить в эпоху невиданного доселе процветания. Однако…
Так называемая серьезная угроза — пустяковый плод недопонимания. Успех ее устранения, как и участие гвардии, очень скоро начнет упоминаться в ироническом ключе. Усилия Абелара, Вилбера и его бойцов пропадут даром.
А что, если коварный и жестокий мятежник сбежит и продолжит творить бесчинства, нагоняя ужас на мирных созданий Света? Чем больше ущерба причинит Ахин, тем в большем почете окажутся герои, поймавшие его. Цинично? Не то слово.
Но благополучие общины — превыше всего.
— Покончим с этим, — повторил слова эмиссара Вилбер и кивнул лейтенанту: — Убей великанов.
Черная пантера беззвучно сорвалась с места, оставив в ночной темноте след-молнию от хищного блеска глаз. И через считанные секунды храп двух огромных созданий Света обратился в булькающий предсмертный хрип. Из распоротых глоток великанов густым потоком хлынула кровь. Они открыли глаза, но увидели лишь смерть, ниспадающую на них с небес вместе с крупными каплями дождя. В последний раз на глубоких ранах надулись багровые пузыри, заперев в себе выдох изумления, и оба носильщика умерли.
Консалия вернулась в укрытие, а Ахин, содрогающийся в подобии сна, так ничего и не заметил. Гатляуры чувствовали, что темный дух был готов вырваться наружу, но юноша почему-то не выпускал его. Не мог или не хотел. Впрочем, это уже не так важно — расчеты Эберна дали ему еще один шанс. Хотя очередной побег лишь отсрочит гибель одержимого, но все же…
— Ладно, сойдет. Теперь вы, — эмиссар ткнул пальцем в гатляуров, приставленных охранять заключенного: — Если в двух словах, то нам нужно сделать так, чтобы этот кретин казался бледнорожим реальной угрозой. Поэтому он сейчас сбежит, потеряется на недельку, совершит еще пару идиотских выходок, перепугает всю страну, а потом мы его снова поймаем. Принимаем почести, община извлекает выгоду. Понятно?
Бойцы гвардии синхронно кивнули.
— Хорошо. Раз это уяснили… — Эберн покосился на трупы великанов: — Так, у нас тут возникло небольшое затруднение. Вот как вы поступите…
— Подожди, — перебил его Вилбер. — Смотри.
Среди теней кралась какая-то девушка. Получалось у нее очень плохо, но шум ливня и кромешная тьма скрывали часть оплошностей, поэтому до окраины опушки она смогла добраться незамеченной. Почти незамеченной.
— Это еще кто? — раздраженно прошипел эмиссар. Все шло не по плану.
Тусклый свет далекого костра коснулся подозрительного силуэта, и в тот же миг во мраке ночи сверкнула блестящая от влаги чешуя.
— Змеиная саалея, — презрительно промурлыкала Консалия. — Убить ее? Убью.
Вилбер выставил руку перед фра-гатляур, которая была готова без приказа броситься вперед и избавиться от случайного свидетеля.
— Не надо. Так даже лучше.
— Чем же? — поморщился эмиссар. — Чешуйчатая дура просто вздумала сбежать. Только маршрут неверный выбрала. Наткнется на мертвых великанов и поднимет шум. Давай, Консалия, придуши эту змеюку.
— Не надо, — сурово повторил Вилбер. — Саалея пришла за одержимым. Это та самая саалея.
— Тогда наш злодей тупее, чем я предполагал, — фыркнул Эберн. — Ну помогла ему выбраться из Камиена. А дальше-то зачем тащить за собой такой балласт?
— Она идет спасать его. Вот зачем.
— Если бы там до сих пор стояли наши бойцы, то…
— Но их там нет.
— А-а-а… — протянул эмиссар. — Действительно, действительно. Да, так лучше.
Подобравшись к великанам еще ближе, саалея притаилась за небольшим кустом. По ней было видно, что она изо всех сил старается разглядеть какую-либо охрану, но, естественно, она не могла заметить гатляуров, даже если бы они до сих пор находились рядом с пленником. А вот ее увидели бы еще на подходе. Девушка явно не умела красться и сражаться, но по какой-то причине все равно пришла выручать одержимого, хотя, возможно, и понимала, что столь опрометчивый поступок приведет лишь к преждевременной кончине.
Однако ей повезло.
Так и не разглядев никаких охранников, саалея медленно вышла из-за куста. Она дрожала, но не от проливного дождя, ведь ее вид не страшился ни влаги, ни холода. Она боялась. Боялась так сильно, что с каждым шагом непроизвольно пригибалась к земле все ниже и ниже, пока наконец не встала на четвереньки.
— Жалкое зрелище, — поморщилась Консалия. — Может, вернемся к изначальному плану? Прикажите убить ее. Такая трусливая тварь не достойна жить.
— Она боится и идет вперед. Одна. По своей воле, — Вилбер так и не убрал руку. — Не каждый воин способен на подобное.
— Настоящий воин ничего не боится.
— Ничего не боится только глупец. Или бешеный зверь.
Саалея вплотную подползла к одержимому, стараясь не потревожить «сон» двух гигантов, и тут же попятилась назад, испуганно пискнув. Дождь уже смыл кровь с тел великанов, но их рассеченные глотки зияли уродливыми отверстиями, а разинутые в беззвучном крике рты наполнились водой, что придавало посмертным гримасам особо жуткие черты.
Гатляуры почувствовали испуг саалеи, и, судя по всему, темный дух внутри одержимого тоже. Ахин пришел в себя.
— О чем они говорят? Зачем? Бежали бы уже! — Эберн ерзал на месте, беспокойно поглядывая в сторону лагеря.
— Он очнулся, рядом саалея развязывает узлы, концы пут примотаны к трупам великанов, гатляуров нет, и никто не знает, что случилось, — перечислила Консалия, потешаясь над недоумением порождений Тьмы. — Тут есть о чем поговорить. Только без толку.
Видимо, ни к какому более-менее разумному выводу Ахин и его спасительница действительно не пришли. Поэтому, оставив вопросы и попытки понять произошедшее на потом, они крадучись направились к лесу.
Со стороны все это выглядело довольно забавно — хромота из-за физического истощения, дезориентация и отсутствие навыков скрытности делали из беглецов слишком легкую добычу. Впрочем, если им и не посчастливится наткнуться на часового из числа солдат Ирьяна, то обычный человек все равно не сможет ничего услышать и увидеть сквозь пронизанную ливнем ночную темноту.
— М-да… Зря мы, наверное, его отпустили, — с сожалением выдохнул Эберн. — Сдается мне, Ферот через день-другой снова поймает этого неудачника, даже если мы уведем бледнорожего в другую сторону якобы по следу. Нет, ну вы посмотрите на него. Могущественный темный гений и лидер восстания? Ха! Комок недоразумения,
