Он вновь пришел в себя, услышав, какой-то сильный стук снаружи. Что случилось, что это было, откуда взялись эти удары молота, сотрясающие весь дом? Он не знал. И вдруг до него дошло, что это был звук биения его собственного сердца. Но это же невозможно, звук доносился снаружи. Нет, он был внутри него, это билось его собственное сердце. И это биение отдавалось болью, напряжением, перегрузкой. Он подумал, слышал ли его Джеральд. Он не понимал, стоит он, лежит или падает.
Когда он понял, что лежит, распростершись на Джеральде, он удивился, он был изумлен. Но он сел, приподнявшись на руке, и ждал, пока его сердце не успокоится и биение не будет причинять ему боль. Боль была очень сильной, она лишала его сознания.
Но Джеральд еще больше Биркина был не в себе. Они ждали, погрузившись во мрак, в небытие, и так протекло много минут, целая бесконечность.
– Конечно, – судорожно выдыхал Джеральд, – не нужно было – так сильно давить – на тебя. Нужно было – сдерживать – свою силу.
Биркин услышал его голос так, как будто его душа стояла позади него, вне его тела, и слушала. Его тело было в изможденном трансе, его души было почти не слышно. Тело не отвечало. Он знал только, что сердце постепенно билось тише. Он сейчас состоял из двух частей – духа, который вышел из него, и тела, которое превратилось в пульсирующий, неподвластный контролю поток крови.
– Я мог бы уложить тебя – используя свою силу, – выдыхал Джеральд. – Но ты все же меня побил.
– Да, – ответил Биркин, напрягая горло и с трудом выталкивая слова, – ты намного сильнее меня – ты мог побить меня – с легкостью.
Затем он вновь расслабился, поддавшись неистовому биению его сердца и пульсированию крови.
– Меня удивляет, – выдыхал Джеральд, – что ты обладаешь такой силой. Почти сверхъестественной.
– Но ненадолго.
Он все еще чувствовал, что его душа была вне его тела и находилась позади, слушая его слова. Однако она, его душа, уже приближалась к нему. И сильное пульсирование крови в груди становилось тише, позволяя ему прийти в себя. Он понял вдруг, что распростерся всем телом на мягком теле другого мужчины. Это удивило его, поскольку ему показалось, что он отстранился от него. Он пришел в себя и сел. Но у него все еще кружилась голова и пол уплывал из-под ног. Он вытянул руку, чтобы найти опору. Рука дотронулась до руки Джеральда, которая лежала на полу. И внезапно рука Джеральда накрыла своим теплом руку Биркина, и они так и остались на своих местах, утомленные и бездыханные, рука одного поверх руки другого. Рука Биркина быстро ответила на пожатие, с силой и теплотой сжав руку другого мужчина. Пожатие Джеральда было внезапным и секундным.
Однако их сознание возвращалось к ним, а темнота отхлынула назад. Теперь Биркин мог дышать почти нормально. Джеральд медленно отнял руку, Биркин медленно, одурманенно поднялся на ноги и направился к столу. Он налил себе виски с содовой. Джеральд также решил выпить.
– Это был самый настоящий поединок, да? – спросил Биркина, потемневшими глазами смотря на Джеральда.
– Боже, да уж! – ответил тот и ,взглянув на хрупкое тело другого мужчины, добавил: – Тебе сильно досталось, да?
– Нет. Человеку необходимо бороться, сражаться и быть физически близким кому-нибудь. Это позволяет оставаться в трезвом рассудке.
– Ты так считаешь?
– Да. А ты нет?
– Считаю, – ответил Джеральд.
Между их фразами проходило много времени. Борьба имела для обоих особый смысл – смысл незавершенности.
– Между нами существует умственная, духовная близость, поэтому мы должны быть более или менее физически близки – так мы обретем целостность.
– Раузмеется, – сказал Джеральд, затем, довольно рассмеявшись, добавил: – Для меня все это удивительно.
Он красивым движением вытянул вперед руки.
– Да, – сказал Биркин, – и я не думаю, что нужно оправдываться перед собой.
– Нет.
Мужчины начали одеваться.
– Я также думаю, что ты красив, – сказал Биркин Джеральду, – и это тоже дает удовольствие. Нужно наслаждаться тем, что тебе дано.
– Ты говоришь, что я красив – ты имеешь в виду физическую красоту? – спросил Джеральд, чьи глаза мерцали.
– Да. В тебе есть какая-то северная красота, словно свет, отражающийся от снега – и твое тело имеет красивую, пластичную форму. Да, этим обязательно следует наслаждаться. Мы должны наслаждаться абсолютно всем.
Джеральд гортанно рассмеялся и сказал:
– Это одна точка зрения. Я даже могу сказать, что почувствовал себя лучше. Мне это определенно помогло. Такое братство тебе было необходимо?
– Возможно. Как ты считаешь, это и есть клятва?
– Понятия не имею, – рассмеялся Джеральд.
– В любом случае, чувствуешь себя свободнее и более открыто – а это как раз то, что нам сейчас нужно.
– Разумеется, – сказал Джеральд.
Они подошли поближе к огню, захватив с собой графины, стаканы и еду.
– Я всегда перекусываю, прежде чем лечь в постель, – сказал Джеральд. – Так мне лучше спится.
– А мой сон не будет таким сладким, – сказал Биркин.
– Вот как? Вот тебе и пожалуйста, мы совсем не похожи. Надену-ка я халат.
Биркин остался один и стал глядеть на огонь. Его мысли обратились к Урсуле. Казалось, она вновь проникла в его сознание. Джеральд спустился вниз в халате из плотно-зеленого шелка в широкую черно-зеленую продольную полоску, ярком и необычном.
– Ты очень изящен, – сказал Биркин, рассматривая объемное одеяние.
– В Бухаре это было кафтаном, – сказал Джеральд. – Он мне очень нравится.
– Мне тоже.
Биркин молчал, обдумывая, насколько тщательно Джеральд подбирал себе одежду, какой дорогой она была. Он носил шелковые чулки и запонки искусной работы, шелковое белье и шелковые подтяжки. Забавно! Это было еще одно различие между ними. Что касается собственной внешности, Биркин был неизобретательным и относился к ней легкомысленно.
– Разумеется, тебе тоже, – сказал Джеральд, словно размышляя вслух, – в тебе есть что-то загадочное. Ты необычайно силен. Это очень неожиданно и довольно удивительно.
Биркин рассмеялся. Он разглядывал фигуру другого мужчины, белокурую и привлекательную в своем богатом наряде и часть его разума размышляла о разнице между ними – огромной разницы; так различаются, пожалуй, мужчина и женщина, только в другом направлении. Но в действительности именно Урсула, именно женщина захватила сейчас существо Биркина. Джеральд вновь растворялся во мраке, и он забыл про него.
– Ты знаешь, – внезапно произнес он, – я пошел и сделал предложение Урсуле Брангвен сегодня, попросил ее выйти за меня замуж.
Он увидел, как на лице Джеральда появилось сияющее удивление.
– Да что ты!
– Да. Со всеми формальностями – сначала поговорил с ее отцом, как это принято в нашем мире – хотя это получилось совершенно случайно – или просто обстоятельства сложились неудачно.
Джеральд только удивленно смотрел на него, словно не понимая, о чем он говорит.
– Ты же не хочешь сказать, что совершенно серьезно пошел и попросил ее отца разрешить ей выйти за тебя замуж?
– Да, – сказал Биркин, – именно так я и сделал.
– Что? А до этого ты с ней-то говорил об этом?
– Нет, ни слова. Я внезапно подумал, что пойду туда и спрошу ее – а так случилось, что вместо нее появился ее отец – вот я и спросил его.
– Можно ли тебе ее получить? – заключил Джеральд.
– Да-а, точно.
– А с ней ты не говорил?
– Говорил. Она пришла потом. И услышала то же самое.
– Вот как! И что же она ответила? Ты теперь обрученный человек?
– Нет – единственное, что она сказала, что не хочет, чтобы на нее давили.
– Она что?
– Сказала, что не хочет, чтобы на нее давили.
– «Сказала, что не хочет, чтобы на нее давили»! И что же она под этим подразумевала?
Биркин пожал плечами.
– Не могу сказать, – ответил он. – Полагаю, в тот момент ей не хотелось об этом думать.
– Но так ли это? И что ты тогда сделал?
– Вышел из дома и направился сюда.
– Ты направился прямо сюда?
– Да.
Джеральд смотрел на него с удивлением и приятным волнением. До него все еще не доходило.
– Но то, что ты говоришь, все действительно так и было?
– Слово в слово.
– Да?
Он откинулся на спинку кресла с восторгом и приятным изумлением.
– Ну, это хорошо, – сказал он. – И ты пришел сюда побороться со своим добрым ангелом, да?
– Я? – сказал Биркин.
– Ну, все так и выглядит. Разве ты не это сделал?
Теперь пришла очередь Биркина не понимать слова собеседника.
– И что теперь? – спросил Джеральд. – Ты собираешься, так сказать, оставить свое предложение в силе?
– Пожалуй, да. Я поклялся себе, что пошлю их всех к черту. Но мне кажется, через какое-то время я повторю свое предложение.
Джеральд пристально рассматривал его.
– Так значит, она тебе нравится? – спросил он.
– Мне кажется, я люблю ее, – сказал Биркин и на его лице застыло жесткое выражение.
