ну что я, в конце концов, пацан или мужчина? Сделал обычные упражнения на перекладине, помолотил кулаками подвешенную грушу и отправился на озеро, захватив купальные трусы. Впрочем, захватил я не только трусы, но и черновой вариант журнала со своей повестью об амазонках, ведь Полине надо объяснить смысл моего отъезда в Павловск, если я имею относительно нее серьезные намерения, то мое участие в делах Марка надо обосновать. Заодно я узнаю непредвзятое мнение о моем литературном творчестве.
На берегу озера купаться расхотелось, прохладный выдался денек, да деваться некуда, ведь пот надо смыть, свидание намечалось. Полез в воду, проплыл до другого берега, вернулся обратно. Только успел вытереться и одеться, как услышал цокот копыт. Вот ведь неугомонная, — подумал я про Полину. Только это оказалось не она, а ее батюшка пожаловал.
— Приветствую, вас Максим Петрович, — сказал он. — Утренний моцион у вас? А я вот, случайно мимо проезжал, решил по бережку прокатиться…
Ага, случайно, мимо… Дочуню свою пасешь… Ну, и правильно делаешь…
— Здравствуйте, Илья Иванович, давно не виделись, а я вот в гости к вам собирался наведаться.
— Так за чем дело стало, давайте сразу и поедем.
— И то верно, — ответил я. — Один мой друг говорил: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… тарам-пам-пам, тарам-пам-пам, на то оно и утро».
— Ха-ха-ха… Веселый вы человек Максим Петрович, — отсмеявшись, сказал он. А у меня дома веселья мало… Слез больше. Что делать? Бабье царство.
Погрустнел Илья Иванович и повело его на откровения.
— Две девицы на выданье, а с женихами беда. Сначала Марк Савельич к Надиньке ездить повадился, почти до сватовства дело дошло, да тут беда. Прогорело его дело в городе, обанкротился и больше к нам ни ногой. Да и как за него дочь отдавать? Именье того и гляди опишут… Теперь вот старшая, Полина, повадилась к вам на свидания ездить… Как-то неправильно это, Максим Петрович, лучше уж вы к нам. Если, конечно, серьезные намеренья имеете…
— Поверьте, Илья Иванович, у меня намерения самые серьезные. Но прежде мне надо завершить одно дело с Марком Савельичем. И об этом я и хотел сегодня поговорить с Полиной Ильиничной.
— Уж не поэтому ли делу вы ездили вчера к Денисовым?
— Именно так, раз уж вам известно об этом визите, — ответил я, не удивившись осведомленности. — Дело это касается в основном Марка. Его банкротство должно скоро прекратится, а дела должны поправиться. Все это должно произойти в ближайшие месяцы и вам не придется отказывать в его сватовстве.
— Неужели Евдокия деньги дала? Что-то я сомневаюсь. Небось рассчитывает за него Варвару выдать… Нет, тут повременить надо, как бы беды не вышло… — задумчиво рассуждал мой будущий тесть.
Да-а, который уж по счету будущий тесть… Фу, черт, какие мысли лезут в голову. Впрочем, как говорил один мой знакомый: обещать — еще не жениться. Впрочем, если придется задержаться в этом мире, то жениться надо, а лучшей жены, чем Полина, в округе не просматривается.
— Я пока не могу раскрыть всех подробностей, дабы не сглазить, — продолжил я. — Но с женитьбой дело не связано. А мое участие в нем требует отъезда в Павловск, об этом я и хотел поговорить с Полиной Ильиничной.
— Однако! Какого тумана вы тут напустили… Ну, да ладно, бог вам судья.
Между тем, мы подъехали к усадьбе, где нас уже ждали, несмотря на ранний по местным меркам час. Я действительно тумана напустил, или, говоря языком нашего мира, повесил лапшу. Но не посвящать же его во все подробности.
Полина выглядела хмурой, а Надежда вообще на глаза не показывалась, только хозяйка дома излучала радушие. Я, как и положено, приложился сначала к маменькиной ручке, затем, к дочкиной. Стол был накрыт, но садиться никто не спешил, очевидно, ждали Наденьку, или каких-то особых слов от меня. Однако, просить руки еще время не пришло, здесь так быстро такие дела не делаются. Я увлек Полину к стоящему в углу креслу и заговорил.
— Полиночка, давеча я обещал вам рассказать о своих делах, все как есть. Так вот пришло время. Вчера мы с Марком Савельичем были с визитом у Денисовых…
— И позавчера тоже, — с усмешкой добавила Полина.
— И позавчера тоже, — тоже с усмешкой повторил я и продолжил свой рассказ. — Так вот, дела Марка пошли на лад. Он продал свое обанкротившееся издательство Евдокии Денисовой, и теперь опись имущества ему не грозит. Однако мы твердо обещали издательство оживить и для этого подготовили следующий номер журнала, который должен иметь успех. В новом журнале, у которого еще нет названия, будут странички с короткими смешными историями, стихи тех песен, которые я вам давеча пел, кроссворд, я вам потом объясню, что это такое, а главное моя повесть об амазонках. Да, я стал писательствовать, Полина Ильинична, и в этом заключается мое участие в делах Марка. Впрочем, кроссворды для журнала тоже я придумал. А теперь, чтоб вы не сочли меня болтуном, я покажу вам черновики журнала, вы почитаете и выскажете свое мнение.
Я сходил на крыльцо, где оставил свою сумку и передал ее Полине, с удовлетворением отметив, что лицо ее прояснилось и меня уже не считают Казановой и прохиндеем. Тут хозяйка пригласила всех к столу, даже Надежда появилась, правда выглядела довольно хмуро поначалу. Но потом, по мере моих красочных рассказов о Марке, его издательстве, уже бывшем, она постепенно оттаяла, а узнав, что он вышел из своего банкротства без потерь и даже с некоторой прибылью и вовсе заулыбалась. Правда, ситуация осталась довольно двусмысленной, теперь он попал в зависимость к Денисовым, а Варвара еще и его прямой начальник. Но и это, как ни крути, лучше описи имущества, или долговой ямы. Да, практиковали еще и такой метод в те времена…
На обед у Елисеевых я не остался, но оставил им черновики журнала для ознакомления. Я сослался на необходимость писать повесть, начало которой, просил Полину оценить. Но уезжая от Елисеевых, твердо обещал: прибыть на следующий день к обеду.
5
Приехав домой, я честно собирался начать писать продолжение повести, даже заготовил гусиных перьев, с которыми уже наловчился обращаться. Только вот никак не смог усадить себя за стол, зато придумал для себя отмазку. Ведь черновики у Елисеевых, а я немного подзабыл уже написанное, целых четыре дня прошло. Болтаясь полдня по усадьбе, вывел для себя истину: врать самому себе очень трудно, зато можно самого себя убедить. Ох, что-то я задержался в этом средневековье, хорошо
