Когда разговор все же стал более серьезным, Теодато заявил, что не просит брата следовать за собой, но он для себя твердо решил выполнить задуманное, а Виченте только тяжко вздохнул в ответ. Как будто он мог оставить этого беспомощного идиота в одиночестве! Глупый Теодато ни разу в жизни, кажется, не покидал Централа, окружен был заботой родителей, потом почетом и уважением остальных, потому что он был вычислителем, и не самым плохим. Откуда ему было знать, что в кварталах бездушных совсем не так безопасно?
Таким образом, на утре оба брата собрались и отправились в путь. Теодато же настоял и на том, чтобы перемещаться пешком, тогда Виченте, возведя глаза к небу, строго ответил, что придется выйти на рассвете, иначе они и к ночи не вернутся. На это упрямый брат согласился; и то его поведение в тот день выводило из себя обычно каменнолицего Моро, потому что Теодато вел себя так, будто они отправились на прогулку, беспечно болтал и смеялся, размахивал руками и вообще вызывал у кузена желание отвесить ему плюху.
— Еще немного, и я поверю, что тебя покусал Кандиано, — буркнул наконец Виченте. — А может, и его личный закованный. Во всяком случае, содержимое твоей черепушки находится в воспаленном состоянии.
— Может, и так, — легкомысленно согласился Теодато. — Но согласись, если мы состоим в этом дурацком обществе по защите закованных, то, значит, и вести себя должны по-дурацки!
— Это нелогично.
— Вот и логично! В конце концов, а тебя он что, не покусал?..
Моро вынужден был только вздыхать и качать головой. Так, время от времени пререкаясь, братья действительно миновали врата Централа и принялись спускаться по шедшей под уклон улице, а дома вокруг них становились все меньше и бедней.
— Ты хоть это понимаешь? — сказал Виченте, сердито хмурившийся последние полчаса, — Наследник не одобряет эту затею. Сам Наследник, по всей видимости, тонко намекнул Кандиано, что лучше бы ему оставить свои альтруистические замашки.
— С чего ты взял? — удивился Теодато.
— Иначе стал бы Кандиано вступать в общество Камбьянико! Он что, показался тебе выжившим из ума в нашу последнюю встречу? Ничуть. Камбьянико — хорошее прикрытие для него, потому что безволен и труслив, в его тени сам Кандиано может спокойно действовать.
Теодато наконец озадачился.
— Я вообще-то понял, что он не безумен, — пробормотал он, — но насчет Наследника мне не приходило в голову.
— Идиот, — буркнул Виченте. — Теперь понимаешь, во что ввязался? Это уже не глупые шуточки. Более того, я уверен, что и Фальер легко раскусит уловку Кандиано, еще проще, чем это сделал я. А значит, весь вопрос в том, сколь долго он будет закрывать на это глаза. Неделю, месяц? До первой серьезной акции? Потом у нас могут возникнуть неприятности, и они возникнут, попомни мое слово.
— Фальер то, Фальер се, — неожиданно разозлился Дандоло, — а я делаю, что хочу! Где это написано, что я не имею права, вот, подружиться с закованным и приходить к нему в гости? Никто не станет отрицать, что они такие же люди, как мы.
— Не строй из себя слабоумного.
— И, наконец, что сделает мне Фальер? Лично явится ко мне и погрозит пальцем?
— Теодато!
Тот гневно выдохнул, но замолчал. Какое-то время они шли молча, оба взъерошенные и встревоженные. Попадавшиеся им навстречу люди с любопытством взглядывали на них, но быстро прятали глаза. Началась промышленная зона; домишки в этом месте были совсем уже убогие и вот окончательно сменились высоким каменным забором, из-за которого видно было только бетонные стены без окон.
— Это же завод? — спросил Теодато, делая вид, что никакого спора между ними не было. Виченте пожал плечами.
— Вестимо. Похоже, металлургический. Ты никогда не видел заводов?
— Нет, — удивился тот. — А что, ты видел?
— Доводилось пару раз, — нехотя как-то отозвался Виченте.
— И как там?
— Мрачно.
Теодато смолк, хотя немного надулся: ему хотелось, чтобы Виченте подробней рассказал о своих впечатлениях, но тому, кажется, не нравилась эта тема. Они миновали длинный угрюмый забор металлургического и оказались в переулке между двумя другими, казавшимися Теодато просто бесконечными; но вот заборы закончились, и кривая улица вывела их на крохотную площадь, окруженную со всех сторон двух- и трехэтажными зданиями, возле одного из которых (на стене его над крыльцом была какая-то выцветшая от времени вывеска) обнаружили настоящую толпу. Люди стояли будто бы в очереди, в основном это были угрюмые, широкоплечие рабочие заводов, одетые в грубую одежду, с мрачными грязными лицами.
— Зачем они тут стоят? — шепотом спросил Теодато, а Виченте вполголоса ответил ему:
— Не видишь, что ли? Это магазин. Они пришли купить еды.
— А почему на улице?
— Потому что внутри слишком много народа, они все туда не помещаются.
Теодато, напугавшийся поначалу, вновь набрался своей дурацкой решимости и без предупреждения направился прямо к стоявшим закованным; брат его, витиевато выругавшись про себя, вынужден был поспешить за ним. Рабочие начали понемногу оглядываться на них, наконец все заметили двоих чисто одетых аристократов, невесть что делающих здесь, посреди квартала закованных. Совершенно стихли и без того редкие, негромкие разговоры; на площади воцарилось гробовое молчание. По спине у Теодато побежали мурашки: это действительно было непередаваемое ощущение, на него смотрели десятки настороженных глаз, и в какой-то момент ему даже показалось, что они сейчас набросятся на него и убьют.
И вот один из рабочих, стоявший чуть в сторонке и сворачивавший цигарку, негромко обратился к ним:
— Кажется, вы потерялись, господа?
Даже Виченте, которого ничем было не смутить, будто бы вздохнул про себя с облегчением; остальные люди понемногу отвернулись от чужаков, сделали вид, что не замечают их, пусть и неправдоподобно: на площади по-прежнему была неестественная тишина. Теодато почти обрадовался, и все его внимание оказалось сосредоточено на заговорившем человеке.
— Нет, не совсем, — ответил он. — Мы просто хотели побывать в кварталах закованных. Скажи, отчего в магазине такая огромная очередь?
— Так ведь сегодня выдали плату, господин, — ровным голосом пояснил закованный, будто это должно было все объяснить. Теодато был по-прежнему растерян, и до него не дошел смысл этих слов.
— А ты тоже работаешь на заводе?
— Конечно, господин, — тот будто немного насторожился, припрятал незажженную сигаретку в карман замызганной куртки; должно быть, пожалел, что связался со странными аристократами. — Отчего вас это интересует? Вы что-то опять проверяете?
— Проверяем?.. — удивился Теодато. — Нет, нет… мы просто… черт возьми, Винни, это и вправду даже как-то некрасиво с нашей стороны… видишь ли, — он снова обратился к рабочему, — нам действительно просто было интересно, как вы живете. Некоторые… среди нас думают, что мы слишком мало знаем о вас, слишком плохо вас понимаем.
Рабочий молчал и просто смотрел на него своими черными глазами.
— Только теперь дошло до него, — еле слышно пробурчал Виченте, потом поднял взгляд на закованного. — Мы не отвлекаем тебя?
— Никак нет, господин, — ответил тот. — Я в очереди стоял с самого утра и уже купил все, что мне было нужно. Может быть, вас проводить?..
— Да нет, мы только пришли, — возразил Теодато. — …А кем ты работаешь, что делаешь?
— Я механик, господин. Ремонтирую машины на комбайновом заводе.
— Там собирают зерноуборочные комбайны? — оживился Теодато.
— Да, господин…
— Всегда хотел посмотреть…
— Тео, — коротко одернул его брат. Это немного привело Дандоло в чувство, он оглянулся, озадачившись. Стоявший перед ними механик продолжал угрюмо смотреть перед собой, возле его грязных кирзовых сапог притулилась очевидно тяжелая тряпичная сумка.
— У тебя есть семья? — спросил Теодато, которому не пришло в голову в тот момент, что это может быть не лучший вопрос. Закованный как-то замялся, не зная, как ответить, чего хотят от него странные люди; наконец неуверенно сказал:
— Я живу с женщиной, господин. Она ждет меня…
— Чего ты задерживаешь человека, Тео, — вполголоса произнес Виченте, немедленно воспользовавшись этим, но Теодато пропустил его слова мимо ушей и спросил:
— А где вы живете?
— Мы снимаем комнаты у часовщика, господин…
— А можно посмотреть?
— Тео, это невежливо.
— Как вам угодно, господа.
— Тогда пойдем, — обрадовался Теодато, и механик покорно тронулся с места, подхватив свою сумку. Братья последовали за ним; Виченте по-прежнему сердито косился на Теодато, а тот игнорировал все взгляды. — Ах да! Меня зовут Теодато, а это мой брат Виченте. Тебе нет нужды называть нас «господами».
