— Убери от меня свою гребаную лапу! — Она закричала: — Или, да поможет мне, Блейк…
Она никогда не говорила со мной таким тоном. Чужая эмоция проникла в меня: предательство, разбитое сердце. Я отпустил ее руку, когда Люциан подошел к нам.
— Блейк, — сказал он, зная, что я облажался прошлой ночью. Пытался предупредить меня.
Слеза скатилась по моей щеке. Она никогда меня не простит. Никогда.
Все говорили о нашей ссоре. Она парила в воздухе, как щебечущие птицы.
Всякий раз, когда я входил в класс или столовую, все внутри замолкали.
Ну и что, блядь? Я пытался не чувствовать себя виноватым, но не мог. Елена была здесь сейчас, поддерживая меня в нормальном состоянии. Ее близость рассеивала тьму. Я почувствовал себя лучше, и это был не Каинов Огонь, который истощил зверя.
Тьма не собиралась наступать. Я облажался, и это убивало меня. Я продолжал видеть это выражение на лице Елены.
Она не сидела за столом Сэмми. Она не собиралась меня слушать. Я знал ее; она была такой же упрямой, как и ее мать.
Каждая блондинка, которая входила в комнату, заставляла мое сердце биться быстрее. Не то чтобы я мог это услышать, но я почувствовал подъем во всем своем теле. Но это никогда не была она. Она пряталась от меня.
Весь день по школе ходили слухи. Купол Парфенона был закрыт. Елена тренировалась.
Она заставляла меня нервничать. Особенно теперь, после того, что произошло. Но я был рад, что она все еще собиралась заявить на меня права.
Во время урока пришел королевский гонец. Все подняли головы, и профессор Грегори улыбнулся.
— Блейк, — сказал он. Посыльный с поклоном вышел. Я знал, что это такое. Это было мое заявление, дата, когда она собиралась заявить на меня права. Я встал и двинулся вперед.
— Не против поделиться? — спросил профессор Грегори.
Я разорвал конверт и достал дату заявления прав. Именно так они делали это сотни лет назад. Ее отец придавал этому большое значение.
Заявление было назначено на следующей неделе.
— На следующей неделе, в среду, — сказал я, и все зааплодировали, кроме Табиты.
Так быстро? Она хочет заявить на меня права так быстро? Мне нужно поговорить с ней.
Я положил пергамент в рюкзак. Он должен оказаться в рамке.
Я пытался поговорить с ней во время занятий и даже ходил в купол Парфенона, который тщательно охранялся. Я слышал, как идет спарринг-сессия.
Я бы с удовольствием посмотрел на нее в действии, но охранник сказал мне возвращаться туда, откуда я пришел. Я ненавидел это. Ну и что, я не мог видеть ее движений?
Во время обеда я сидел за столиком на улице, ковыряясь в еде. Я чувствовал, что Люциан наблюдает за мной, как ястреб.
Я знал, что это была жалость. Я был пойман на месте преступления, ужасно, и ничто из того, что я мог сказать, никогда не заставило бы это чувствовать себя правильно. Ничего.
ЕЛЕНА
Я видела его во время ланча. Наши глаза встретились на несколько секунд. Как ты мог так поступить со мной?
Я чувствовала на себе его взгляд все это время. Стало так плохо, что я встала и пошла посидеть внутри, где могла спокойно поесть. Вся школа говорила о том, что я его поймала. Как я была расстроена. Никто из них этого не понимал, поскольку в газетах все еще писали, что мы все еще ненавидим друг друга.
Я доела обед, подавила слезы и вернулась к куполу Парфенона. Мне предстояло много тренироваться.
Четыре преподавателя пришли сегодня, еще четыре придут завтра, и еще четыре послезавтра. Сегодня он получил уведомление. Отец приложил все усилия, чтобы сделать это событие как можно более запоминающимся. Теперь я не хотела иметь с ним ничего общего. Меня от него тошнило.
Несмотря на то, что у меня от всего этого кружилась голова, мои тренеры сдавались. Все они. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой готовой ни к чему. Теперь мне было уже все равно. Я должна просто избавить бедную собаку от страданий. Меня действительно больше ничего не волновало. Снежная сука всегда будет рядом.
Закон Мерфи. Я прошла мимо нее в свою комнату.
Она даже не посмотрела на меня, просто скользнула мимо меня.
Я ненавидела ее, хотела, чтобы она просто перевернулась и умерла. Это из-за нее случилось все это дерьмо. Она сама это начала. Она должна была держать свои грязные лапы подальше от него.
Мне потребовалось все мое мужество, чтобы не разбить ее голову о перила.
И тот факт, что я устала, и мне нужно было вздремнуть и принять душ.
БЛЕЙК
Я не видел ее за ужином. Я хотел поговорить с ней, но ее там не было. Я вернулся в комнату. Табита отчаянно хотела поговорить со мной, но я избегал ее. Я так устал от нее.
Я не мог выбросить из головы то разочарование на лице Елены.
Дверь открылась, и вошел Люциан.
— Ты в порядке?
— Да, я в порядке. — Я не рычал. Она пробыла здесь всего один день, а я уже начал чувствовать себя самим собой.
Люциан тихо произнес:
— Ты хочешь поговорить о сегодняшнем утре?
Я покачала головой.
— Хорошо, я здесь, если захочешь, Блейк.
Я знал, что это так. Всегда рядом, готовый поговорить, если он мне понадобится.
— Ты говорил с ней? — Я должен был знать.
— Нет, она видит во мне одну из твоих собак, Блейк.
На следующий день я просто скучал по ней. Я поймал ее, когда она выходила из задней двери, направляясь к куполу Парфенона. Она никогда не собиралась меня прощать.
Сегодня у нее снова была тренировка.
Появились репортеры. Они собирались взять у нее интервью.
Почему они всегда поднимают такой шум из-за заявлений?
Заметка для себя. Оставайся в комнате.
Я разговаривал с Табитой в классе.
— Ты не видел ее, как она смотрела на меня, Блейк, — сказала Табита, когда прозвенел звонок.
— Я уверен, что это не могло быть так плохо, как то, как она посмотрела на меня. Просто держись от нее подальше, у тебя это хорошо получается.
Она последовала за мной.
— Она должна была держать свои лапы подальше от тебя. Ты был моим, а не ее.
— Мы проходили это миллион раз, — сказал я ей, когда мы подошли к шкафчикам. — Я не твой, Табита.
Все снова уставились на нас.
— Ты уверен в этом? Это не то, что ты сказал прошлой ночью. — Она коснулась моего лица. Я закрыл глаза. Я просто хотел умереть, черт возьми.
— Прекрати прикасаться ко мне. — Я открыл глаза и посмотрел на нее. Она знала, что это во мне говорил Каинов Огонь.
— На всякий случай держись подальше. Она не такая, но не дави на нее, Табита.
Она кивнула, когда мы направились к нашим шкафчикам.
Я шел позади нее. Я чувствовал Елену рядом, но где, я не знал.
Табита улыбнулась мне.
— Я не жалею о той ночи.
А я жалел, но не сказал этого вслух. Это было жестоко, а я не был жестоким, когда был нормальным.
Она повернулась, чтобы посмотреть перед собой, когда шкафчик открылся сам по себе. Она врезалась прямо в него.
Мои мысли сразу же обратились к Елене. Мне пришлось подавить смех. Ладно, это было некрасиво, но это было забавно.
— Дай мне посмотреть.
— Ты уверен в этом?
— Да ладно, ты ее где-нибудь здесь видишь? — спросил я.
