Джо помолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила.
– Наконец совсем по другому поводу налоговое управление начало расследование по делу старшего надзирателя тюрьмы Холлоуэй Марко Мерковски об уклонении от налогов. Он не мог объяснить появление на своих зарубежных счетах крупных сумм. Мерковски судили за уклонение от уплаты налогов и проговорили к пяти годам заключения. ФБР сумело связать время неожиданного появления на его счетах денег с побегом Джонни Конго из тюрьмы. Марко предложили заключить сделку со следствием, чтобы он помог в расследовании бегства Конго.
– Бьюсь об заклад, Мерковски ухватился за возможность избежать заключения, – предположил Гектор.
– Так спешил, что едва не запутался в собственных ногах, – подтвердила Джо. – И тут ФБР наконец смогло установить связь между Карлом, Конго и «Семейным доверительным фондом Генри Бэннока». Обратились к Ронни Бантеру как к главному попечителю. Хотя все эти годы Ронни регулярно обменивался с Карлом электронными письмами, он понятия не имел, где тот находится. Ведя двойную жизнь и защищая Джонни Конго, Карл стал мастером заметать следы. Ронни Бантеру между тем пришлось сказать ФБР, что его отношения с Карлом – это отношения адвоката с клиентом и он не может сообщить ничего о доверительном фонде и его бенефициарах, не нарушив свои обязанности.
Загудел селектор, и Джо умолкла, чтобы Гектор мог ответить.
– Спасибо, Синтия. Да, мы готовы ужинать немедленно. – Он вопросительно взглянул на Джо, и та кивнула в знак согласия. – Попросите Стивена подавать через десять минут. – Гектор выключил селектор и снова повернулся к Джо. – Если хотите, мойте руки, и мы спустимся вниз. У Синтии темперамент большого художника. Когда она говорит «Есть!», мы едим.
За обеденным столом Джо продолжила рассказ:
– Тогда ФБР обратилось в Верховный суд с просьбой об ордере на истребование информации у «Семейного доверительного фонда Генри Бэннока» и ее попечителей. Ронни в соответствии со своим долгом главного попечителя, защищался и, потерпев поражение, подал апелляцию. Мы проиграли и апелляцию, и Ронни пришлось признать поражение и сделать то, чего и прежде требовали его моральные принципы. Он сообщил ФБР все, что нам было известно о Карле и Джонни Конго. Это произошло задолго до того, как Ронни и Эндрю Муркрофт встретились снова. И хотя мы сообщили все, что знали, могущественное ФБР не смогло определить, где Карл и Джонни.
– И сейчас вы и Ронни должны сообщить ФБР сведения, полученные недавно от Эндрю и Эммы Пюрдом, и указать местонахождение Карла? – спросил Гектор, и Джо вздохнула.
– Это спорный вопрос, Гектор. Мы с Ронни убеждали себя, что ордер действителен только по отношению к той информации, которую мы получили до дня его выдачи, и мы готовы рискнуть, основываясь на этом предположении. Если ФБР что-нибудь разнюхает и потребует от нас новых сведений, мы намерены вновь подать апелляцию. Так что в вашем распоряжении около года до вмешательства Большого Брата.
– Что, по-вашему, я должен делать, Джо Стенли?
– У меня в горле пересохло от всех этих разговоров. – Она ласково улыбнулась. – Я не в силах выговорить больше ни слова. Как юрист, я, конечно, не могу советовать вам совершить преступление – похищение или убийство. Вы большой мальчик, Гектор Кросс. Вы знаете, что должны сделать. Мне не нужно объяснять вам это.
– С последними вашими словами я согласен. Я знаю, что должен сделать. Сейчас я должен сделать так, чтобы вы насладились ужином и воздали должное достойному вину, которое я для вас выбрал. Думаю, что на один день с нас довольно Карла и Джонни. Давайте остаток вечера посвятим полезным для здоровья вещам, а к этим мертвецам вернемся утром.
До конца ужина они говорили о себе. Конечно, Джо знала о Гекторе почти все, а вот он о ней – мало. Он внимательно слушал, и почти все ею сказанное подтверждало высокое мнение, которое он о ней составил. К тому времени как они покончили с первым блюдом, между ними возникло мощное, почти осязаемое подспудное влечение. Гектор понял, что, убрав из кабинета портрет Хейзел, начал новый этап в их отношениях. Они могли откровенно и доверчиво смотреть друг другу в глаза, зная, что достигли не выраженного словами согласия. Они успокоились и испытывали друг друга.
Когда Стивен унес посуду, и Гектор спросил:
– Десерт? Сыр? Сигары? – Джо рассмеялась и покачала головой.
– Ужин был замечательный, но, думаю, сигары я пропущу.
– В таком случае кофе можно выпить в гостиной, – предложил он.
Он встал, остановился за стулом Джо, помог ей встать, подал ей руку и проводил в гостиную.
– Ах как хорошо! – сказала она, увидев пламя в камине. Они постояли перед камином, повернувшись спинами к огню. Джо чуть придвинулась к нему, и Гектор посмотрел на нее. Они смотрели друг другу в глаза, потом он наклонил голову. Губы Джо приоткрылись, дыхание участилось.
Это был их первый поцелуй – провозглашение и обещание. В конце концов они обнялись. Потом Гектор заговорил – их разделяло всего несколько дюймов, и оба ощущали вкус губ другого.
– У меня это серьезно, Джо, – сказал он.
– У меня тоже, – прошептала она.
– Оставайтесь со мной на ночь, – сказал он, и она долго медлила, прежде чем ответить.
– Гектор, я не собираюсь притворяться. Еще до нашей встречи я очень много о вас знала и считала вас очень интересным человеком. Потом мы впервые встретились, и я обнаружила, что вы именно такой, каким, я надеялась, будете.
Джо посмотрела на него. В ее глазах горел зеленый огонь.
– С того самого дня я хотела вас, но знала, что для вас это слишком быстро. Теперь я думаю, что ждала чересчур долго. Вы убрали портрет из кабинета. Для меня это очень важное заявление. Для меня это означает, что отныне обратной дороги нет.
Он открыл рот, собираясь ответить, Джо она быстро подняла руку и приложила палец к его губам.
– Подождите. Выслушайте меня, пожалуйста. Я не хнычущая девственница. Я даже однажды побывала замужем, правда, недолго. Однако я никогда ни с кем не ложилась в постель с бухты-барахты.
Он мягко отвел ее руку от своих губ.
– Не нужно больше ничего говорить. Излишек слов может испортить то, что кажется мне хорошим и правильным. Любить весело. Давай любить, Джо, милая.
– Ты впервые назвал меня милой, Гектор, милой.
– Я покажу тебе дорогу наверх?
– Идем! – сказала она. – Покажешь мне, о каких ступеньках ты говорил.
Они остановились у подножия лестницы.
– Как далеко до верха, – сказала она. – Я не одолею подъем. Меня опять надо подбодрить.
Джо повернулась к Гектору, взяла его за лацканы, подняла лицо и встала на цыпочки. Гектор притянул ее к себе и опустил голову, чтобы снова поцеловать. Его руки скользнули вниз по ее шее. Их тела слились. У нее был горячий рот, и он чувствовал, что к запаху духов примешивается естественный запах ее возбуждения. Он хотел Джо. Сгорал желания. Он поднял ее на руки, а она по-прежнему обнимала его за шею, прильнув губами ко рту.
Гектор побежал вверх по лестнице, и Джо рассмеялась возле его губ.
– Сумасшедший! Если упадешь, мы оба разобьемся.
– Я уже упал, но мы уцелели.
– И это справедливо, – сказала она.
Не опуская Джо на пол, он плечом распахнул дверь спальни и перенес ее через порог. Пинком захлопнул дверь, пронес Джо по комнате и поставил на ноги перед огромным зеркалом.
Он стоял за Джо, обнимая ее и глядя через ее плечо на отражение в зеркале.
– Никак не могу привыкнуть к тому, как ты прекрасна.
Джо взяла его ладони и положила себе на грудь.
– Думаю, так гораздо лучше. И чувствую я так себя лучше.
Она смотрела в глаза его отражению в зеркале.
Гектор расстегнул ее блузку, и Джо опустила руки, чтобы он мог снять блузку с плеч. Он снова потянулся к ней, взял пальцами за соски и осторожно подоил. Соски отвердели, набухли и потемнели от прихлынувшей крови как поспевающая шелковица. Он потянул за них, мягко, нежно, потом отпустил. Они вернулись обратно, словно резиновые.
– Надеюсь, тебе весело.
Джо хотела сказать это строго, но голос ее звучал прерывисто.
– Не могу вспомнить, когда мне было так хорошо. Как сказал один человек, любовь – это весело. – Гектор поцеловал ее в плечо. – У тебя белая и гладкая кожа.
Он провел кончиками пальцев от грудей до пупка. У Джо был впалый живот, белый и теплый, как мрамор на солнце.
– Думаешь, я толстая? – задала она неизбежный женский вопрос.
– Убью всякого, кто ответит «да», – предупредил он.
Он расстегнул ее юбку и спустил до бедер. Юбка свалилась, и Джо ногой оттолкнула ее.
На ней были трусики-бикини, белые, атласные, с маленьким кружевным сердечком спереди. В зеркале он смутно видел сквозь кружево шерстку у нее на лобке. Легонько провел пальцами по атласу, и Джо, задыхаясь, прошептала:
