— Дюрен! Иди сюда!
— Там внизу мои дети! Пойдём со мной!
— Ублюдок, отдай мне лопату!
Крики. Борьба. Крики о помощи. Я слышал всё это и видел, как глубоко внизу дышал мальчик. Это и есть зрение? Для меня ещё ничего никогда не было таким ясным. Я вдохнул, выдохнул, и мир обрёл четкость.
Это моё. Я объявил на это право. В моей голове не было… деревня ещё не полностью моя. Но она станет моей.
Жители деревни ссорились. Никто не сможет так работать. Я злился на них. Я знал, что они боялись. Я тоже боялся! Но если они не смогут работать вместе, проиграют все. Дюрен закрывала меня своим телом и кричала на них, но она не была лидером. Пока не была.
А вот я – да. Я – [Император]. Я заорал:
— Тишина!
И она наступила. Полная тишина. Мой голос был громом, и я чувствовал в своих костях то же ощущение, что и когда-то давно, когда я кричал на кучку детей, мучивших Дюрен.
— Я – Император.
Мой голос был единственным звуком в пустом мире вокруг меня. Я чувствовал, как люди пялились на меня, но они потеряли дар речи. Я продолжал говорить, и мой голос становился всё громче:
— Ваши семьи, ваши друзья – все они в ловушке под снегом. Я могу найти их. Вы мне поможете. Найдите что-нибудь, чем можно копать. Мы начнём здесь. Верните Дюрен её лопату.
Никто не двигался. Они были в шоке. У меня не было на это времени. Моя рука поднялась. Мой голос стал глубже и начал отдавать эхом:
— Ты и ты, найдите что-нибудь, чем можно копать. Ты! Лопату! Остальные, начинайте копать прямо здесь. Шевелитесь!
Они зашевелились. Они не могли сопротивляться. Но они и сами хотели двигаться, и я дал им цель. Я дал им надежду. Я опустил голову вниз и почувствовал под собой маленькое тело. Ему становилось холоднее. Оно становилось всё слабее.
Так много. Так неподвижно. Я чувствовал маленькие и большие тела, неподвижно лежащие под снегом. Некоторые всё ещё двигались. Другие лежали под странными углами, разорванные на части.
Времени скорбеть не было. Я указал пальцем и закричал:
— Начинайте копать там! И там!
Это было похоже на игру. Ужасную игра, где на счету была каждая секунда, а приз измерялся не очками, а реальными жизнями. Но были способы увеличить эффективность.
— Здесь две лопаты. Откопайте их!
Они находились ближе всего к поверхности. Если они у нас будут, жителям деревни не придётся использовать ветки и сломанные куски дерева. Дюрен уже отбрасывала снег лопатой. Мне придётся остановить её, когда она подберётся ближе к мальчику, чтобы она его не ударила.
— Вон там! Она прямо под снегом! Копайте руками и вытаскивайте её!
Я побежал, и люди побежали за мной. Я кричал, и они слушали. Маленького голоса в моей голове больше не было. Был только кричащий идиот, двигающийся слишком быстро, чтобы сомневаться в себе. Каждый мой шаг по снегу был уверенный; моя кровь – словно наполнена током. Я бросился к месту, и люди начали копать.
— За мной. Найдите что-нибудь, чем можно копать!
Вперёд. Я позволил жителям деревни откапывать своих друзей и побежал дальше.
Я собирался спасти всех, кого смогу. Это…
Эта деревня теперь моя. И я буду её защищать. Я – [Император].
Я бежал и бежал, забыв, что я слеп. Я забыл обо всех остальных. Я потянулся вниз и вытащил жизнь из земли.
***
Он знал только, что ему больно. Он пытался кричать, но вокруг него была чернота. Холод. Было так холодно, и он знал, что его похоронило. Его голову разрывала боль, и он знал, что истекал кровью. Было холодно...
Но и жарко. Воздух в маленьком кармане, где он был заперт, становился всё теплее, и каждый раз, когда он делал вдох, его голова кружилась.
Он умирал.
Он хотел бороться, но не мог даже пошевелиться. Он плакал и кричал, но его никто не слышал. И теперь он умирал.
Он это знал. Он знал это даже тогда, когда кричал о спасении. И тут он услышал скрежет.
Кто-то копал! В его сторону? Он отчаянно закричал, едва смея надеяться. Но звуки… они доносились снизу! Они шли не в ту сторону! Он снова закричал, прося их вернуться.
Нет! Неужели они пропустили его? Юноша отчаянно закричал и тут понял, что звук становился не тише, а громче! Он приближался к его голове!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И тут он понял, что что-то не так. Снег сломался вокруг его ног. Он смог ими пошевелить! Он заизвивался с безумным отчаянием, не заботясь о том, причинит ли он себе боль. Он должен выбраться!
— Не волнуйся. Я тебя держу.
Из безумия его выдернул голос. Юноша замер, а затем понял, что происходит.
— Ты вверх ногами. Не двигайся – и мы тебя откопаем.
Мир перевернулся. Внезапно пульсация в его голове обрела смысл. Он ждал, не в силах вынести ожидание, но всё же ждал, а затем почувствовал тёплую руку на своей ноге.
— Ты в безопасности. Потерпи ещё секунду.
Он не знал этого голоса. Он знал всех в деревне, но этот голос был ему не знаком. Но рука была тёплой, а голос был полон такой уверенности...
Он плакал, словно ребёнок, пока тёплые руки разгребали снег, а потом пришли и за ним. Он всё ещё всхлипывал, когда другие руки поправили его и вытащили из снега обратно в мир цвета и света.
Некоторое время он не мог видеть. Его зрение затуманили слёзы, и он мог только глотать воздух, самый сладкий и чистый, что он когда-либо чувствовал в своей жизни. Он больше не хотел поскорее повзрослеть. Он больше не хотел стать знаменитым авантюристом или покинуть эту маленькую деревню. Он больше не хотел жениться на своей любви детства.
Он просто хотел жить. И он жил. Юноша плакал, хватаясь за холодную землю, а затем вспомнил своё имя.
Гамель.
Когда он, наконец, снова смог думать, Гамель огляделся и увидел, что стало с его домом. Риверфарм – единственное место, которое он когда-либо знал, похоронил снег и лёд. Его дом, дом его отца, в котором он жил и который ненавидел за то, что он был таким маленьким, исчез.
Как и весь остальной мир. Гамель смотрел, но не мог увидеть ничего знакомого. Где лес? Где река? Где дорога и другие дома?
Он не видел ничего знакомого, кроме нескольких крыш и сломанного дерева. Но затем он увидел людей.
Жителей в Риверфарме было чуть больше сотни. Он знал их всех по именам, пусть и не всех как друзей. Сейчас он узнал более тридцати из них, раскапывавших снег в командах. Но среди суетливых рабочих выделялся один человек. Одного человека Гамель не узнал.
Это был другой юноша, похожий на Гамеля. Видимо это был тот слепой, что жил в домике Дюрен. Тот, кому понравилась полутролль.
Но тут слепой повернулся и указал. Его глаза были закрыты, но он, казалось, знал, где что находилось. Он закричал, и Гамель понял, что голос и тёплые руки принадлежали ему.
Услышав голос, Гамель встал. Он бросился на помощь, ещё не понимая, что делает. А когда понял, побежал ещё быстрее. Его друзей погребло. Его семью! Его любовь.
Слепой юноша нашел женщину, которая пыталась раскопать свой дом. Её руки кровоточили от копания, но она по-прежнему окрашивала снег в пунцовый цвет в поисках хоть какой-нибудь зацепки, хоть какого-нибудь намёка на своего ребёнка.
— Мисс.
Юноша оттащил её в сторону. Она сопротивлялась, но двое других жителей деревни оттащили её назад. Она рыдала, взывая к своему пропавшему ребенку. Гамель посмотрел на землю, но не увидел ничего, кроме спрессованного снега. С чего вообще начать поиски? Его могло завалить снегом или зарыть в яму. Можно было копать часами и не найти его.
Но слепой колебался всего секунду. Казалось, он обыскивал землю, а затем указал пальцем.
— Там.
Гамель уставился. Но мужчины и женщины бросились вперед с мотыгами, лопатами, даже с деревянными досками – всем, чем можно было копать. Они начали посылать шквалы снега оттуда, откуда указывал слепой, копая изо всех сил, полностью уверенные в его предсказании.
— Пятнадцать футов вниз. Он не двигается.
Слепой наблюдал за работой. Он также разговаривал с матерью. Гамель уставился на него, а затем увидел, как два закрытых века повернулись к нему. Невидящий взгляд заставил его замереть. Юноша не мог его видеть. Но...
