Мамай вынужден был двинуть второй эшелон. Сеча ужесточилась. Погибла большая часть пехоты Мамая, но и московское войско несло большие потери. Кроме того, обнаружилась слабость полка левой руки. Он начал подаваться назад. Заметив это, Мамай заспешил и бросил в сражение третий эшелон, который смял полк левой руки московского войска. Резервный полк Дмитрия бросился в сечу. Но пяти тысяч отборных воинов оказалось недостаточно, чтобы остановить конников Мамая, которые продолжали теснить первый эшелон войск Дмитрия к центру и выходить в тыл большому полку.
Как только третий эшелон Мамая увяз в бою с остатками полка левой руки, резервным полком и частью большого полка и подставил свои тылы под удар, воевода-ведун Боброк двинул засадный полк в сражение. Он-то и ударил в тыл войска Мамая и смял его правое крыло. Тюрки побежали. Небольшой резерв Мамая уже ничего сделать не мог. Московское войско преследовало тюрок несколько вёрст. Естественно, многих перебили, но не так много, как считает А.И. Журавлёв.
О потерях войска Д. Донского убитыми я уже приводил расчёт — они составляли около 18 тысяч человек. Но если учесть тяжелораненых, то в строю осталось около 30 тысяч человек. Потери Мамая были, конечно же, значительно больше. Во-первых, пехота Мамая погибла полностью. А это не менее 15 тысяч человек. Черкасы, не выходившие из сражения от начала до конца, потеряли три четверти своего состава. Собственно, от первого эшелона в 25 тысяч человек мало что осталось.
Второй эшелон тоже понёс значительные потери — не менее половины своего состава. Это даёт около 15 тысяч человек. Более трети потерял третий эшелон, а это составляет около 12 тысяч человек. Таким образом, общие потери Мамая составили около 45 тысяч человек, так как тяжелораненые были добиты в период преследования. У Мамая осталось около 30–35 тысяч деморализованных воинов. Таким образом, потери Мамая убитыми были в 2.5 раза больше, чем у Дмитрия. Так что нельзя согласиться с Р.Н. Безертиновым, который считает, что потери Мамая были небольшими.
Здесь нельзя пройти мимо А. Фоменко и Г. Носовского, выдвинувших «оригинальную» версию, что битва состоялась не на поле Куликовом, а на поле Куличковом. в окрестностях тогдашней Москвы. Этот вывод они делают на том основании, что на поле Куликовом не найдено свидетельств этой битвы, а на поле Куличковом таких свидетельств много. Фоменко и Носовскому следовало бы знать, что во времена Дмитрия Донского павших на поле брани воинов, как и во времена Светослава. сжигали.
Оружие тогда ценилось очень дорого и его собирали для будущих сражений. Хоронили по христианскому обряду только христианизированных князей и их приближённых. Войско Дмитрия Донского потому и задержалось на поле Куликовом на целую неделю, что нужно было совершить обряд сжигания и собрать вооружение. Что касается поля Куличкова, то там тоже были сражения с тюрками, но позднее — в 1521, 1571 и 1591 годах, когда они непосредственно подступали к Москве.
Начало замятни (смуты) в западном ордынском войске позволило Европе значительно продвинуться на восток. Поляки не замедлили воспользоваться ситуацией и присоединили к себе Галицкое и Киевское княжества. Литва тоже не дремала. Ею были захвачены Полоцкое, Смоленское и Северское княжества. Таким образом, Киевско-Половецкая Русь ко времени сражения на поле Куликовом и непосредственно после него оказалась разделённой почти пополам. Западные княжества отошли к Польше и Литве. Восточные остались в составе Тартарии (Рассении).
И хотя победа была достигнута, тем не менее, положение князя Дмитрия оказалось хуже некуда. Огромные потери подорвали возможности Московского княжества в борьбе с набиравшим силу Литовским княжеством, не говоря уже о Тохтамыше, который, став во главе западного ордынского войска, отнюдь не собирался быть гарантом единства Тартарии (Рассении) и в тайне вынашивал планы отделения от неё, выхода из-под контроля Тимура. Нанесение удара по Москве с его стороны, таким образом, было делом времени и повода. Как мы увидим ниже, этот повод не замедлил представиться. Удар по Москве нужен был Тохтамышу для того, чтобы исключить даже малейшую угрозу себе со стороны Москвы в случае начала войны с Тимуром.
Тимур, Тохтамыш и Едигей
За период с 1371 по 1377 годы Тимур предпринял 6 походов в Монголистан, однако присоединить его к Тюркестану не смог. В четвёртом походе он даже попал в засаду, из которой чудом вырвался. Эти походы, а также походы против Хорезма, показали, что организация его войска довольно несовершенна. После того как Тимур стал Верховным Атаманом Тартарии (Рассении), жрецы помогли ему реформировать войско. Вначале был наведён порядок в командовании. Для этого было отобрано 313 человек, доказавших свои способности в предыдущих сражениях и преданных ему.
Все они получили высокие должности. Причём 100 человек стали тысячниками. 10 возглавили тьмены. а трое составили личное окружение Тимура. Таким образом, войско Тимура в конце 70-х годов XIV века насчитывало около 100 тысяч человек, сведённых в 10 тьменов. Эта цифра в дальнейшем отклонялась в ту или иную сторону, но никогда численность войска не превышала 140 тысяч человек. Поэтому сведения о двухсот- и даже трёхсоттысячном войске у Тимура нужно воспринимать как явное преувеличение. Организация тьменов была аналогична ордынскому тьмену.
Необходимость штурма городов требовала иметь в составе войска пехоту. В некоторых походах Тимура пехота составляла до 50 %. При этом пехота в дальних походах обеспечивалась лошадьми. В то же время значительная часть конницы была обучена действиям в пешем порядке. Кроме конницы и пехоты, из жителей, занимавшихся судоходством, набиралось соединение переправщиков (понтонёров). Из ремесленников и алхимиков набиралось соединение строителей осадных машин, метательных орудий и метателей греческого огня. Они как раз и составляли 13-й и 14-й тьмены.
В построение войска для сражения также были внесены существенные изменения. У Чингисхана при организации сражения войско делилось на два эшелона. Первый изматывал противника и добивался его расчленения, а второй затем сокрушал разделённого противника. Данное построение наиболее эффективным было при ведении боевых действий конницы в степи против смешанного войска противника. Но так как к этому времени организацией сражений по «Ясе Чингисхана» овладели китайцы, тюрки и арабы, то полководцам Тартарии (Рассении) пришлось менять саму организацию сражения.
У Тимура войско делилось на четыре части (корпуса): центр, правое крыло, левое крыло и резерв. Центр, правое и левое крыло должны были отбить все наскоки конницы противника и максимально его ослабить, а затем, совместно с резервом, нанести ему поражение. Такая организация сражения напоминает построение, применённое Боброком на поле Куликовом. Но если у Боброка такое построение было результатом гениальной догадки, основанной на личном опыте, то у Тимура обобщённый опыт лёг не только в организацию сражения, но и в организацию войска.
Для того чтобы центр, правое и левое крылья выполнили свою задачу с меньшими потерями, войско Тимура стало применять окопные щиты, которые устанавливались перед повозками, выстроенными в виде полукруга. Эти окопные щиты защищали лучников, находившихся на повозках и метательные орудия, обстреливавшие противника. Каждая из частей (корпусов) войска имела по 2–3 тьмена. Они включали и пехоту, и конницу. Поэтому в случае необходимости они могли действовать самостоятельно. Только резерв состоял из отборной конницы. Эта гвардия набиралась, как полагает Р.Н. Безертинов, из джагатаев. Но кто такие были джагатаи?
Джагатаями, на самом деле, были тартары Рассении (Сибири). Это были профессиональные вояки, которые никогда не гоняли с собой стада скота. Именно их Тимур ценил выше всех других войск. Именно поэтому ни официальные российские историки, ни тюркские не засвидетельствовали ни одного похода Тимура в Тартарию (Рассению) с целью захвата и закрепления какой-либо области или города. Обеспечением продовольствием этой гвардейской конницы Тимура занимались специально выделенные табунщики из кочевых кайсаков. Вся остальная конница состояла из тюрок. Данная организация войска и сражения была опробована полководцами Тартарии (Рассении) и передана Тимуру после его назначения Верховным Атаманом ордынского войска.
Устроив своё войско по новому образцу. Тимур приступил к завоеванию Ирана. Данное решение не было случайным. Рассения всегда уделяла Ирану большое внимание и неоднократно владела им. В этой связи достаточно вспомнить Великого Князя Кисека. а затем князя Аршака, чтобы понять это. При Тимуре вновь предоставлялась возможность установить контроль над Ираном, так как процессы распада империи хулагидов там уже стали необратимыми. Но эта война организовывалась также по-новому. Здесь Тимур выступает сторонником того, что при завоевании чужого государства не нужно действовать только оружием, если можно достичь цели политикой.
