Как я узнал потом, Еноты занимали высокое положение в закрытом мире Фермы, где они считались на основании статьи в Британской Энциклопедии почти что иностранцами и вообще «тонкими штучками».
Поэтому и Лисы, и Свиньи, желая блеснуть нездешним лоском, попросту подражали Енотам.
«Семьдесят лет назад Отцы-Основатели Фермы порвали все связи с Миром Людей, — сказала Линда, — и с тех пор мы влачим жалкое существование. А как прекрасна жизнь в Большом Мире! Однажды меня послали на Выставку Свиней в Монреале (ведь, знаете, мой отец знатный Боров), и как это было непохоже на нашу серую унылую жизнь!
Мы жили в позолоченных хлевах, нас купали в огромных ваннах, как актрис Голливуда, и давали настоящую жареную картошку от Макдоналдса. Люди нас фотографировали, давали нам сласти, медали, подарки», — и Линда показала мне номер «Лайфа», где под надписью «Свиньи из-за колючей проволоки» можно было увидеть ее фотографию. — А когда я вернулась на Ферму, у меня все отобрали и запретили рассказывать о моей поездке в Канаду. Наши боссы не хотят, чтобы Животные поняли, к а к на самом деле можно жить, они талдычат с утра до ночи, что Люди нас съедят, пошлют на бойню, и прочие страшные сказки, которыми впору детей пугать. Конечно, Люди ездят верхом и доят Коров, но и мы это делаем. Никто из нас не верит в эти страшилки. Да что там, посмотрите вокруг — разве можно так жить без кока-колы, без пиццы, без Диора, без всего того, что прекрасно в жизни?»
«Так жить нельзя!» — хором воскликнули Животные и навалились на мое виски. Научите нас, о Человек, как отделаться от Правящих Свиней и присоединиться к Человечеству, зажить единым Человечьим общежитьем?
Я оказался в трудном положении. Их энтузиазм и стремление к людям заражали и восхищали, но и удивляли безудержным оптимизмом. Я пробурчал что-то о свиных шницелях.
Линда глянула на меня с презреньем:
— Я могла бы догадаться и раньше — если вас пригласили на Ферму, значит, вы обещали поддерживать пропаганду председателя Тухла! (Боров — престарелый руководитель Фермы, носил титул Председателя, как и все руководители со времен Основателей.) Вы не похожи на м-ра Джонсона!
— Кто такой м-р Джонсон? — спросил я.
— Это я м-р Джонсон, — ответил мне высокий, светловолосый аккуратно постриженный человек в элегантном сером костюме, который вошел не без стука. Линда и другие представительницы женского пола бросились обнимать его.
— Милый м-р Джонсон! — заверещали они. — Вы вернулись! Вы не забыли обещанные подарки?
— Нет, не забыл! Вот тебе «Мальборо», Линда, вот «Кристиан Диор» для вас, Душок, Ив Сен-Лоран для тебя, Макс, джинсы для тебя, Роза...
Так я впервые увидел м-ра Джонсона-младшего, наследника огромного Ранчо Джонсонов, которое находилось к западу от Фермы. В то время Ранчо управлял отец моего гостя, м-р Джеймисон Джонсон III, а юный м-р Джонсон регулярно наезжал на Ферму, где он покупал излишки их сельскохозяйственной продукции и привозил взамен предметы роскоши из Мира Людей. Хотя Ферма обеспечивала себя по всем основным статьям, она не могла произвести те излишества, которые столь украшают жизнь и которые так высоко ценят привилегированные классы.
Доходы Фермы от торговли были невелики: со времен Основателей повелось, что Животные могут есть сколько хотят (то есть много) и работать сколько хотят (то есть мало), поэтому Ферма производила мало излишков, а их с трудом хватало на приличный уровень жизни для председателя Тухла и его помощников.
Энергичной молодежи вроде Линды и ее друзей приходилось рассчитывать только на подарки м-ра Джонсона, чтобы удовлетворить свою тягу к иноземному товару.
На другой день м-р Джонсон рассказал мне за обедом, что его отец всегда мечтал взять земли своего восточного соседа — Фермы — в свой удел. Ферма могла бы приносить хороший доход, если ее модернизировать и отказаться от благоглупостей, учрежденных Отцами-Основателями: держать телят отдельно от коров, продавать больше молока, заставить Животных работать, как всюду, производить мясо и шкуры на экспорт, короче, если превратить это сонное и отсталое Царство Зверей в передовую Ферму.
Но идея освобождения Фермы от правления Животных и ее возврата в Мир Людей овладела умом старшего Джонсона и вне зависимости от деловых соображений. «На Ферме Животные управляют сами собой, а это кощунство и богохульство, — говорил он, — и дурной пример моим коровам и лошадям». И действительно, на отдаленных хуторах Джонсонова ранчо, где жестокое обращение с Животными было нормой, среди несчастных Зверей — Лошадей и Коров — распространился Культ Фермы Животных.
Поэтому м-р Джонсон не щадил затрат в своей борьбе за умы и сердца обитателей Фермы. Он напечатал за свой счет и распространил повсеместно лихо иллюстрированную историю революции на Ферме, он охотно помогал потравщикам и браконьерам делать набеги на Ферму, а в последние годы он даже оборудовал маленькую телестанцию и начал телевещание на Ферму, показывая роскошную жизнь элитных лошадей и коров у себя на Ранчо и сообщения о лишениях и бедствиях на Ферме Животных. Любое животное, которому удалось удрать из-за колючей проволоки[109] Фермы, удостаивалось замечательного приема и отборного овса у Джонсона.
Замечу, что Животные Фермы плохо знали Мир Людей. Отцы-Основатели были учениками Платона и моделировали свою Республику Животных по греческому идеалу Утопии: никто из жителей Утопии не мог никуда выехать, разве что на Олимпиаду. Позднее на Ферме было просто мало денег, и ездить могли только «более равные животные» вроде Душка. Окрестные фермеры охотно прибирали к рукам бесплатных отборных Животных с Фермы, и поэтому многие Животные, посланные на ярмарки и выставки, оставались «на племя» у Джонсона или на другой человеческой ферме. Телевидение Джонсона продолжало плавить счастливую жизнь за высоким забором Фермы, счастливую жизнь для всех Животных и Людей. Итак, забор, который построили Основатели, чтобы защитить Животных от Людей, стал их погибелью: Животные не знали Мира Людей, кроме как по фильмам, коротким туристским поездкам и подаркам издалека, они перестали верить рассказам о наших методах обращения с Животными и поверили, что они могут жить, как актеры Голливуда или нефтяные шейхи. Своими злейшими врагами они считали правящих Свиней, а Людей — благодетелями. А поскольку и Людям, и Животным свойственно верить, что они живут в юдоли слез, а рай находится в другом месте, привилегированные Животные Фермы верили, что они живут в Аду, а Рай находится рядом, за забором, и в этом Раю все наоборот, как в зеркале.
Своеобразным подтверждением зеркальности мира была религия. С нашей, людской стороны забора обездоленные животные в лабораториях и загонах боен верили в избавление — как на Ферме. А с той стороны привилегированные скоты приняли для себя культ Карго — веру в посылки из-за границы. И тут они оказались не глупее людей — культы Ящика возникли в отдаленных районах Новой Гвинеи и Борнео в годы Второй мировой войны, среди туземцев, находивших сброшенные с парашютом ящики с едой и питьем — для английских и американских солдат в джунглях. Не знавшие о войне туземцы верили, что эти ящики — дар богов, и молились парашютам и банкам с тушенкой.
Так и Лисы и Свиньи Фермы, не знавшие о планах м-ра Джонсона, молились на посылки, попадавшие из-за забора. Душок уже тогда был верховным жрецом этого странного культа: его приверженцы собирались украдкой, надевали джинсы, курили «Мальборо» и молились Большому Ящику с яркими этикетками. Душок присоединился к нам с м-ром Джонсоном-младшим после обеда.
— Мы пытались уговорить председателя Тухла продать нам луга на краю ваших угодий и рядом с нашими, — сказал м-р Джонсон, — но старик не соглашается. Поэтому нам придется урезать поставки жевательной резинки и прочих замечательных вещей, дорогой Душок.
— Возмутительно! — воскликнул Душок. — Ну и жила наш старпер! Он не верит, что Ферма Животных — для Животных! Все только для него и для его жирных дружков! Зачем нам нужны эти луга? У нас лугов предостаточно. Вот жевательной резинки нам не хватает. На будущей неделе я приеду к вам на ранчо, и мы обсудим наши планы.
Душок и Джонсон ушли, а я остался в обществе друзей Линды: самки спорили, как лучше всего найти себе жениха с Фермы Джонсона, а самцы уговаривали меня продать им мои ^асы или брюки.
Я даже не понял, что на моих глазах творилась история Фермы: так началась революция, изменившая не только Ферму, но и все отношения Животных и Людей. Через несколько дней, когда я у себя в номере включил телевизор, я увидел вместо обычной программы о Лошадях — передовиках производства фильм о поездке Душка на Ранчо Джонсона.
Великий Жрец Культа Ящика удостоился воистину королевского приема: красные ковровые дорожки, несчетные журналисты и охрана, торжественные речи. Ни один представитель Фермы не был так принят за Забором. В одночасье Душок стал самым знаменитым Боровом в мире, и даже Животные, знавшие его много лет, увидели его в новом свете: Боров, которого Люди считают лучшим, наверное, и впрямь примечательное существо.
