Перед ним лежало ещё добрых две дюжины летучих мышей, каждая из них была высохшей и сморщенной, и когда он пнул одну из них носком сапога, она рассыпалась в пыль и бледные кости.
Сломанные бледные кости. Сантер пригляделся, каждая из летучих мышей выглядела так, будто её схватили и раздавили в кулаке.
— Кто охотится на летучих мышей, при этом раздавливая их? — спросил он, осторожно вставая, чтобы найти среди обломков путь к маэстре, ожидающей его у руин.
— Летающие змеи — Ксуэц'ксит'шал, — ответила маэстра. — Небольшие яркие и разноцветные змейки, длинной примерно с мою руку, с четырьмя тонкими, полупрозрачными крыльями, которые могут переливаться всеми цветами радуги. Это красивое животное, но чрезвычайно ядовитое… оно может укусить, но обычно распыляет свой яд через ноздри… и этот яд достаточно силён, чтобы парализовать человека на пол отрезка свечи. На людей они не нападают, но обвивают свою парализованную добычу — в основном это мелкие птицы или летучие крысы — и раздавливают их, чтобы было удобнее есть.
— Я ещё никогда не видел такой крылатой змеи, — поражённо ответил Сантер. «Каково это, когда знаешь так много?» — подумал он.
— В этом нет ничего удивительного, — ответила Дезина, и он услышал неловкость в её голосе. — Они здесь не обитают, климат слишком холодный. Их можно встретить в джунглях на южном побережье Ксианга.
— А ещё кто-нибудь?
Она покачала головой. Они переглянулись, затем посмотрели туда, где лежали останки некроманта. Свет маэстры поднялся выше, становясь всё ярче, пока жёсткий, словно дневной, он не осветил всю местность и сгоревшие руины. На них посмотрела крыса и исчезла между обломок, больше не было видно никакого движения. Маэстра удерживала свет некоторое время, пока они стояли там, исследуя взглядом каждый уголок руин, но не увидели больше никакого движения. Всё это время Сантер держал руку на рукоятке своей рапиры.
Свет медленно опустился, угасая, пока совсем не исчез. Сантер моргнул. Свет был таким ярким, что теперь он почти ничего не видел. Он подождал, пока не стал различать хотя бы огонь факела, который всё ещё держал сержант.
— Вы говорили что-то о глотке вина? — наконец спросил он и сглотнул, его голос прозвучал хрипло.
Маэстра только кивнула. Вместе они вернулись к патрулю. Сержант с любопытством посмотрел на них и, видимо, что заметил в выражении лица Сантера.
— Есть какие-то проблемы, сэр?
— Нет, сержант. Вы можете продолжить своё патрулирование, — ответил Сантер. — Мы здесь закончили.
Но, прежде чем последовать за маэстрой, он оглянулся на сгоревший дом. Там всё ещё не было видно никакого движения.
45. Мама Маербэллина
«Аскир — это город чудес», — подумал Ласка, осторожно крадясь за угол дома. Здесь можно было купить всё, что угодно… если только знаешь, где. И это также относилось к выправлению костей или исцелению травм.
Почтенный гражданин обратился бы к лекарю, чтобы там ему выправили кости. Если у него было достаточно денег, и он нравился священникам, он мог бы пойти в храм, где священник облегчил бы ему исцеление, возможно, даже полностью исцелил, в зависимости от того, насколько высока благосклонность или, возможно, настроение бога. Но когда ты был вором, который не имел хороших отношений с богами, ты шёл к Маме Маербэллине.
Может она и была странной, и к ней нужно было немного… привыкнуть, и иногда от неё воняло, но сердце у неё было золотое, а руки творили чудеса.
Ласка нырнул глубже в тень, пока отряд из четырёх Морских Змей не исчез за следующим углом. «Наверное, это была излишняя осторожность», — подумал он. Никто не мог знать, что он украл камень из посольства Алдана, но прямо сейчас он не хотел иметь никаких дел с Морскими Змеями.
Мама Маербэллина жила в маленьком домике у внутренней стены, неподалёку от Зерновых ворот. Этот участок ещё был частью порта, но из-за близости к Зерновым воротам уже считался районом получше. Если уж и жить в порту, то тогда здесь. Дом был старым, ступеньки, ведущие к низкой двери, протоптаны, но камень был прочным, крыша покрыта шифером и без дыр, и даже в камине была тяга, о чём свидетельствовал дымок, поднимающийся из трубы. Ласке не нужно было видеть дым, чтобы понять, что Мама дома. Она не покидала дом, и насколько знал Ласка, она никогда не спала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он постучал.
Ничего не произошло.
Он снова постучал, на этот раз громче. Дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с Мамой Маербэллиной… которая угрожающе держала в руке скалку.
— Чего хочет Ласа, а? — прошипела она и схватила его большой рукой. В следующий момент у Ласки земля ушла из-под ног, когда она подняла его за изодранный камзол.
Буквально сегодня Ласка видел вещи, которые напугали его до смерти, но ответ на вопрос, кто был более устрашающим, Мама Маербэллина или человек-тень, всё ещё оставался открытым.
Мама была высокой, даже выше Иствана. Если бы это было всё, не было бы причин бояться её. Только её было так… так… много! Не то, чтобы она была толстая, скорее мощная! Описать Маму было трудно… длинные чёрные волосы были похожи на дикую гриву, достаточно длинную, чтобы доставать до пола, лоб под ними был чёрным, как эбеновое дерево, украшен белыми шрамами, под ним большие, тёмные глаза, которые, казалось, смотрят в самое сердце души, широкий нос со вставленной костью, которая была украшена золотыми рунами, и широкий рот с хорошо очерченными губами, которые Мама проткнула для красоты осколками кости в золотой оправе. Зубы крепкие, как у хищника, она смазала чёрной краской, и когда улыбалась, кровь застывала в жилах. Зелёное полотно, наверное, достаточно большое, чтобы послужить парусом, было обёрнуто вокруг неё, подчёркивая огромные груди, торчащие, как шарообразные снаряды катапульты. Золотой кушак подчёркивал на удивление тонкую талию, а руки могли, наверное, выжить из камней сок.
На каждом из её массивных пальцев она носила достаточно золота, чтобы купить половину порта! Насколько велика была лапша, которую она раскатывала этим куском дерева, каждый мог представить себе сам. В любом случае, Ласка уже видел на Твёрдом рынке военные дубинки гораздо меньшего размера. Кроме того, с каких это пор скалки стали делать из эбенового дерева со странными магическими символами?
А если коротко, то однажды увидев Маму Маербэллину, больше никогда не сможешь её забыть. Если бы она не была такой высокой, такой огромной, такой… такой, то, возможно, была бы даже красивой женщиной. На самом деле, Ласка знал, что есть мужчины, которые мечтали побывать между её бёдер. Но только не Ласка. Ласка предпочитал не мечтать о том, что могло его раздавить.
— Я тоже рад тебя видеть, Мама Маербэллина, — выдавил Ласка, поскольку у него заканчивался воздух. — Ты не собираешься отпустить меня, чтобы я снова мог дышать?
Не говоря ни слова, она перенесла его в свою хижину, словно огромный портовый кран, и бросила там. Но Ласка был бы не Лаской, если бы не приземлился на ноги. Он подождал, пока боль утихнет, и он снова сможет дышать, затем стряхнул с себя остатки своего порванного камзола и укоризненно посмотрел на неё.
— Я ранен!
— Да, да, — сказала Мама Маербэллина, указывая пальцем на стул, который, как и всё здесь, был слишком большим.
— Сидеть!
Ласка сел. Мама наклонилась и понюхала его, потом скривилась, чтобы с отвращением отшатнуться.
— Ласка воняет Ма'б'р'мнгта!
— Что бы это ни было…
— Чёрный человек! — прошипела она и резко развернулась, чтобы открыть большой сундук с золотой отделкой, из которого достала то, что для Ласки подозрительно выглядело как бедренная кость человека, к которой был прикреплён панцирь черепахи, череп ящерицы и несколько длинных перьев. — Фде'теее! — выкрикнула она, размахивая этой вещью перед носом Ласки и шипя на него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В тот миг, когда её массивная голова дёрнулась вперёд, она трансформировалась, так что теперь на него шипела не Мама, а огромная чёрная барханная кошка с горящими глазами и пугающими, белыми зубами… достаточно большими, чтобы слопать его как закуску! Ему казалось, что шипение кошки накрыло его, словно каменная лавина… «И теперь стало ясно, кого ему следует бояться больше…» — подумал он с последними остатками угасающего сознания.
