— Пусть вас благословят боги, сэр! — промолвил Сантер, чувствуя себя скованно и неловко. — Мне жаль беспокоить вас так поздно, но…
— Я, в любом случае, не верю, что это была ваша идея, штаб-лейтенант, — отмахнулся с улыбкой полковник Перьев. — Присаживайтесь рядом с маленькой заразой, постарайтесь развлечь нашу сэру, прежде чем она ещё что-нибудь подожжёт!
— Это случилось много лет назад, — засмеялась маэстра. — Не будьте таким злопамятным!
— Нет? Это был мой самый любимый халат! К тому сегодня для тебя это было бы даже ещё проще! Дайте мне немного времени, чтобы переодеться, — добавил он, закрывая за собой дверь своей спальни.
— Не обращайте на него внимания. Прямо сейчас он не справедлив! — сообщила маэстра Сантеру, который с неловкостью сел. — Это была оплошность и совсем крошечное пламя. Вот такое! — Она сжала большой и указательный пальцы, оставив крошечное расстояние между ними, чтобы продемонстрировать Сантеру размер пламени. — Я не виновата, что шёлк сразу загорелся? — добавила она с невинным взглядом. Сантер перевёл взгляд от неё к закрытой двери спальни и обратно.
— Может халат был для него ценным? Шёлк дорогой.
— Правду говоришь, штаб-лейтенант, — произнёс Орикес, когда вернулся в комнату. Ему воистину не потребовалось много времени, чтобы переодеться, но в своей тёмной тунике и серых брюках, начищенных сапогах и сером поясе с сумкой, которая являлась эмблемой Перьев, он выглядел так, будто собирался принять парад. — Халат был подарком от моей покойной жены, — теперь объяснил полковник, укоризненно взглянув на маэстру. — Я говорил, что вечно буду тебя им попрекать!
— Прошло уже шесть лет! — надулась, как маленькая девочка, маэстра.
— Вечно — намного дольше, чем какие-то несколько лет, — заметил полковник, а потом засмеялся. — Теперь, когда мы с этим разобрались, что привело вас ко мне?
— Вот это, — сказала маэстра и вытащила из-под мантии тяжёлый мешочек с чёрной монетой, которую она нашла в пепле мёртвого некроманта. Она распустила шнурок лишь настолько, чтобы полковник мог заглянуть внутрь, и когда он это сделал, то побледнел, после чего маэстра затянула шнурок и убрала мешочек обратно.
— Это то, что я думаю? — хрипло спросил полковник, подошёл к буфету и взял три бокала и бутылку, которые поставил на стол между ними. — Кажется, мне самому нужно сейчас выпить, — произнёс он, снимая воск с пробки.
— Балантера? — с надеждой спросила маэстра, и полковник кивнул.
— Да. — Он посмотрел на Сантера и гордо улыбнулся. — Мой внук — бондарь на виноделье, и когда навещает меня, всегда приносит с собой пару бутылок. Он знает, как я ценю хорошее вино!
— Да, сэр. — Сантер вежливо кивнул и украдкой огляделся. Вот, значит, как жил высокопоставленный солдат из Перьев! Сами апартаменты не производили особого впечатления. В гостиной, в которой они сидели, было ещё три двери кроме той, что выходила в коридор, и два окна, не более, чем бойницы в массивных стенах крепости. Но в комнате также находился ещё большой камин, тлеющие угли которого согревали комнату, хотя растоплен он был вчера вечером. Комната была чистой, а благодаря белому камню цитадели, светлее, чем можно было ожидать. Сейчас она освещалась тремя свечами, но под потолком Сантер увидел ещё одну реликвию со времён империи, железную корзину, в которой всё ещё лежал молочно-серый шар, вероятно, когда-то освещавший помещение ночью.
Мебель была довольно простой, но хорошего качества. Больше всего Сантера впечатлили две полки у левой стены, на которых стояло не менее тридцати книг. Справа от них на стойке висели тяжёлые латные доспехи полковника с символом пера на левой груди.
Под одну из бойниц был поставлен письменный стол, к стене прикреплены сразу два канделябра слева и справа от бойницы. На столе были стопками сложены десятки пергаментов, содержащих рисунки или тексты, а в плоском ящике из эбенового дерева несколько белых листов ждали того, когда их заполнит рука солдата из Перьев. Пожалуй, полковник служил имперскому городу уже сорок лет. Для некоторых эти апартаменты моги показаться скромной наградой за все эти годы, но Сантер был уверен, что штаб-полковник считал иначе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Откуда ты это взяла? — спросил полковник, наливая вино сначала ей, затем Сантеру, прежде чем наполнить свой собственный бокал. — Могу я надеяться на то, что вы выследили и убили некроманта?
— К сожалению, нет. Но сейчас их стало на одного меньше, это я расцениваю как успех, хоть это и не наша заслуга.
Кратко и на удивление сжато, маэстра описала события этой ночи солдату из Перьев. Орикес внимательно слушал, лишь изредка задавая короткие вопросы, на которые она лаконично отвечала. У Сантера закралось впечатление, что она вот так докладывает полковнику отнюдь не в первый раз.
В конце она ещё упомянула, что Сантер как будто увидел что-то в сгоревшем доме и описала раздавленных и засохших летучих мышей, которых он нашёл.
— Я не особо хорошо разбираюсь в летучих мышах, — заметил полковник. — Но мне это тоже кажется необычным. Это всё, что вы смогли там обнаружить?
— Да, только это. Я послала свет в руины, но мы ничего не увидели.
— Есть какие-нибудь догадки, кто был некромантом? — спросил Орикес, и маэстра покачала головой.
— Примерно твоего роста, стройный, почти худощавый, тем не менее, он был настолько силён, что во время драки отбрасывал противника на шесть шагов. Он почти сгорел дотла; стоило прикоснуться к тому, что от него осталось, и оно обращалось в пыль.
— Единственное, что я могу сказать, это то, что он, вероятно, был моряком. На нём была одежда и сапоги из армированного льна, — добавил Сантер к словам маэстры, когда увидел вопросительные взгляды. — Такие сапоги не плесневеют как кожа и в них хорошо карабкаться по такелажу.
— Хм, — хмыкнул Орикес. — Нам это не особо поможет. Ежедневно к нам на берег спускаются сотни моряков. Однако большинство из них остаются в районе порта. Я отдам приказ расспросить стражу у ворот, возможно, кто-то из них видел нужного нам человека.
— Это может быть проще, чем ты думаешь, Орикес, — заметила маэстра, делая глоток вина. — Пусть их также спросят о том, не показался ли им кто-то жутким или пугающим.
Она увидела вопросительный взгляд Сантера.
— В храмовых книгах написано, что человек, использовавший тёмный дар и узурпировавший другую душу, проклят. Мы замечаем это, но обычно не хотим признавать, мы отказываемся в это верить.
— Правда ли всё так просто? — спросил Орикес.
Маэстра покачала головой.
— Нет. В книгах Сов о них есть много информации. Всё не так просто! Чем старше становится некромант, тем больше он учится. Тогда он уже больше не выдаст себя так легко, спрячется за улыбкой или жестами щедрости, притворится что испытывает чувства, которых больше не знает. Таких как любовь, печаль или радость, возможно, вспоминая, как это было раньше или копируя других. Но, нарушив заповеди других богов, он был ими проклят, поэтому больше не может чувствовать то, что чувствует человек.
— Они больше ничего не чувствуют? — удивлённо спросил Сантер. — Какое жалкое существование!
— Они чувствуют достаточно. Жажду, гнев, ненависть, жадность, опьянение властью или кровью и плотской похотью. Им это нравится, они всецело этим поглощены. Но эти чувства отличаются от наших, они извращены. Это похоже на голод, который невозможно утолить… И они все стремятся утолить его раз за разом. Для них душа — это аппетитное яство, праздничная трапеза. Они наслаждаются тем, что чувствуют другие: страхом, болью, страданием, гневом, печалью… они жадно лопают, но дыру в их собственной душе не заполнят даже страдания тысячи других людей!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Казалось, её зелёные кошачьи глаза светятся в свете свечей, что позволило Сантеру понять, как сильно — всей душой — маэстра ненавидит этих проклятых тварей. «Неудивительно», — подумал он, сдержанно потягивая вино. «Если то, что она рассказывала ему до сих пор, было правдой, у неё были для этого все основания. А у него, в свою очередь, не было никаких причин сомневаться в её словах.»
