— А вы что скажете, Виноградов? Почерк ваш?
— Не знаю. Даже если это мое — фирма к этому отношения не имеет, так, личное хобби.
Лучше подставиться, чем потом у сыскного агентства отнимут лицензию за деятельность, непредусмотренную уставом… Какой, интересно, закон разрешает следить за людьми, вторгаться в их частную жизнь? Можно, конечно, поспорить, порыпаться — но только теоретически.
— Достойно, но глупо. Объясни ему, Костя.
— Видишь ли, Виноградов…
— Товарищ полковник, на минуточку? — бесцеремонно перебил шефа хороший знакомый Виноградова, то бишь майор.
— Иду, потолкуйте пока. Майор, побудьте здесь.
— Понял! — Виноградовский знакомец дождался, пока начальник выйдет из кухни. Хозяйски плюхнулся в освободившееся кресло. — Огня дай!
— Не курю.
— Пожалуйста! — Шеф любезно поднес к кончику стрельнутой у кого-то майором сигареты зажигалку. Щелкнул.
— Спасибо.
«Надо же, какие слова знает! И не подавится…» Виноградов молча следил, как опер двигает по столу изъятые паспорта, договорные бланки, какие-то фотографии. Нужно было что-то срочно предпринимать, спасать положение!
— Извините, товарищ майор…
— Что?
— Извините, но пепельница одна, возьмите хоть бумажку. — Виноградов со смущенной улыбкой допускающего вынужденную бестактность земского врача, стараясь действовать непринужденно и естественно, поднял со стола исчирканные собственной рукой листки и сложил наподобие ковшика. Подал. — А то потом ругани не оберешься. Уборщица, сами понимаете, зверская баба!
Майор пожал плечами:
— Пожалуйста! Не о том думаешь.
— Ну, видите ли, товарищ майор, очень тяжело, когда все вокруг так вот сразу, чтоб не показалось…
Виноградов нес какую-то ерунду, терпеливо принимая в подставленный бумажный ковшик сначала пепел, потом — слюнявый окурок. Дождавшись наконец окончания майоровского перекура, он смял кулечек в комок и кинул в сторону урны. Бумажка, не долетев, угодила прямо в лужу, вытекшую из разбитого заварочного чайника.
— Эх, не попал. Нервишки сдали.
— Раньше надо было соображать. Теперь только на Константина Эдуардовича надейтесь, как он скажет — так и будет. Тюрьма или, к примеру, «химия»…
— Да нету уж теперь «химии»!
— Другое что есть, — убежденно насупился майор.
— Вы из армии, наверное, перевелись?
— Допустим.
— Я очень люблю армейских. И уважаю! А вы, шеф?
— Эх, Владимир Александрович…
Все толстяк видел, все оценил, только вот ожидаемого лукавого одобрения и радости в глазах у него Виноградов не уловил. Или просто не понял? Во времена партизанского подполья за такое орден бы дали.
— Ты ж неплохой парень. Признайся, легче станет. — Майор решил поиграть в следователя.
— А в чем, товарищ майор?
Виноградов подобрал бумажную «пепельницу», снова прицелился и кинул. Непослушная бумажка никак не попадала в ведро, почему-то все время оказывалась в воде, комкалась, расплывалась.
— Да брось ты эту ерунду! Как в чем? — Вопрос поставил собеседника в тупик. — Сам, что ли, не знаешь? В том, о чем Константин Эдуардович спрашивал.
— Что вы там делаете? — Полковник возник на пороге, стремительный и злобный.
— Вас только что поминали, — поднимаясь с корточек, доложил Виноградов. — Хорошим словом. Об армии поговорили, опять же.
— Выйдите! — Константин Эдуардович коротко мотнул челюстью в сторону коридора, и оперативник с облегчением покинул кухню. — Та-а-ак…
Отсутствие на столе черновика полковник заметил сразу же.
— Костя?
Шеф обозначил на лице высшую степень недоумения:
— Что ты, Костя!
— Значит, Виноградов, опять вы отличились?
Глупо было препираться.
— Да не расстраивайтесь, товарищ полковник. Грех было не воспользоваться. В следующий раз этот танкист не будет хлебалом щелкать.
— Уничтожил?
— Ага.
— Ну и дурак!
— Почему? — Более идиотского вопроса придумать было нельзя, но уж больно реакция толстяка не вписывалась в естественную схему: ни злобной истерики, ни, наоборот, великодушной уважительности проигравшего.
— Это была единственная ваша отмазка — твоя и твоего шефа. Теперь выпутывайтесь как хотите!
— А в чем дело-то?
— Юноша, только что, меньше часа назад, ограблен ресторан «Золотая плотина». Имеются убитые…
* * *
С часами явно что-то случилось — стрелки замерли на начале второго.
— Не может быть!
— Да нет, так и есть, — устало кивнул шеф, сверившись со своим «Ориентом». — Не казнись.
— Кто же знал? Я как лучше хотел.
— Все нормально. Молодец! Лихой казак.
— Только глупый немножко. И торопливый. — Осуждения в голосе полковника не было. Так, скептическая жалость импотента по отношению к знакомому, подхватившему триппер.
Опять позвонили в дверь.
— Слетаются, соколы! Эй, кто там… Впустите аккуратненько.
— Доволен, Костя?
— Как сказать… Что-то не торопятся твои подчиненные.
— А с чего бы им приезжать?
— Только не говори, что ты тревогу не объявил! Не поверю. Забываешь, что мы с одной грядки выросли.
— Время идет, все меняется.
В действительности на засаду нарвался только один молодой и невыспавшийся оперативник «Бастиона» — поднятый телефонным звонком из постели приятельницы, он второпях влетел в офис и попал прямо в объятия грубоватых парней из спецназа. Теперь, тоскуя под автоматным дулом, он коротал время в компании Аскаева и Егорыча.
Остальные к технике безопасности отнеслись серьезнее — поняв, что в конторе творится неладное, напролом не лезли. Сейчас они, видимо, из каких-нибудь укромных мест наблюдали за происходящим, готовые реагировать соответственно изменениям обстановки.
Впрочем, как выяснилось, пассивным ожиданием соратники по сыскному агентству не ограничивались.
— Кого принесло?
— Товарищ полковник, адвокат! — выдавил из себя неприятное слово опер, который ранее обнаружил запасной выход.
— Твои вызвали?
— Наверное, — почесал за ухом шеф.
— Запускайте прямо к нам.
— Хорошо, Константин Эдуардович! — Оперативник вышел, но почти сразу же вернулся, сопровождая рослого и некрасивого мужчину лет пятидесяти.
— Вы главный? Здравствуйте, Костя, здравствуйте, молодой человек.
— А вы кто?
— Гессен Анатолий Михайлович, член коллегии адвокатов, — вошедший закончил пожимать руки Виноградову и его шефу и картинно поклонился полковнику.
— Документы?
— Ваш коллега забрал.
Оперативник уже передавал полковнику удостоверение с золотым тиснением на обложке.
— Очень приятно, Анатолий Михайлович. Возьмите. Мы ведь знакомы?
— Встречались. По делу Степаненко. Константин Эдуардович, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно.
Со стороны это выглядело очень мило.
— Что происходит?
— А в связи с чем это вас интересует?
— Я являюсь юрисконсультом сыскного агентства «Бастион». Кроме того, имеются индивидуальные договоры с рядом его сотрудников на представление их интересов по уголовным и гражданским делам.
— И ордера можете предъявить?
— Обижаете. Надо?
— Пока нет.
— Кто из сотрудников агентства и в чем именно подозревается? Кто-нибудь задержан? Кроме того, меня интересует, на каком основании ваши подчиненные ворвались в помещение фирмы и кто конкретно причинил телесные повреждения господину Аскаеву?! Медики сейчас подъедут, я уже вызвал «скорую помощь».
— Поторопились.
— Во всяком случае, это не лишнее!
— Может быть. Что скажешь, Костя?
Шеф глубоко затянулся, разом спалив папиросу чуть ли не до бумажного мундштука. Помолчал. Потеребил подбородок:
— Слышь, Толя, сходи пока к мужикам, поддержи их, послушай. Потом посмотрим.
— Тебе виднее.
— Мы тут попробуем мирно, без официоза. Но все равно спасибо, что приехали! — улыбнулся готовому выйти Гессену Виноградов, — Теперь хоть беспредел закончится…
— Не видал ты еще беспредела! — буркнул полковник.
— Это угроза?
— Не ерепенься, — осадил подчиненного шеф. — Ну?
— Кто начнет?
— Тебе придется. Нас ты уже слышал.
— А я не тороплюсь, еще послушаю. Может, что вспомните?
— Ладно, сегодня ты банкуешь. Молодого отослать?
— Зачем, пусть побудет. Может, подскажет что…
— Хорошо. Поехали! Некоторое время назад, на той неделе, ко мне обратился мужчина…
— Лично к тебе?
— Перепроверять будешь?
— Ты же понимаешь!
— Хорошо, лично ко мне. Сначала позвонил по телефону, сказал по чьей рекомендации. Потом сюда пришел.
— А по чьей рекомендации?
— Это не важно. Старый клиент — считай, что это пока коммерческая тайна. Надо будет — он подтвердит.
