В каком-то смысле с двумя противниками легче иметь дело, чем с одним, потому что они зачастую норовят помешать друг другу. И в условиях ограниченного пространства большое количество нападающих как раз может стать недостатком для врага и преимуществом для тебя, если только… Если ты вообще в данный момент настроен на драку и если можешь предположить хоть что-то определенное и правдоподобное о людях, наставивших на тебя оружие.
Я, судя по ощущениям, мог лишь утверждать, что один из злоумышленников (а ничего доброго в мой адрес явно желать не собирались) стоит ближе ко мне, чем другой. Собственно, это наблюдение и отвратило меня от каких-либо активных действий, потому что такая расстановка фигур обещала последовательную смену позиций, и пусть с первой линии выстрела я еще успевал убраться, вторая, намного менее определенная, имела все шансы пересечься с траекторией моего движения.
– Веди себя тихо, если хочешь остаться целым, – предложили мне и, принимая молчание за согласие, накинули на мою голову какую-то тряпку.
Вообще-то я предпочел бы получить укол снотворного или достичь беспамятного состояния любым другим доступным образом: это гарантировало бы совсем иной расклад дальнейшего общения. Тем более в наше время развитой химической промышленности легко доступны средства, обеспечивающие избавление от сознания хоть на 3, хоть на 333 секунды, по желанию. А меня, судя по всему, хотели… Да, точно! Заставить понервничать.
Руки завели назад, запястья стянули наручниками, заставили двигаться дальше по переулку, правда, недолго. До машины. В багажник запихивать не стали, и то слава богу: до места назначения я добрался в относительно комфортных условиях. Конечно, не имея ни малейшего представления, куда направляюсь волей похитителей, но и они не получили то, чего добивались. Отсутствие информации о маршруте и об окружающем мире в целом должно было вызвать у меня растерянность, страх и прочие сопутствующие чувства. В идеальном варианте. На самом же деле…
Нет, радости или воодушевления я не испытывал. С чего бы? Но и особого повода пугаться пока тоже не намечалось. Хотя бы потому, что часть людей, заработавших с моей помощью неприятности, убила бы меня, не тратя лишнего времени и сил, часть – изрядно помучила бы, прежде чем убить, а остальные… Да и остальные тоже. Убили бы. По крайней мере, выкупа требовать не стал бы никто. Не с кого и нечего. Существовала вероятность шантажа и вымогательства, но скорее от меня что-то кому-то понадобилось бы, а не я выступил бы ценным призом. Сомнительно, что моя голова вообще имеет хоть какую-то цену на «черном рынке», тем более в нынешнем ее состоянии.
Ехали долго. Наверняка, кругами, чтобы оторваться от наблюдения, если таковое предполагалось в наличии. И чтобы замести следы. Потом мне настойчиво предложили совершить еще одну пешую прогулку, включившую в себя и несколько пролетов ступенек, в какой-то момент остановили, я почувствовал, что руки снова свободны, а за спиной прошелестела закрывающаяся дверь.
Снимать с головы мешок, или чем там меня накрыли, не слишком-то хотелось. Но раз уж предоставили такую возможность…
Комната была просто замечательная. Самое то, чтобы дезориентировать полностью: ни окон, ни дверей, только однотонный стеклопластик вокруг. Что, кстати, позволяло предположить одну малоприятную штуку. Скорее всего, эти стены – вовсе даже не стены, а окна. В смысле как в аквариуме. А значит, кто-то собирается за мной наблюдать, и довольно внимательно. Но зачем?
– Вы готовы ответить на несколько вопросов, мистер Кейн?
Голос прозвучал словно сразу со всех сторон. Мерзкий эффект, но, видимо, на это и был расчет устроителей здешнего цирка. И конечно же голос незнакомый. Смодулированный? Может быть. Только в моей ситуации подобное предположение мало что решало. А с другой стороны, если какая-то достаточно влиятельная и уверенная в себе общность людей озаботилась тем, чтобы притащить меня сюда, имело смысл испытать немного гордости. Так, самую малую малость.
– А вы не могли задавать ваши вопросы в другом месте? Более… уютном?
– Место не имеет значения. Важна лишь правда.
Ага, как же!
– Думаю, за чашкой кофе я был бы намного откровеннее.
– Придется обойтись тем, что есть.
То есть чего нет. Примерно так я и думал.
– Что вам нужно?
– Ответы.
– И много?
– Сколько понадобится.
– Хорошо. – Я кивнул и сел на пол у одной из стен. – Слушаю.
– Это мы будем вас слушать, мистер Кейн. Или удобнее обращаться к вам по званию?
– Без разницы.
– Вы пренебрежительно относитесь к вашему капитанскому чину?
Потрясающе! Так, понимаю, шоу началось?
– Не испытываю особой привязанности.
– Вас не заботит карьера?
– Скорее я ее не забочу.
– Поясните.
– Не люблю принимать на себя ответственность.
– Поэтому никогда не были женаты?
А это-то здесь каким боком замешано?!
– Моя семейная жизнь – мое личное дело.
– И тем не менее у вас есть дочь.
А Эд мы зачем будем сейчас полоскать?
– Приемная.
– Одинокому человеку достаточно трудно получить право на усыновление или удочерение. Что заставило вас добиваться такого разрешения?
Ха! Добивался, как же! В гробу видел. В белых сандалиях. Хотя… Эти люди осведомлены не на сто процентов. И даже не на пятьдесят. Значит, не по ведомству тетушки и ее знакомых проходят. Вот только радоваться мне этому неожиданному открытию или нет?
– Чувство жалости.
– Поясните!
– У меня была возможность не оставлять ребенка сиротой, и я этой возможностью воспользовался. Все просто.
– Вы любите свою дочь?
Трудный вопрос. Как я вообще отношусь к Адвенте? Она хорошая. Забавная. Умница. Какой вырастет, конечно, еще неизвестно, но то, что есть уже сейчас, очень даже милое. Умиляет то есть. Временами. Временами доводит до ручки. Нормальные семейные отношения, одним словом.
– Без комментариев.
– Вы любите свою дочь?
– Вы плохо поняли мой ответ?
– Это не ответ.
– Мои чувства к ней должны волновать только нас двоих, и никого больше.
– Вы любите детей?
Как можно любить или не любить то, что постоянно присутствует в твоей жизни? Сначала были сестры, потом, едва я начал отвыкать от шумной беготни по дому, появилась Эд. Ну а до нее еще один великовозрастный ребеночек на мою шею свалился, и неизвестно, кто обычно доставляет больше хлопот… Дети? Они просто часть того, что составляет мое существование. А себя я, признаться, воспринимаю не слишком положительно.
– Я люблю, когда они вырастают.
– Любите заниматься воспитанием?
– Ненавижу.
– Так категорично?
Я пожал плечами:
– Это преступление? У меня не педагогическое образование, если вас интересует.
– Ваше образование нам известно. Как и ваш послужной список.
– Жалкие несколько строк? Надеюсь, вы получили удовольствие от прочтения.
– Те строки не отражают действительности. И ничего не говорят о человеке по имени Морган Кейн. Или вас правильнее было бы называть Морган Дэниел Уоллес Кейн?
– Как вам угодно.
– А как угодно вам? Или второе имя вас смущает? Может быть, вы его стыдитесь из-за того, что совершали, называя себя «Дэниел Уоллес»?
Вот ведь приставучий гад! А вопросы странные, да. Очень странные. Непонятно, чего этот дознаватель хочет добиться.
– Не стыжусь.
– Потому что, прикрываясь им, исполняли приказы?
Второе имя. Единственная память о матери. Откуда же тут взяться стыду?
– Потому что независимо от имени, которым называюсь, всегда делаю то, за что готов нести ответственность.
– И как далеко простираются пределы вашей ответственности?
– Так же далеко, как пределы доверия того, кто… захочет мне довериться.
Голос смолк. Окончательно и бесповоротно. Зато дверная створка медленно отъехала в сторону, пропуская в комнату…
– Сеньора? Что вы здесь…
Я еле успел подняться, и хорошо, что не отошел от стены, потому что инфанта, воткнулась в меня чуть ли не с разбега, обхватила руками и прижалась к моей груди на очень долгую минуту. Или на пять, не знаю. По крайней мере, напряжение в ее теле стало ослабевать, лишь когда я обнял Элисабет за плечи.
– Я так давно хотела это сделать… – прошептала она.
– Впечатать меня в стену?
– Дотронуться…
– Ну и как ощущения?
– Тепло… И спокойно.
– А разве есть повод для волнений?
– Собственно говоря, да, – сказал старик, на коляске закатившийся в комнату, тот самый, кому мы каждый раз ходили сдавать наши «лабораторные работы». – Приятных, но тем не менее.
– Может, мне хоть кто-то из вас хоть что-нибудь объяснит? А то я начну думать нехорошее. Очень.
Инфанта подняла на меня глаза, покраснела и снова уткнулась носом в мою рубашку.
