— Призраки будущего уже разрушают мою жизнь! — крикнула она.
— Это потому, что ты разрешаешь им подменять твое настоящее! — ответил Парис. — Ты живешь тем, что еще не произошло, и поэтому не живешь вообще: ведь будущего не существует.
Парис коснулся ее и продолжил:
— У нас с тобой, сестра, украли наше прошлое. Но если мы позволим видениям лишить нас настоящего, мы поступим как дураки, и в этом некого будет винить, кроме самих себя. Последуй за мной! Живи, как я, настоящим. Радуйся этому утру, такому теплому и солнечному. Живи сейчас, сестра. Живи вместе с нами. Правда в том, что жить можно только в настоящем, больше никогда.
К моему удивлению, она расплакалась. Крупные слезы срывались из-под полуприкрытых век. Она ничего не говорила, стояла потрясенная. Наконец она прошептала:
— Ты прав. Я не могу жить, я все время нахожусь в ином времени, слышу иные голоса, слышу иные слова — которые не произносит никто из живущих рядом людей.
Она нежно дотронулась до плеча Париса.
— Брат, если б ты знал, как мне не хочется спускаться в царство Аида, ни разу не порадовавшись солнышку! Настоящему, а не солнцу моих видений.
— Тогда отбрось свои видения. А если станут одолевать, повернись к ним спиной. Вот тебе моя рука, пошли!
Так он поступил и со мной: «Вот тебе моя рука!» — и я, без страха и сомнений, прыгнула в новую жизнь.
Кассандра протянула ему свою бледную руку, закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Я боюсь, — прошептала она. — Я ведь никогда не жила… раньше.
— Жить гораздо интереснее, чем вглядываться в призраки и видения. Просто смотри, что вокруг, слушай и все пробуй на вкус! Если ты будешь делать так, то поймешь, что Елена — не злое предзнаменование, а живая женщина, с которой тебе будет интересно дружить.
— Елена? Она существует? Разве она не образ или идеал?
Парис рассмеялся и вложил мою руку в ее ладонь.
— Ты можешь пощупать идею!
Я была живая. Настоящая. Я приехала в Трою и держала за руку Кассандру.
XXXV
Да, я приехала в Трою и начала создавать свой новый дом.
Мы с Эвадной нашли подходящее место для змейки.
— Мы должны позаботиться о доме для твоей змейки, — сказала Эвадна. — Медлить нельзя, ей будет плохо.
Мы нашли маленькую комнатку под покоями, где из земли бил ручеек. Тут было тихо, уединенно — то, что любят змеи.
Соорудить алтарь не составило труда, так же как и очистить место для медовых пирожков и миски с молоком. Когда все было готово, я позвала Париса. Мы выпустили змейку и впервые говорили друг с другом наедине в ее присутствии, а потом дали друг другу клятву в нашем семейном, домашнем святилище.
Змейка внимательно посмотрела на нас — очень торжественно, или мне почудилось?
— Благослови нас, — попросила Эвадна. — Нам очень нужно твое благословение. Мы на новой земле. Все, что осталось от прежнего дома, — это ты.
— Это уже твой третий дом, — добавила я. — Из Эпидавра ты приехала в Спарту, из Спарты — в Трою. Но меняться — значит обновляться. Ты меняешь кожу и потому остаешься вечно молодой. Научи нас этому искусству. И пожалуйста, помогай Гермионе, даже издалека.
Парис опустился перед ней на колени и говорил, а она слушала, свернувшись кольцами.
— Именно ты подала мне знак, когда я был в Спарте. Ты соединила меня с Еленой, твоей хозяйкой. Теперь ты приехала в мой город, и я буду заботиться о тебе. Защити наш союз и наш дом.
Змейка высунула свой язык, а потом исчезла в темноте.
Каждый день прибывали все новые и новые рабочие. Дворец Париса быстро рос на вершине холма. Я подружилась с Андромахой, она относилась с большой симпатией ко мне — тоже чужеземке. Ее выдали замуж за Гектора из отцовского дома в Плаке. Больше всего на свете она хотела ребенка.
Когда она говорила об этом, я вспоминала свою потерянную Гермиону. Я тосковала по ней. Порой тоска становилась такой сильной, что я спускалась вниз, в алтарную комнатку, и в присутствии священной змейки плакала, жаловалась богам, молилась.
Андромаха призналась, что она использовала все известные средства, принесла множество жертв богам, но так и не забеременела.
— Неужели я бесплодна? Годы идут, а в этих стенах так и не слышно детских голосов.
— Но ты еще молода… — начала было я, но она не дала мне договорить.
— «Молода»! Ты сама знаешь, что это не так! Мне уже минуло двадцать. Разве это молодость?
— А мне уже минуло двадцать пять, — ответила я.
— Вот видишь! И ты не ждешь ребенка от Париса. Ты родила дочь, когда тебе было шестнадцать, а теперь — ничего!
Это была правда. Я не ждала ребенка. Хотя очень хотела родить от Париса.
— Боги не могут наказать Гектора бездетностью. Они пошлют ему сына, — сказал я.
Может, это было и не очень убедительное утешение, но другого я придумать не смогла. Я успела узнать Гектора и считала его одним из лучших людей, живших на земле. Не потому, что он был красив, и статен, и отважен, а потому, что судил всегда справедливо и дальновидно.
— Боги могут делать все, что угодно. Ты, Елена, сама прекрасно знаешь. — Андромаха чуть улыбнулась. — Ты ведь им немного родственница.
— Ты намекаешь на эту старую историю с лебедем?
— Это ясно, стоит только взглянуть на тебя. Я считаю, что некоторые люди ближе к богам, чем остальные.
Этот разговор привел меня в смущение, как всегда бывало, и я сменила тему:
— Не пора ли полакомиться сластями? Что-то твоя служанка запаздывает!
В Трою пришло лето, холодный, порывистый ветер сменился теплым, ласковым ветерком. Зелень на лугах стала яркой, сочной, а бурный Скамандр стал спокойной рекой. Вторая река, Симоид, исчезла, оставив на память о себе несколько луж: питавшие ее притоки высохли под солнцем. В Верхнем городе, однако, было прохладно, и строители исправно работали, поскольку жара не истощала их силы. Говорили, что дворец закончат, когда дни пойдут на убыль. Отделка и украшение, конечно, будут готовы позже. Строители ворчали, что художники — капризный народ, им нужно много времени. К третьему этажу еще не приступали: Геланор без конца делал образцы, клал на них всевозможные грузы — проверял на прочность. Поначалу он заговаривал о четвертом этаже, но потом перестал. Наверное, игрушечный дворец разрушился, когда он добавил к нему четвертый этаж.
Однажды, когда я составляла из сушеных луговых трав смесь для ароматизации комнат, ко мне ворвался Парис и закричал:
— Смотри, что привезли в Трою!
Лицо его горело от возбуждения, он схватил меня за руку так резко, что я просыпала траву на пол.
— Не беда, что толчея! Пойдем, пока толпа еще не велика!
Он тянул меня за собой по улице в направлении Дарданских ворот, где собралось уже довольно много народу. Несколько человек пытались открыть пошире ворота, и так распахнутые во всю ширь, чтобы ввезти в город огромную фигуру, положенную на платформу.
Толпа была такая плотная, что мы с трудом пробирались через нее, и Парис сказал:
— Нужно подняться на сторожевую башню, оттуда хорошо видно.
Мы вскарабкались по лестнице на площадку, где находились лучники и часовые. Из смотрового окошка я увидела длинную золотую скульптуру: тело льва с головой женщины.
— Прямым ходом из Египта! — кричал смуглолицый человечек с обезьяньими лапками вместо рук. — Сколько вы дадите за эту вещь? Я не сделаю ни шагу вперед, пока мне за нее не заплатят. Похоже, я, как дурак, притащил ее под честное слово человека, которого нет в природе!
— Его имя, часом, не Пандар? — спросил кто-то из толпы.
Хозяин статуи отрицательно покачал головой.
— А то Пандар у нас большой любитель таких штук. Так, может, Антенор?
При имени «Антенор» толпа загудела. Я вспомнила этого изящно одетого человека и ничуть не удивилась, когда кто-то заметил:
— Нет, Антенор никогда не закажет такую безвкусицу. В ней нет чувства меры!
— Безвкусица? — возмутился хозяин. — Да это статуя из дворца самого фараона!
— Ворованная, даю руку на отсечение, — раздался голос Деифоба.
— Если даже и так, здесь ее не найдут, — хитро подмигнул мужчина. — Итак, кто счастливчик, который станет обладателем прекрасной статуи?
— Она называется сфинкс, — сказал старик с хриплым голосом. — Сфинксы иногда загадывают загадки, иногда предсказывают будущее. Тот, с которым повстречался Эдип, убивал людей. Наверное, нужно быть египтянином, чтобы сфинкс не причинил тебе вреда.
— Трое нужен сфинкс! — завопил часовой. — В каждом большом городе должен быть сфинкс, а разве Троя — не самый большой из больших?
— Вот именно! — радостно подпрыгнул продавец статуи. — На реке Нил есть город, где сфинксами уставлена целая улица.
— Ручаюсь, теперь там одного сфинкса недосчитаются! — снова подал голос Деифоб.
