или просто в тапки. Обладала даром прозорливицы, и люди шли к ней нескончаемой чередой. Но с посетителями мать Екатерина вела себя по-разному: кому-то прямо говорила, что его ждет, с другим прибегала к аллегориям, а кого и сразу выставляла за порог келии.
Встреча о. Иоанна со старицей прошла удачно, мать Екатерина приветила его. А вот когда батюшка пришел прощаться, старица неожиданно начала грубо браниться с искаженным от злобы лицом. Уезжал о. Иоанн расстроенный. Было очевидно, что матушка предупреждает его о какой-то большой беде, но о какой именно?..
На обратном пути батюшка, конечно же, не преминул заехать в Псково-Печерскую обитель, где не был пять лет. В монастыре с тех пор произошли изменения — больше не бежал через Успенскую площадь бурлящий ручей Каменец, был построен Архиерейский дом, отремонтирован Михайловский собор. В тот приезд о. Иоанн познакомился с новым наместником монастыря игуменом Алипием. К сожалению, уже не застал маститого старца иеросхимонаха Симеона, отошедшего ко Господу 18 января. О. Иоанну рассказали, что старец… отложил собственную кончину. По откровению от Господа он ожидал смерти 15 января, но когда навестивший его наместник заметил, что в таком случае будет омрачено Крещение, старец смиренно ответил ему:
— Хорошо. Ты наместник, а я послушник, пусть будет по-твоему.
И почил в Крещенский сочельник, а хоронили его через день после Крещения. За три дня до смерти, как рассказали о. Иоанну, старец поблагодарил стоявшие у него в келии часы за то, что точно показывали, когда нужно идти на службу (эти часы и сейчас можно видеть в его келии, они идут до сих пор). А потом трогательно обратился к Господу и Божией Матери:
— Господи, Пресвятая Богородица! Я верой и правдой служил Вам в обители шестьдесят четыре года. Вы во всем мне помогали. Вы всегда были со мной. Я любил Вас и святую Вашу обитель. Теперь я перехожу в неведомый мир. Как Вы меня примете? Как Вы меня примете?..
В день смерти старец до последнего вздоха принимал паломников. Его келейница матушка Александра вспоминала: «Время от времени батюшка говорил, что смерть подходит всё ближе и ближе к груди. Но люди всё шли и шли на благословение, и он их всех благословлял. Около 10 часов утра голова у батюшки совсем склонилась, и он <…> лег на кровать лицом к аналою, подложив левую руку под щеку. В это время постучали в дверь; вошли две женщины по разрешению матушки и подошли к батюшке под благословение. Батюшка положил руку на голову сначала одной, а затем и другой, глубоко вздохнул и утих».
О. Иоанн с благоговением помолился в скромной келии старца, где ему несколько раз являлась Богородица с апостолами. С 2005 года эта келия открыта для посещения паломниками; выглядит она так же, как в момент смерти старца, — его кровать, стулья, этажерка, многочисленные иконы, схимнический куколь, тапочки… Всё это создает впечатление, что старец Симеон отлучился куда-то и вот-вот вернется.
Познакомился о. Иоанн и с валаамскими старцами, которые подвизались в обители с 1957-го. Это были последние насельники Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, в 1940-м эвакуированные в Финляндию в связи с началом советско-финской войны. Потом семеро из братии выразили желание переехать в СССР. Схиигумен Лука, иеросхимонахи Михаил и Иоанн, схимонахи Николай и Герман, игумен Геннадий, монах Сергий — общение с каждым из них было настоящим духовным праздником, радость от которого оставалась в сердце надолго, если не навсегда.
А в день отъезда его пригласил к себе митрополит Вениамин (Федченков, 1880–1961) — некогда епископ белой Русской армии, благословивший П. Н. Врангеля на оборону Крыма, а с 1920 по 1945 год находившийся в эмиграции. В монастырь он удалился в 1958-м, после того как занимал последовательно Рижскую, Ростовскую и Саратовскую кафедры. Разговор был теплый и длительный. Чувствовалось, что владыке Вениамину не хочется отпускать гостя от себя. Они уже и благословились, и расцеловались на прощание, но владыка всё медлил. Наконец он удалился к себе, а когда вернулся, протянул о. Иоанну полоску бумаги, на которой было что-то написано. Обнял гостя за плечи и, глядя ему в глаза, проговорил:
— Пора нам всем понять, что мы являемся существенной ненужностью никому, кроме Бога.
Эту заповедь владыки Вениамина о. Иоанн затем многократно повторял своим посетителям, а листочек бумаги с этой фразой бережно хранил в своей келии. С митрополитом они больше не виделись — тот скончался 4 октября 1961 года. Сейчас их могилы в Богом зданных пещерах разделяют буквально несколько шагов…
Возвращался на Рязанщину через Ленинград и Москву. В Ленинград батюшка заезжал специально, принимала его Сусанна Валова, запомнившая, как уговаривала о. Иоанна надеть в Русский музей не рясу, а обычный костюм. Но батюшка тогда не уступил — и вызвал у посетителей интерес не меньший, чем знаменитые картины. Превращенный в музей Исаакиевский собор восхитил его:
— Если бы я жил в этом городе, я бы каждый день ходил сюда молиться. Произнеси сейчас «Благословенно Царство…», и всё тотчас оживет: эти иконы, эти стены. Собор вспомнит свое величие, он ничего не забыл.
По собору о. Иоанн ходил молчаливый, сосредоточенный; видно было, что он погружен в молитву. На выходе обнаружили за собой слежку, но Сусанна Валова, отлично знавшая свой город, смогла сделать так, что от «хвоста» быстро оторвались.
Посетили Смоленское кладбище, помолились у стен закрытой тогда часовни блаженной Ксении Петербургской. Батюшке предложили бутерброды, но он отказался есть на кладбище. Сусанна заговорила о том, что не в каждом храме молиться легко, не везде чувствуется благодать.
— Благодать Божия во всех храмах, — живо возразил о. Иоанн, — это у кого душа огрубела и легкие нездоровые, тому и молиться тяжело, и дышится трудно. А мне вот везде хочется молиться, и во всех храмах, и на природе. А уж какая молитва была в лагере! Теперь о ней осталось только воспоминание.
Московская часть ежегодного отпуска о. Иоанна всегда была наиболее хлопотливой, насыщенной встречами и событиями. Он останавливался в измайловском доме о. Николая Голубцова, который в конце 50-х служил в храме Ризоположения на Донской (именно там он тайно крестил дочь Сталина Светлану Аллилуеву, которая в своих воспоминаниях отзывалась о нем с огромной теплотой и уважением). Вторую половину дома занимал о. Виктор Жуков (1904–1979), который, как мы помним, сослужил о. Иоанну в измайловском храме в 1946–1948 годах, а после возвращения из ссылки в 1957-м стал настоятелем храма. Во встречах неизменно участвовал и о. игумен Порфирий (Бараев, 1900–1972), сосланный в Канск вместе с о. Виктором, а с 1954-го служивший в Богоявленском соборе в Елохове. К сожалению, с годами дружеский круг редел, «Москва небесная», которую о. Иоанн хорошо знал и любил, уходила в вечность…
Но были и неизменные друзья, те, чья забота сопровождала батюшку всю жизнь. После 1963-го он останавливался в московской квартире Ветвицких, переехавших из Шубинского переулка в
