район «Мосфильма», на улицу Пудовкина, в новенькую «хрущёвку» (сейчас она уже снесена). В этой скромной двухкомнатной квартирке батюшка принимал духовных чад, которые шли к нему нескончаемой чередой. К счастью, никто из соседей не проявлял излишней бдительности, а то хозяевам и о. Иоанну могло бы сильно не поздоровиться. Бывал он и на даче Ветвицких недалеко от Загорска. В свою очередь, Ветвицкие наезжали в Летово, а 15 июля 1962-го батюшка повенчал там сына Матроны Георгиевны Алексея Борисовича с той самой иркутской невестой, которую он обещал ему шесть лет назад, — Мариной. Как рассказывали автору этих строк Алексей Борисович и Марина Викторовна Ветвицкие, электричка тогда мчалась из Рязани в Летово с необычно высокой скоростью, словно несла их навстречу счастью, а когда вышли из поезда, начался летний ливень, будто омывший с жениха и невесты все прошлые грехи. Само венчание было обставлено торжественно и красиво, а на выходе из храма молодоженов встретили пением монахини Браиловского монастыря, осыпавшие их зерном и цветами.
…Служба в Летове, как было сказано выше, шла на фоне разнузданной антирелигиозной кампании. Снова к борьбе с «опиумом для народа» привлекали комсомольцев, которые устраивали шумные гулянья рядом с церквями, а то и забрасывали окна храмов бильярдными шарами. Дальше больше — о. Иоанн начал получать анонимные письма с угрозами. Одно из них содержало такие строки: «Знайте, толстопузому архиерею мы кишки выпустим, а ты, очкарик, не задавайся, тебя мы с кривой Авдотьей на одном столбе повесим». Ниже стояла подпись: «Честное комсомольское».
Терпеть подобное о. Иоанн не был намерен. Когда с письмом в руках он приехал к рязанскому уполномоченному Ножкину, тот сокрушенно вздохнул: мол, анонимка, что с нее взять. На это о. Иоанн возразил:
— Какая же это анонимка, если на ней стоит адрес государственной молодежной организации? Вот, пожалуйста — «честное комсомольское». Вполне точный адрес.
Ножкин обещал разобраться, и угрозы, адресованные о. Иоанну, прекратились. Зато анонимщики начали бомбардировать посланиями рязанские церковные власти. 23 марта 1961-го Ножкин сообщал начальнику милиции Рыбновского района: «В Рязанское епархиальное управление на имя секретаря Гаврилкина Константина Михайловича поступило анонимное письмо, содержащее угрозы в адрес священника с. Летово Крестьянкина. Автор письма предупреждает Крестьянкина, чтобы он ушел из Летова, иначе он будет убит. Посылая Вам письмо, прошу принять соответствующие меры».
Без сомнения, 1961-й остался в жизни батюшки одним из самых тяжелых. Не скрасили его даже возведение его в сан протоиерея, свершившееся на Пасху, 9 апреля, и летняя паломническая поездка с Шиповальниковыми и священником Свято-Троицкого собора Александро-Невской лавры о. Александром Козловым (1933–1987) на Валаам, организованная Сусанной Валовой. 13 декабря в Москве скончался митрополит Крутицкий и Коломенский Николай — «крестный отец» батюшки в его священстве, заступник, освободитель. В последние годы он был в большой немилости у властей, поскольку не скрывал своего недовольства политикой Хрущёва в отношении Церкви, и, будучи главой Отдела внешних церковных сношений, всячески противился вступлению Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей. В итоге принципиального владыку 16 июня 1960-го убрали с этого поста, лишили возможности служить в московских храмах и отправили на покой. Смерть митрополита Николая, скорее всего, не была случайной — хотя его состояние после приступа стенокардии улучшилось, из больницы его не выпустили, а смерть наступила после того, как ему сделали укол… 15 декабря о. Иоанн присутствовал на отпевании владыки в Троице-Сергиевой лавре, которое возглавлял Патриарх Алексий.
А завершился год и вовсе кошмарным случаем, свидетельствующим о том, что разнузданная антирелигиозная пропаганда может привести к каким угодно последствиям. Причем незадолго до него батюшке неведомо с чего вспомнился давно забытый им эпизод, случившийся в юности. Как-то на улице Орла его остановил незнакомец и произнес:
— Юноша, тебя ожидает трагическая смерть от ножа. А произойдет это в домике недалеко от железной дороги.
Со временем неприятная встреча изгладилась из памяти, но вот — почему-то вспомнилась. Из окон дома, где батюшка жил в Летове, можно было видеть железную дорогу, отчетливо слышны были гудки паровозов и электричек. А тут еще эти анонимки с угрозами… Исповедуясь у о. Виктора Шиповальникова, о. Иоанн просил молиться за него.
Наступила ночь с 28 на 29 декабря 1961 года. Было уже далеко за полночь, когда в летовский дом о. Иоанна проникли трое преступников в масках. Кроме самого священника, в доме находились хозяйка, тяжелобольная старушка Агриппина Павловна Беляева, гостья из Москвы Мария Михайловна, Алексей Степанович Козин, помогавший батюшке с ремонтом храма, и еще двое резчиков по дереву (настоятель в тот день уехал к дочери в Рязань). Угрожая оружием, преступники связали людей и направились в комнату батюшки. Сонного его стащили за бороду с постели; разодрав на груди подрясник, приставили к телу нож, к виску — пистолет. На требование выдать ключи от храма и деньги о. Иоанн ответил, что у него нет ни того ни другого. Жестокие побои и издевательства ни к чему не привели. Тогда бандиты решили убить свидетеля и швырнули его связанным на пол перед иконами — «вымаливать себе рай». Лежа на боку, со стянутыми за спиной руками и связанными ногами, о. Иоанн возвел ничего не видящие без очков глаза к образу апостола Иоанна Богослова и начал читать себе отходную. А вскоре потерял сознание от боли.
Очнулся он утром от того, что Алексей Козин раскручивал электрический провод, которым были связаны его руки. Выяснилось, что бандиты, заметив фронтовые шрамы на теле Алексея, «пожалели» его — связали слабее, чем остальных. Именно это позволило Козину освободиться самому и развязать других узников. В комнате царил хаос — ночные налетчики искали деньги. Наскоро прибрались, повторяя вслух: «Наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде». А потом батюшка служил благодарственный молебен, поминая грабителей, не ведающих, что творят. Теперь ему было понятно, о чем предупреждала его старица Екатерина в Пюхтицах. Ведь бандиты, избивая, поносили его точно такими же страшными словами, что и монахиня-прозорливица… Позднее о. Иоанн говорил, что это была единственная в жизни литургия, которую он служил без приготовления. Он специально каялся в этом перед епископом Рязанским и Касимовским.
23 января 1962 года священник отправил на имя С. И. Ножкина заявление, где просил выдать ему новую справку на право служения в летовском храме взамен украденной. Нашли грабителей только через несколько лет, когда о. Иоанн уже находился в монастыре. Причем один из нападавших все 1960-е прожил по украденному им у батюшки паспорту.
Сложно удержаться от того, чтобы не провести параллель с любимым о. Иоанном преподобным Серафимом Саровским. Ведь на него в 1804 году тоже в поисках денег напали разбойники, и было их тоже трое. Но, к счастью, для о. Иоанна ограбление и избиение завершилось всё же не такими тяжелыми последствиями, как для саровского старца, который после нападения ходил только согбенным, с
