итогам все равно придется уезжать с острова, – добавил Миккель. – Несколько лет назад один турист всего-навсего разрисовал пару домиков, так его и то пожизненно изгнали.
– Попытаюсь все-таки к ней пробраться, – решила я.
– Мы с тобой, – сказал Миккель.
– Пожалуйста, только не очень на нее сердитесь, – взмолилась я. – Ей и так паршиво будет.
Ни один из них не ответил.
Мы все втроем прошлепали по маленькому коридорчику. Когда мы проходили мимо медсестры, она нас окликнула, а Миккель что-то ответил ей по-норвежски.
– Говорит, Рита как раз очнулась. Но нам там можно провести не больше пяти минут.
Рита лежала в отдельной палате в конце коридора, с головы до ног накрытая одеялами. Войдя внутрь, я увидела, что веки у нее сомкнуты, лицо пепельно-серое, а к руке подсоединена капельница. В комнате стоял резкий кислый запах.
Рита поздоровалась с нами, хрипло и сдавленно, не открывая глаз.
– Здорово набралась вчера, да? – язвительно поинтересовался Адам.
– Мы, видимо, капельку перепили? – присоединился Миккель.
– Народ… – укоризненно сказала я.
– Простите, простите, мне так стыдно. Это несчастный случай, – прошептала Рита, по-прежнему не открывая глаз. По щеке у нее скатилась слеза.
Я взяла ее за руку, тощую и ледяную.
– Может, расскажешь, что случилось?
– Я сделала глупость. – Рита открыла глаза и посмотрела прямо на него. – Купила эту гадость несколько недель назад. И таскала в кармане. Типа самой себе доказать, какая я сильная. А я нет.
– Ты ж так только на неприятности напрашивалась. Надо было сразу выкинуть, – сказал Адам.
– Раза три, не меньше, из мусорного ведра выуживала, – хрипло проговорила Рита. – Можно воды?
– Сейчас принесу, – сказал Миккель. – И про завтрак спрошу. Все проголодались?
Я кивнула. В животе у меня заурчало. Рита покачала головой. Когда Миккель вышел, она снова закрыла глаза.
– Меня отправят в тюрьму?
– Нет. А вот на реабилитацию тебе лучше лечь, – ответил Адам.
– Как? Я и на билет с острова не наскребу.
– Что-нибудь придумаешь, – отрезал Адам.
Я видела, что он теряет терпение.
– Может, поищешь Миккеля? – предложила я.
Он без единого слова развернулся и вышел. Видно было, что его плечи сведены от напряжения.
– Они злы на меня, – почти шепотом сказала Рита.
– Да, – просто признала я. – Но они вообще-то отходчивые. Рано или поздно они тебя простят.
– Сомневаюсь. Сожги мой дом кто-нибудь, я бы много лет бесилась от злости. Я не заслуживаю прощения.
– Еще как заслуживаешь. Это несчастный случай. По крайней мере у них есть, где жить. Они все равно поговаривали об отъезде.
– Не знаю, что теперь делать, – сказала Рита.
– Сейчас не лучшее время, чтобы об этом думать. Отдохни сперва, а потом я тебе помогу со всем разобраться. – Я сжала ее руку.
– До меня никому дела нет.
– Мне есть. – Я накрыла ее руки второй рукой.
– Лучше мне было замерзнуть насмерть.
По спине у меня пробежал холодок. Волоски на руках встали дыбом.
– Не говори так!
– Почему? Я никчемная наркоманка.
– Ты – это не твоя зависимость. Это был всего-навсего один срыв.
– Не один.
– Все равно, – настаивала я. – Лично я не считаю тебя ни слабой, ни никчемной. Ты вышла против белого медведя. А сколько ты меня за последние пару месяцев выручала!
– А потом взяла и все сожгла.
В этот момент дверь отворилась. Миккель вернулся с бутылкой воды в руке.
– Там есть сэндвичи, – сообщил мне.
– Я лучше останусь.
– Иди-иди. Я хочу поговорить с Ритой.
– Я скоро вернусь, – пообещала я.
Она не ответила.
Я закрыла за собой дверь, но не удержалась и заглянула в окно палаты. Миккель как раз помог Рите сесть и поднес бутылку к ее губам. Потом помог улечься обратно и подоткнул одеяла.
Понять, что кому-то рядом с тобой требуется помощь, всегда нелегко. Все стараются держать свои проблемы при себе. Надо очень внимательно слушать, очень пристально всматриваться. Как жаль, что я не обращала внимания на то, что Рита стала больше пить, на ее переживания из-за денег, на упоминания снова возникших искушений. Я думала: она сильная, ей моя помощь не нужна. Но всем, всем в какой-нибудь момент нужен кто-то рядом.
И у меня еще оставался шанс быть рядом с Ритой.
А с мамой – нет.
Я была тогда слишком мала, я никак не могла знать, как ей помочь, но это не мешало мне теперь изводить себя мыслями, а вдруг можно было что-то сказать, что-то сделать, чтобы остановить ее. Я никогда не узнаю. И надо наконец смириться с этим, принять и отпустить.
44
В середине дня Гуннар закинул нам немного одежды, а потом повез на турбазу забрать оттуда самое необходимое, а заодно прихватить джип. Миккелю из-за его слабых легких строго велели немедленно идти к джипу и ждать остальных там. Но никто и слова не сказал, когда он первым делом отправился к своему домику осмотреть ущерб. Огонь удалось потушить, но ветер разметал пепел, так что серые хлопья кружились в воздухе, точно снежинки, оседая у нас на волосах и одежде.
Я обошла обгорелые развалины главного домика. Куски обугленного дерева торчали вверх, точно обломки потерпевшего крушение корабля. Я осмотрела место, где недавно была кухня. Плита превратилась в груду смятого, искореженного металла, а от полочки со специями осталось лишь несколько осколков закопченного стекла. Я понимала, что мне бы радоваться, что сама спаслась, но, глядя на руины, я могла думать лишь о том, что потеряла.
Кое-что из того, что мы потеряли при пожаре
– Любовно собранная Миккелем коллекция виски.
– Адамово зачитанное чуть не до дыр «Руководство по выживанию в Арктике».
– Недовязанный Миккелем свитер.
– Фотоаппарат «Никон», принадлежавший Адаму.
– Мой киндл.
– Абсолютно вся мебель из главного домика.
– Абсолютно все запасы специй с кухни.
– Мамина записная книжка с рецептами.
Мамина записная книжка была невозместимой потерей. Ведь вся моя связь с мамой шла именно через готовку по ее рецептам. Все воспоминания о ней я почерпнула с этих страниц. А теперь не будет ни этого путешествия, ни новых открытий.
Я отвернулась от кухни и побрела через лагерь. Маленький сарайчик с дровами сгорел дотла. Пристройка для снаряжения, навес для снегоходов и туалет тоже. Слава богу, пожарным удалось спасти строения, стоявшие на некотором отдалении от главного домика, – все спальные домики и собачьи вольеры.
– А где собаки? – спросила я сумрачно озиравшегося по сторонам Адама.
– Гуннар забрал. Пока у себя подержит.
– Хорошо.
Но лицо у Адама было невеселое.
– Ну хотя бы мы все выжили, – сказала я.
Он обвел рукой пожарище.
– Тут был наш дом. Здесь
