не избежать. Любая ситуация может развиваться по сотне возможных сценариев. Я не знала, чем все закончится у нас с Джобином – и не закончилось ли оно уже. Отношения зависят от правильного выбора момента ничуть не меньше, чем все остальное в жизни.
Телефон у меня запищал. Я глянула на экран, ожидая увидеть там эсэмэску от Джобина, но она оказалась от папы. Без слов, просто фотография их с Умой, рядом. На заднем плане высились горы. Заходящее солнце отбрасывало на лица папы и Умы золотые отсветы. Оба улыбались.
«Добрались до Бутана. Говорят, самая счастливая страна в мире».
Настроение у меня резко повысилось.
Каким-то чудом, но они сумели найти лучший сценарий из сотен возможных.
41
Мы с Ритой попали обратно на турбазу только в середине утра, и я безбожно отставала от графика.
– Ну почему я не сделала больше, пока Джобин тут был? – посетовала я, обозревая растянувшийся на две страницы список задач.
– Потому что вы из койки не вылезали, вот почему, – ответила Рита. – Кстати, хороший выбор. Он славный.
– Я сказала ему, что хочу остаться просто друзьями. Ему это не очень понравилось, – мрачно сказала я.
– Не самое лучшее, что можно услышать после секс-марафона.
– Ты права. Стоило мне выбирать время получше, но я должна была это сказать. Он уже завел песню о том, не перебраться ли мне в Индию и что мы теперь вместе, – и вдруг оказалось, для меня это уже чересчур.
– Правильно поступила. Нехорошо людям голову морочить. Но сейчас лучше постарайся не думать. У нас и так дел по горло.
Я кивнула:
– Не могу отделаться от ощущения, что мы ничего не успеем. Что я мало тренировалась.
Рита посмотрела на меня в упор:
– Ты справишься.
Но мной уже начала овладевать паника. Грудь привычно сжало.
– Думаешь?
– Ты сегодня имейл не проверяла, да?
Я покачала головой, удивляясь внезапной смене темы. Рита протянула мне свой телефон.
– Смотри.
Это была статья.
«“Арктический клуб любителей карри”, – прочитала я. – Несмотря на мороз и бесчинствующих белых медведей, Майя Рид-Каур преодолела все препятствия и организовала самый северный вечерний ресторан индийской кухни в мире».
Ниже шла фотография: довольные гости болтают и смеются за накрытым столом. Тревожность начала помаленьку отпускать меня – гостиная на фотографии выглядела очень стильно, прямо высший класс, а еда – заманчиво. Хвала небесам за фотошоп.
– Ну офигеть же, как круто! – сказала Рита. – Ты промотай вниз, там белый медведь.
И он там был: сверкал глазами, злясь, что его потревожили. И мы тоже там были: Рита сурово сжимает ружье, я стою рядом с ней и волнуюсь.
– Надо будет распечатать и вставить в рамочку, – сказала я. А потом неохотно вернула телефон Рите. – Прочту остальное после. А то сейчас очень много дел.
– Вот это боевой настрой!
Я протянула Рите меню.
Меню арктического пира
Копченый лосось со специями, лефсе и мягкий творог
Тикка с арктическим гольцом
Крокеты из оленины и томатное чатни
Тюленьи ребра двойного приготовления
Красный олень и пулао с брусникой
Щербет с мятой и базиликом
«Крестьянки под вуалью» по-гималайски
900 крон
Она нахмурилась, глядя на страницу.
– В жизни ни о чем из этого не слыхала.
– Это фьюжен-кухня. Индийско-арктическая.
– А красный олень что за фигня?
– Это роган джош, что означает «красный ягненок» – только из оленины.
– А что за хрень эти… «Крестьянки под вуалью»?
– Такое норвежское блюдо. Тушеные яблоки со взбитыми сливками и всякими хрустящими посыпками. Только у меня сливки пропитаны кардамоном и шафраном, а в виде посыпки – толченые фисташки.
– Звучит фантастически. А вот тюленьи ребра двойного приготовления…
– Выйдет дрянь, тем больше останется для Снежка.
– Что ты уже успела подготовить?
– Закоптила лосося, заквасила мягкий творог и сварила оленину для крокетов. Но и только.
Меня скрутил очередной приступ паники, так что я постаралась абстрагироваться. Тревожность – это ничего, это бывает, но нельзя позволять ей себя парализовать. Поручив Рите почистить и сварить картошку для крокетов и лефсе, я занялась красной олениной. Первым шагом предполагалось замариновать мясо в имбирно-чесночной приправе, смешанной с йогуртом и кашмирским чили. Дальше настал черед тюленьих ребер – я сварила их в молоке со специями: бледно-зеленым толченым фенхелем, коричными палочками, ароматным кардамоном и горьковатым охряным турмериком. Я даже бросила туда несколько рылец шафрана и полюбовалась тем, как по молоку расходится ярко-оранжевый цвет. Мне нравилась затейливость индийской кухни, длинный список добавляемых к любому блюду приправ, каждая из которых дарит свой неповторимый оттенок вкуса. Соразмерять специи – целое искусство, и я им еще не до конца овладела, но, когда я помешивала ребра в кастрюле, а острота имбиря сливалась со сладостью корицы и маслянистостью молока и мяса, я тихо надеялась про себя, что в один прекрасный день справлюсь и с этим.
Следующая пара часов пролетела незаметно. Я замариновала филе арктического гольца в смеси ароматных специй и йогурта. Прослоила сдобренный шафраном рис подрумяненным луком, пахучим кориандром, жареными орешками кешью и сушеной брусникой. Закинула мяту и базилик в яблочный сок для щербета и потушила яблоки на десерт. Рита тем временем приготовила крокеты и чатни, а потом отправилась на улицу разжигать барбекю для ребер. В кухне царила сложная симфония запахов: кипящее молоко, острый чеснок, сладкие яблоки с кардамоном.
Каким-то чудом мы успели все закончить ровно к появлению первых гостей.
Я услышала, как Адам, исполняющий сегодня роль нашего метрдотеля, здоровается с Гуннаром, – и меня вдруг пронзил страх. А что если я переоценила себя? Захочется ли хоть кому-нибудь пробовать тюленьи ребра, тушенные в молоке с шафраном? Может, стоило хранить верность карри и рису. Шея и щеки у меня заполыхали огнем, в груди стеснило.
– Кажется, я начинаю трусить. – Голос мой звучал словно издалека. Тяжесть в груди переросла в острую колющую боль.
– Выйди постой немного на улице. Дыши поглубже, – посоветовала Рита.
Я открыла дверь кухни и шагнула наружу. Даже сейчас, после стольких месяцев в Арктике, я все равно в первый момент задохнулась, потеряла дар речи от холода. Накинув на голову капюшон, я пошла к барбекю. Угли тускло мерцали красным в темноте, испуская ровный уверенный жар, согревший мне онемевшие руки и лицо. Я была благодарна Рите, которая тут, в темноте, на морозе, жарила мясо для моего ужина. И была благодарна Адаму за помощь со встречей гостей, потому что поспевать в двух местах одновременно сегодня было бы особенно непосильной задачей.
Я не одинока во всем этом.
Со мной
