Напрасно кричали, напрасно искали по лесу — может, зашибся, подвернул ногу? — нет, зря все, бесполезная трата времени.
– Остался! — нервно потерев левую щеку, подумал Миша.
Браслетик не подействовал, плохо сломался или еще чего… В принципе — не особенно-то и страшно, боярич-то там, в будущем, не пропадет — на турбазу выйдет или в деревню. А завтра — хотелось бы верить, что уже завтра — Михаил и сам там объявится, уж тогда можно будет отыскать парня, да отправить — браслеты в тайнике еще оставались.
Рассудив таким образом, молодой человек несколько успокоился и вплотную занялся проблемами нынешними, здешними — нужно было как можно быстрее добраться до усадьбы княжеского бирича Ермолая. Сейчас осень — время для сбора мыта, и наверняка не сегодня, так завтра на усадьбе объявится и сам бирич, и немалое количество воинов. Бирич — представитель князя Александра, представитель закона, против которого вряд ли решатся вступить люди Мирошкиничей, боярышня Ирина — девка умная, на голову ничуть не отмороженная, это ж надо — такое дело замутить! Значит, зря на рожон не полезет, не сунется.
До Биричева, по всем прикидкам — километров где-то около двадцати по лесным тропам, да потом — через озеро, к ночи вполне можно добраться… можно было бы, если б не тяжело раненный Авдей, которого нужно было нести. Собственно, Авдею с Мокшей вполне было б достаточно добраться до усадьбы Онциферовичей, они ведь были там не чужие… что же касаемо остальных… Лучше — у бирича. Безопаснее как-то. Староста Нежила — тот еще фрукт, явно связанный с Мирошкиничами, так что лучше уж не оставлять там ни Трофима, ни девок.
Мокша с Трофимом ловко смастерили носилки из сухостоя и лапника, и, осторожно переложив на них раненого, вопросительно посмотрели на Мишу — не пора ли, мол, в путь?
Михаил махнул рукой и зашагал впереди, стараясь не очень спешить — приноравливался к шагу носильщиков. Сразу за ним шел лоцман Василий, позади него — девушки, замыкал процессию Трофим, настороженно прислушивавшийся к тому, что делается позади — мало ли, погоня?
По ходу пути делали небольшие привалы, да по очереди сменяли носильщиков. Шли неожиданно ходко, благо худенький Авдей весил не так уж и много. Более-менее широкий зимник то и дело прерывался небольшими болотцами и ручьями со студеной водицей. Ручьи приходилось форсировать вброд, что было не особо приятно, даже учитывая солнечную погоду — хоть с этим повезло, поистине вокруг стояло настоящее бабье лето, с золотой листвою берез, пронзительно голубым небом и красно-желтыми кленами.
По пути, конечно, можно было бы подстрелить какую-нибудь дичину — глухаря или рябчика, на худой конец — утку — их тут было во множестве, имелись и луки со стрелами, свои и трофейные, подобранные у лужи. Однако охота и костерок означали задержку, да и дым в такой ясный день был бы хорошо виден издалека, а зря рисковать никому не хотелось. Поэтому, справедливо рассудив, что поесть можно будет и в Биричеве, путники дружно решили не тратить зря время.
Насколько помнил Михаил, зимник выводил к пашозерской усадьбе Онциферовичей, староста которой, Нежила, да его подручный Страшок — тайные соглядатаи лиходеев. Впрочем, в открытую они действовать не решались… Мокша с Авдеем, таким образом, были бы уже дома… И лучше бы — одни, лучше бы не показывать старосте девушек и Трофима, да и самому б — нежелательно.
Михаил вздохнул — имелось у него на усадьбе Онциферовичей одно небольшое личное дело — повидать Марью, проститься. Все же, как ни крути, а хорошая она девчонка… хоть и раба.
Раба — гм… Холопка, с одной стороны — не имеющая никакой собственной воли и полностью зависящая от своего господина, а с другой — находящаяся под этого самого господина защитой и покровительством, без чего в этом жестоком мире было просто не выжить. Впрочем, как и в будущем…
Рассуждая на ходу, Михаил решил сопроводить всех до озера, а уж там проститься да свернуть к Онциферовичам, к Марьюшке, заночевать, да вернуться обратно к Долгому озеру — домой, браслетик, слава богу, имелся.
Поглядывая по сторонам, Миша примечал путь: вот здесь — старая, обуглившаяся от удара молнии, сосна, тут — ельник, а там, за ручьем — повертка. Никакой реки, с удобством соединявшей бы Долгоозерский и Пашозерский починки, не имелось — а потому зимник был вполне приметен даже сейчас, практически летом. Пусть ручьи, пусть болотца, но идти можно, правда — лишь в светлое время суток, в темноте вполне можно угодить в какую-нибудь трясину или вообще заплутать.
Оторвав от подола рубахи пару лент, Миша, чуть поотстав, привязал их в самых глухих, заросших местах — чтобы потом, на обратном пути, шагать смело. Да, что и говорить, осень выдалась славная: было, наверное, плюс пятнадцать или около того, в небе ласково светило солнышко, вокруг, в лесу чирикали какие-то птицы, а в прозрачных водах попадавшихся на пути ручьев радужно-серебристыми отблесками играла форель.
Золотая осень — хорошее время: нет ни комаров, ни слепней, ни мошки. Нет и жары, и особого холода, сейчас вот повезло и с погодою — с неделю уже стояло вёдро. Одно только не забывать — осень коварна. Особенно когда тепло, когда идешь вот так, под лучами яркого солнышка, когда над головой опрокинутой голубой чашкой — небо, и кажется, что еще лето… а на самом-то деле — не так! Темнеет-то по осеннему рано. Рассчитываешь дойти до нужного места до ночи, рассчитываешь, обманутый погодой, по-летнему… а ночь наваливается быстро! Часов в семь спряталось за вершинами деревьев солнце, наступили сумерки, и вот уже — почти полная тьма, хотя небо еще какое-то время оставалось светлым, еще алело закатом.
Вот, как сейчас…
Рассчитывали добраться до озера к ночи, да так бы, часам к девяти, и пришли… Но — стемнело уже, и идти больше не было никакой возможности, ну, разве что имелись бы мощные фонари, а лучше — у каждого на лбу — туристские, специально для ночного ориентирования. Факела здесь проблемы не решали — привлекли бы внимание, да еще нужно было бы их сделать, да развести для огня костер… который все равно пришлось разводить, так или иначе.
Выкопав глубокую ямку, наломали валежника, разожгли, уселись кружком на лапнике — совещаться.
По-всему, до цели оставалось не так уж и много, от силы километра четыре, и, по общему мнению, их можно и нужно было пройти сейчас, пусть даже рискуя.
– Да нет никакой погони, — уверенно заявил Василий. — Были бы — давно бы напали.
– Это верно, — Михаил, согласно кивнув, взглянул на Мокшу с Трофимом. — Что? Пошли за факелами…
Смолистые сучья обернули оторванными от одежки тряпицами, опять же, пропитанными смолою — уж этого-то добра здесь, в лесу, имелось достаточно.
