Вольта лишь улыбнулся:
— Ты прав, ждать оказалось тяжелее, чем я ожидал. Хуже всего оказалось то, что у меня было целых четыре дня на размышления, и то, что я понял о себе, мне совершенно не понравилось. Я теряю силу, я перестал получать удовольствие от процесса. Я устал от мучительных решений, взвешенных поступков, устал от сделок с совестью во благо Альянса — хотя, правду сказать, мне нечасто приходилось вступать с ней в конфликт.
— Бог мой, да ты становишься здравомыслящим.
— Я взращиваю в себе столь редкое ныне качество, это верно.
— Ну что же, пока ты не утратил сил полностью, скажи, что нам делать с этим Алексом Три?
— Я думаю, что нам стоит последовать совету «твоего старика» и как следует все обдумать.
— Из твоих последних речей следует, что вряд ли мы придумаем что-то новое, — скептически заметил Джек.
— Ну что ты, идей полно, — заверил его Вольта. — Прими во внимание все предыдущее, сядь спокойно и подумай, что с чем можно связать. Хотя я подозреваю, что ты уже поискал этого Алекса Три по нашим собственным каналам.
— Не откладывая в долгий ящик — но что-то пока ничего не накопал.
— Алекс Три, — нараспев произнес Вольта. — Поищи еще Александру, Ксена. Можно попробовать как Ал Экс-Три, может, его прежняя фамилия начиналась с этого слога. Или это сокращение? AЛ? Американская Лига? Трехкратный чемпион Американской Лиги?
— Я просил Джимми и Джи-джи поискать все возможные комбинации. А уж эти парни секут в компьютерах.
Вольта поднял руку:
— Я просто думаю вслух, это никак не умаляет их способностей. К тому же я пока не думал о более решительных действиях.
— Рассказать Дэниелу?
— Нет. Ему мы расскажем, когда получим Алмаз. Решительное действие — это рассказать Шеймусу.
— Да тут и говорить не о чем, Вольт, ты что? Во-первых, он совершенно свихнулся, к тому же сто лет не выходил на связь.
— Не выходил, но выйдет. Алекс Три наверняка получил информацию из источника, близкого к телу, так что Шеймус — первый, кого стоит спросить. Может, он даже знает этого Алекса. Давай поступим так: позвони Долли и попроси, если Шеймус объявится, известить его, что мы вышли на доносчика и на исполнителя, не умевшего обращаться с оружием. Но не сообщай даже Долли, что мы знаем, кто исполнитель, не говоря уже об имени. На данный момент оно известно только нам с тобой, и этого достаточно.
— Мы можем еще подождать, что Дэниел позвонит и решит сменять Алмаз на убийцу своей матушки и след доносчика.
— Возможно, — сказал Вольта без особой убежденности. Он криво улыбнулся и поднял бокал с коньяком:
— За надежду.
Он поднес бокал к губам, сделал паузу и добавил:
— И за веру.
Когда Вольта поставил на стол пустой бокал, Джек сказал:
— Да ладно, не волнуйся. Просто последнее время как-то все не клеится. Скоро все куски соберутся в одно, и ты поймешь, что делать, потому что ты — более, чем кто-либо из моих знакомых — действительно знаешь, что делать. Но не думай, что тебе удастся купить меня этой ерундой про Звезду, а самому уйти небитым-непоротым.
— Можешь меня побить, — без улыбки сказал Вольта. — Мне будет полезно.
— Ты ведь не думаешь, что он попытается продать Алмаз, а? Да нет, ты так не думаешь.
— Джек, я просидел здесь четыре дня, чувствуя, что Алмаз забирает его. Он был легким, как перышко, как он управляется с Алмазом? Впрочем, может быть, я недооценил его вес.
— Вольт, ты перестанешь наконец ныть? Ну как ты мог это предвидеть?
— При помощи воображения, — вздохнул Вольта.
Кто-то распевал густым баритоном с ужасающим ирландским акцентом:
— Данннни, Данннни, труба зовет…
Дэниел вскочил и дико огляделся: он стоял среди комнаты нагишом, за окном был день, Алмаз лежал перед ним на кровати. Он рванулся за сумкой для боулинга и сунул в нее Алмаз, завопив певцу:
— Да что там, черт возьми? Минуту!
Дэниел запихнул сумку под кровать, натянул брюки, шагнул к двери и чуть не заорал от боли: в «молнию» на брюках попал волосок. «Ррррррррррр», — проревел он, вцепившись в промежность.
Пение прекратилось.
— Дэниел? — на пороге стоял Уолли Мун. — Привет! Все в порядке?
Дэниел с красным лицом распахнул дверь.
— Да, Уолли, все превосходно. Просто один монголоапач разбудил меня своими серенадами, а я так торопился ему открыть, что прищемил ширинкой волосы в интимном месте, из-за чего и прервал своим воплем его восхитительный концерт. А в остальном, прекрасная маркиза…
Уолли сморщился:
— О-о, со мной такое бывало. Больно как черт-те что, да и испугаешься к тому же. Хуже только прищемить молнией сам член. Тебе не приходилось?
— Нет, Уолли, пока нет, — вся злость, а с ней и смущение, куда-то улетучились. Дэниел вспомнил про свой грузовик. Ключей у Уолли в руках не было.
Точно в подтверждение их отсутствия Уолли развел руками, призывая к снисходительности:
— Мне пришлось тебя разбудить — у меня хорошие новости.
— Какие?
— Хорошие, — радостно подтвердил Уолли.
— Мой грузовик здесь?
— Нет, — заулыбался Уолли. — Это и есть хорошая новость.
— Для кого?
— Для тебя. Вот послушай. До восхода мы отбуксировали наш грузовик — оказалось, беда с клапаном — а после завтрака Энни поехала в Таксон за деталями. Денег у нас немного, зато много родственников, а у кузена зятя Энни своя автобригада в Таксоне. Так вот, около часу назад сюда заезжали двое ребят на сером седане последней модели. Такие важные господа в блестящих ботинках. Сказали, что они от министерства финансов и ищут человека по имени Исаак Хэйром — дескать, он переплатил какой-то налог, и они хотят вернуть ему эти деньги. Но правду говоря, не очень-то они походили на тех, кто хочет расстаться с деньгами. Я бы скорей сказал, что у них было трудное детство.
— Ясно, — проговорил Дэниел. — И что ты им ответил?
— Я сказал, что мы уже месяц не принимали гостей и не видели поблизости двухосного полноприводного «шевроле» из Нью-Мексико, с номерами LXA 009. Если бы твой грузовик стоял здесь во дворе, они бы мне вряд поверили.
— Спасибо, — выдохнул Дэниел. — Никакое это не министерство финансов, уж поверь. Это на меня охотится внутренняя налоговая служба: я считаю, что моя религиозная писанина не должна облагаться налогом, а они все не соглашаются. Они уже несколько месяцев меня караулят. Я пишу под именем Исаака Хэйрома.
— Вот оно что, — Уолли как будто наконец понял. — Я так и думал, что никаких денег ты от них не получишь — одни неприятности. Но теперь ты видишь, что великодушие приносит удачу? Ты одолжил мне свой грузовик, поэтому к их приезду его здесь не было. А я всегда говорил: если за тобой гонятся, лучше всего оказаться позади.
— Так значит, они уехали. В Таксон?
— Следы ведут туда. Утром я всегда делаю пробежку, так что я как раз добежал до шоссе и проверил.
— Уолли, я беспокоюсь за твою жену. Они могут остановить ее, когда она будет возвращаться из Таксона.
— Перед пробежкой я позвонил из будки дяде в Дос Кабесас, у него есть телефон. Он позвонит в аварийную бригаду, и кузен зятя передаст Энни, чтобы она не ехала по прямой дороге. Она поймет. Энни странная женщина, но ума ей не занимать. К тому же она ездит быстро, так что до полудня она будет здесь с твоим грузовиком и кое-какой едой. Если ты присоединишься к нам, вечером мы устроим пир за удачу.
Дэниел с сожалением покачал головой:
— Нет, черт возьми, никак. К вечеру мне надо быть в Фениксе.
— У меня был учитель, святой, из апачей, по имени Две Змеи, который говорил: лучше всего прятаться там, где тебя уже искали, — с ноткой неодобрения сообщил Уолли.
— Это был очень мудрый человек, — согласился Дэниел, — но у меня есть обязательства, которые я должен соблюсти.
Уолли кивнул:
— Религиозные обязательства и семейные обязательства — от них никуда не денешься. Но ты можешь доехать до Феникса по красивым местам: сначала по шестьдесят шестой трассе, потом по семидесятой, шестидесятой и под конец по восьмидесятой. Хотя эти ребята все время будут неподалеку.
— Не волнуйся, — заверил его Дэниел. — Меня трудно поймать и еще трудней удержать.
Когда спустя два часа на проселочной дороге загрохотал его грузовик, Дэниел все еще сидел на кровати с рубашкой в руках. Он думал о том, что делать дальше, учитывая полученные новости. Он был утомлен, спокоен и чувствовал странную уверенность, точно что-то постепенно подходило к завершению, только пока непонятным путем. Ему нужно было на чем-то остановиться — он понимал, что не в силах продолжать. Он решил при первой возможности позвонить Вольте. Очевидно, его выследили, и он хотел бы знать, как. Это чисто практический вопрос. К тому же надо было объясниться с Вольтой — насколько это возможно. Может быть, Вольта посоветует ему, как быть с Алмазом, как заглянуть внутрь. Дэниел не хотел возвращать его до тех пор, пока не увидит то, что Алмаз хочет ему показать. Может, Вольта предложит что-то на будущее. Он чувствовал, что подошел уже очень близко, но пока не может вернуться.
