Она отворачивается, но я не готова это так оставить.
— Отвечай, Марго!
— Забей, Рената, — она рычит и скалится, как волчица.
— Ты всегда меня ненавидела. Уж не знаю, было ли это из-за того, кто я есть, или потому что Дез взял меня в отряд, несмотря на твои возражения.
Она хватает ком грязи и бросает в меня.
— Ты так мелко об мне думаешь? Что я ненавидела тебя из-за решения Деза? Дез был главой отряда. Самым смелым из всех нас. А ты слаба, Рената. Вечно зациклена на своём прошлом, буквально живёшь в нём и не замечаешь людей вокруг. Вот почему я тебя ненавидела.
Я дышу часто и тяжело, хочу её ударить, но её слова как будто пригвоздили меня к полу.
— Ты плевала на чувства Саиды, каждый раз предпочитая одиночество любому из нас.
— Шепчущие не любили меня, о чём ты не забывала напоминать каждый день, — отвечаю, поднимаясь на колени, вынуждая её смотреть на меня.
Её голос резкий, срывающийся.
— Иллан устраивал разнос каждому, кто тебя обижал. Даже разделил отряды, чтобы тебе было лучше. Меня бесило, что ты ведёшь себя так, будто судьба всего мира на твоих плечах и ты должна нести это бремя в одиночку, а мы все там просто для того, чтобы помучить тебя. Именно ты должна была достать альман и только ты могла найти оружие, как же. Ты хоть на секунду задумывалась, что если бы ты нам доверяла, мы бы могли помочь? Но нет. Дез мёртв. А ты должна была быть на той плахе. Не он. Ты, Рената.
Мне хочется врезать ей. Орать на неё до посинения. Ударить стену, потому что она не ударит в ответ, но мне всё равно будет больно. Я хочу сказать, что тоже больше всего на свете хотела бы поменяться местами с Дезом, но в этот момент в коридоре раздаются шаги. В этой части подземелий узников не навещают. А меня каким-то образом угораздило попасть сюда дважды.
Мы тут же прекращаем ругаться и ждём, когда стражник подойдёт к двери. Мы используем наши старые отрядные жесты, потому нам всё ещё нужно выжить.
Марго прижимает палец к губам и показывает на дальнюю стену, куда я и перемещаюсь, чтобы мы заняли всё пространство камеры. Если стражник один, то мы можем его одолеть. Я хочу сказать, что мы попадали и не в такие передряги, но это дворцовые темницы. В списке самых ужасных мест, где только можно оказаться, они на втором месте. На первом — тюрьма Соледада.
Шаги слышатся всё ближе, и через маленькое прямоугольное окошко на двери мы замечаем фигуру в плаще. Я вжимаюсь в стену, ожидая услышать вращение колёсиков цилиндрического замка, но они так и не звучат. Вместо этого, прямоугольная панель на двери отодвигается в сторону и нам проталкивают какой-то свёрток. Он падает на пол, а панель вновь закрывается, и человек в плаще идёт дальше по коридору. Я подбегаю к двери, хватаясь за решётки. Мне приходит на ум только один человек, который мог бы попытаться мне помочь.
— Лео? — кричу я. Шаги останавливаются на секунду. Я собираюсь окликнуть его ещё раз, но он продолжает идти.
— Что это? — спрашивает Марго, пиная свёрток.
Я развязываю узелок и открываю. Я слышала об оружии, созданном королевскими алхимиками, которое, по слухам, самовозгорается, но я сомневаюсь, что король решил убить нас таким образом. Нет, ему ведь как раз не хватает иллюзьонари и робари для Руки Мориа. Слишком уж велик соблазн дополнить свою коллекцию, подчинить нас для своих нужд.
— Это еда, — говорю я.
Из живота Марго доносится урчание.
Я раскладываю наш обед на плотной ткани — ломоть всё ещё тёплого хлеба, небольшая головка козьего сыра, тонкие ломтики вяленого мяса, гроздь тёмно-фиолетового винограда и баночка с мёдом.
— Ешь, — говорю ей. Она не двигается. Её ладони упрямо сжаты в кулаки, но мы обе хорошо знаем, что такое голод, и неважно, откуда взялась еда, она не может воротить нос от неё.
Я беру пару виноградин и горбушку хлеба. У меня нет аппетита, но мне нужно чем-то набить живот. Помню, были миссии, когда мы не знали, скоро ли ещё нам удастся поесть в следующий раз. Сборщики пошлин иногда забирали всю нашу еду на проходных пунктах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда мы всё съели, она трясёт банку с мёдом, вытряхивая остатки на язык. Она встряхивает ткань, но еды больше не осталось. Как вдруг что-то металлическое падает на пол.
Она поднимает небольшой ножик, улыбаясь:
— И обед, и оружие.
На короткое мгновение я гадаю, собирается ли она использовать его против меня. На её месте моё искушение было бы велико. Хоть я и не персуари, но чувствую, сколь глубока её ненависть ко мне.
Она убирает клинок в потайной карман её платья.
— Похоже, твой Сорока имеет большое влияние во дворце, Рен.
Даже Нурия не рискнула бы спуститься сюда за мной.
— Нет, я думаю, это был мой помощник, Лео. Он всегда был добр ко мне. Раньше я не знала, можно ли ему доверять, ведь он служит судье Мендесу, но теперь я уверена.
— Ну, может, ему это поручили. Завоевать твоё доверие.
— Всё может быть, — заставляю себя подняться. — Но зачем тогда нож?
Мои ноги сводит от холода. Чтобы согреться я хожу по камере, рассказывая Марго о жизни во дворце и поисках оружия. Оно должно быть всё ещё у принца. Но мы не можем продолжить борьбу, оставаясь в темнице.
— Мендес не сможет долго оставаться в стороне.
Я знаю его. Он обязательно попытается преподать мне урок.
— Мендес, — медленно говорит Марго. — Он причинял тебе вред… прежде?
Я качаю головой.
— Он всегда хорошо со мной обращался. Так он обратил меня на свою сторону, когда я была ребёнком, и он по-прежнему считает, что я не изменилась. Но я клянусь, Марго, я вытащу тебя отсюда, даже если мне придётся оставить за собой гору пустышек. Я обещала себе, что не стану монстром. Но если они хотят меня видеть только такой, то я дам им то, что они просят.
— Мы все для них просто монстры, разве нет? — спрашивает Марго, и я понимаю, что мы впервые говорили так долго, не поругавшись. — Мир?
Было бы мило, если бы это не происходило в темнице.
— Мир.
В скором времени мои силы совсем иссякают в этой сырой холодной камере, и мы обе ложимся на койку. Ткань дырявая, и сено с комками грязи вываливаются изнутри, но это всё равно лучше, чем на полу. Я пытаюсь не спать, но через мгновение уже погружаюсь в темноту.
***
Едва проснувшись, я тут подскакиваю на ноги.
— Марго! — кричу я, но её ответ заглушен кляпом во рту. Цепи лязгают, пока она пытается вырваться.
Некто затыкает мой рот грязной тряпкой и накрывает голову чёрной тканью. Я задыхаюсь от вони. Пытаюсь махать кулаками и пинаться, но стражник слишком силён. Они надевают на мою руку мужскую перчатку и защёлкивают кандалы на запястьях.
Кровь стучит у меня в ушах, предупреждая о чём-то, что я всё равно не смогу учесть. Слишком поздно. Так всё и кончится, да? В темноте. Вечной, непроглядной тьме.
— Посадите её здесь, — голос судьи Мендеса резкий и холодный. — А вторую — там.
Стражник толкает меня на стул и привязывает ноги к деревянным ножкам. Я кладу закованные ладони на колени. Я чувствую запах плесени и гнили. Вполне вероятно, что кто-то умер с этим мешком на голове.
— Закрой свой рот! — кричит незнакомый мне стражник. Какой-то скользкий звук, и Марго издаёт приглушённый вопль. Я видела, как Марго проходила и через худшее, но никогда не плакала. А сейчас я слышу хныканье, которое пронзает моё сердце. Я мотаю головой, выплёвывая ткань.
— Отпустите её, — прошу я, пытаясь не задохнуться от зловония. — Это я вас обманула.
— Я до тебя ещё дойду, Рената, — голос Мендеса звучит прямо передо мной. Даже с мешком на голове я чувствую его холодное дыхание. — Но пока я великодушно предоставляю тебе выбор, кто из твоих друзей-мятежников умрёт первым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ткань срывают с моей головы. Пот застилает мне глаза, и волосы свисают перед лицом. Но я замечаю членов своего отряда.
Саида и Эстебан прикованы к стене рядом с Марго. Теперь я понимаю, что хныкала не Марго. Это была Саида. Эстебан закипает от гнева, стиснув кляп в зубах. Из меня вырывается вопль, когда я вижу его раны. Кровь запеклась на его подбородке. Один его глаз распух и не открывается. Второй скользит от меня к Мендесу, и я вижу, как его злость превращается в ненависть.
