еще восседала Агнес Фитцджеральд.
– Может и попытался, но потерпел поражение, – предположил Ник.
– Тогда живым от королевы-веретницы он вряд ли бы ушел.
– О, ты плохо знаешь Колдуэлла. Эта тварь невероятно живуча.
Морриган рассеянно покивала.
– Или же он не захотел рисковать. Как бы то ни было, оставив дремлющие чары на стенах, Колдуэлл собирался в нужный момент устранить того, кого Высокое Собрание провозгласит королем Пропасти.
– И объявить о праве узурпации.
– Верно.
– И что ты собираешься делать?
– Добывать доказательства своей правоты, – отозвалась Морриган, пожимая плечами.
– Как всегда, в одиночку? Морри, это может быть опасно. Нет, это действительно очень опасно.
– Я не собираюсь нападать на Колдуэлла, – закатив глаза, сказала она. – Я лишь хочу, хм… узнать его поближе.
И сначала хорошо бы понять, какими чарами он обладает. Не теми, что в филактериях: речь идет о его собственной силе. Надо подобраться к нему и отыскать его слабое место.
И попытаться понять, как проникнуть на «фабрику чар» в человеческом обличье, а значит, в полной боевой готовности.
– Только не глупи и не геройствуй, ладно? Если нужна помощь – свяжись со мной.
– Глупость – это точно не про меня, а насчет остального нужно подумать.
Ник вздохнул.
– Если есть возможность прищучить Колдуэлла… я должен в этом участвовать. Я хочу его поймать.
Морриган знала этот взгляд. Тут кроется что-то личное.
– Я помогу тебе в этом.
Но сначала…
Разорвав связь, терять времени даром она не стала. Натянула облегающее, словно вторая кожа, короткое черное платье, безупречную форму и без того длинных ног подчеркнула босоножками на тонких шпильках.
И отправилась покорять «Дурман».
Не сказать, чтобы у нее имелся большой опыт в танцах. Ладно, его не было вовсе: годы работы охотницей и увлеченность полуночной магии, которой она обучалась с восьми лет, не слишком способствовали активной ночной жизни. Во всяком случае, не той, что включала в себя музыку и танцы. Их Морриган заменяли звуки заклинаний и опасные ритуалы.
Оставалось надеяться на природную харизму, красоту и умение держаться на публике, которые Морриган унаследовала от Бадб. Пока она направлялась к портал-зеркалу, в голове зрел план: даже если для клуба она не подойдет в качестве танцовщицы (хотя «Дурман», конечно, многое потеряет), ей все равно ничего не стоит впечатлить Колдуэлла. Использовать его мужские слабости, влезть в его мысли, запустить в душу заостренные коготки. А там дело за малым – соблазнить, заставить потерять бдительность, впустить ее в свою квартиру…
И остаться с ним наедине.
День был в самом разгаре, а потому клуб пустовал. Охранник у входа окинул Морриган изучающим взглядом. Пожалуй, слишком долгим, чем того требовали приличия.
– На отбор? Заходи.
Стеклянная входная дверь тихо отворилась, гулкий коридор привел ее в зал. Девушка танцевала на сцене, не касаясь шеста, выгибаясь и рвано дергаясь в такт льющейся прямо со стен музыки.
«Я смогу лучше», – мимоходом отметила Морриган. Терпеливо ждать не стала – откинув волосы за спину, направилась к сидящему за столиком Колдуэллу.
И снова изучающий взгляд, нет, не изучающий даже, а разбирающий ее на молекулы, проникающий в самое естество. Хотелось прикрыться, хотя одежды на Морриган было достаточно.
Танцовщица на сцене обиженно поджала губы – внимание Колдуэлла безнадежно потеряно. Пару мгновений спустя он и вовсе отослал ее со сцены небрежным взмахом руки.
Подавшись вперед, вкрадчиво сказал Морриган:
– Покажи мне, на что ты способна.
«О, ты удивишься». Однако свои особые умения она откроет ему позже. А пока… Она танцевала, пытаясь подражать плавным движениям танцовщиц на нижних, скрытых в Пропасти, этажах клуба. Пробуждая в себе кошачью грацию, представляя, как танцевала бы для Дэмьена, если бы им довелось остаться в полумраке вдвоем.
Огонь свечей, мужской взгляд, скользящий по изгибам ее фигуры…
Бархатный голос Колдуэлла ее отрезвил:
– Ты не слишком опытна в танцах, но мне это даже нравится. Твои движения не заученны, ты танцуешь свободно, раскованно и… чувственно.
Признаться, не самая лучшая похвала, которую Морриган доводилось слышать… Пришлось напомнить себе: невозможно быть идеальной во всем.
– Я хочу увидеть тебя на сцене, – Колдуэлл сверился с часами на запястье. – Клуб откроется через пару часов, как раз будет время тебя подготовить.
– Я выступаю уже сегодня? – нахмурилась она.
Колдуэлл пожал плечами.
– Моя обычная практика. Так я смогу выяснить, какой эффект ты производишь на мужчин…
«Разве это не очевидно?»
– …как держишься на сцене и не позволяешь ли нервам брать над собой вверх, когда тебя в упор разглядывают десятки незнакомцев.
«Я была охотницей. За каждым моим жестом следили так, что твоим танцовщицам и не снилось. Жаждали увидеть малейшую ошибку, надеялись, что мои нервы сдадут, и я заплачу и попрошусь домой к мамочке. И знаешь что? Не дождались».
Колдуэлл проводил Морриган в роскошную гримерку. Почти все девушки при виде него даже не стали прикрываться. Возможно, привыкли, а может, хотели показать «товар лицом». В конце концов, для соблазнения есть разные причины. Колдуэлл наверняка баснословно богат, определенно хорош собой, а о том, насколько гнилое у него сердце, вряд ли многим известно.
Но для кого-то и это не помеха.
Делая вид, что изучает гримерную, Морриган разглядывала девушек, а те в ответ разглядывали ее. Одна из танцовщиц – особенно пристально. Взгляд, мгновением назад искрящийся обожанием, сменился арктическим холодом, когда за Колдуэллом закрылась дверь. Стройная, утонченная блондинистая красавица, она не просто видела в Морриган очередную конкурентку за титул «примы». Здесь было что-то еще…
Впрочем, Морриган пришла в «Дурман» не ради драм амбициозных (и не очень) танцовщиц, ее интересовали тайны совсем иного рода. Присев за свободный столик с зеркалом, она потянулась было к филактерию с чарами иллюзии – придать больше соблазнительности телу и лицу. Пальцы замерли в воздухе, когда пришло осознание, как именно эти достались чары Колдуэллу. Нет уж, она и без них обойдется.
Ее соблазнительности и так хватит на троих.
Спустя полчаса, которые Морриган провела, в основном прислушиваясь к разговорам танцовщиц (ничего интересного, обычная девичья болтовня), Колдуэлл принес платье, в котором ей предстояло выступать. Судя по всему, выбирал он сам. Морриган не удивилась, увидев в холеных руках алый шелк. Разрезы на подоле и оголенную спину прикрывали тонкие золотые цепочки.
– Готова?
– Всегда.
– Хорошо. Будешь на разогреве. Что значит, выступаешь первой.
Наверное, для того, чтобы если выступление окажется неудачным, вереница прекрасных танцовщиц успела сгладить впечатление прежде, чем посетитель покинет клуб.
Однако Морриган нужно было впечатлять не публику, а Колдуэлла. Она успела одеться, поправить макияж и несколько раз поменять прическу, прежде чем остановиться на излюбленной
